— Мать, ма-а-ать, — требовательно тянул Семён, — лови курицу, будем невесте невинность изображать, пока отец не вернулся.
Мать, стоявшая за занавеской в отдельную комнату, где провели эту ночь молодожёны, скрестила руки на груди, но занавеску не тронула.
— Сёмочка, зачем курицу, может, обойдётся? — спросила мать.
За занавеской послышалась всхлипы.
— Чего теперь реветь? Порченная раз, так и отношение к тебе такое, — Семён вскочил с кровати и стал одеваться.
Диана сжалась в комок и отвернулась к стенке. Её длинные, красивые ноги оголились и дрожали.
Семён поморщился. Как оказалось, единственным способом затащить эту девчонку в кровать — было жениться на ней. А она …, — Семён плюнул на пол и вышел из комнаты.
И чего он послушался отца и женился, можно было этого и не делать. Но отец сказал, значит так тому и быть. Отца Семён боялся и перечить не мог.
Мать уже гремела посудой. Она только вернулась от тёти Маши, у которой они с отцом ночевали. Совсем скоро прибегут бабы с девками и начнут стряпать, жарить, варить. Второй день свадьбы. Семён начал злится.
Напиться вчера ему не дали, да ещё и женился. Только сейчас Семён осознал всю драматичность ситуации. Отец настоял на свадьбе намеренно. Считал, что так сын остепенится, и перестанут по деревне слухи ходить, что сын девчонок пробует и ни на одной не женится. Бабы просто так молоть не станут. Верно, всё так и было.
Диану Семён не любил, но добивался отчаянно. Она — высокая, красивая, как лебедь, с длинной шеей, русыми по пояс волосами. Породистая. И одна. Никого к себе не подпускала. И как было пройти Семёну мимо. Ловелас деревенский, ни одной юбки не пропускал. Такие песни пел, что редко кто устоит. А Диана могла. Даже не оборачивалась, когда Семён ей поля цветов рвал и под ноги кидал. У окна по полночи мог простоять, пока собака с цепи рваться не станет. А она ни слова, ни взгляда, даже осуждающего. Ничего, словно он пустое место.
Три года назад Диана стала встречаться с Никифоровым Сашей. Любовь была. Дружили, дружили, а как Сашка из армии вернулся, то сразу уехал в город. И больше ни слова, ни полслова. Так и год прошёл.
Диана к его матери с отцом часто забегала, интересовалась. Отец хмурился, мать просила не ходить. А потом Диана увидела, как они грузили продукты в машину и подошла.
— На свадьбу едем. Сын женится, — не поворачиваясь к девушке, ответил Никифоров.
Диана всё поняла. Поняла — зря надеялась, любимый не вернётся, зря глаза все выплакала. Вот тогда в тот момент и решилась, что выйдет замуж за Семёна, который около неё уже давно вился. Парень он был красивый, складный. Волосы как пшеница, жёлтые и жёсткие. Только руки. Вот рук его, Диана боялась. Ласки в них не было. Требовательность и решительность была, а нежности нет.
— Что за пара! Горько! — кричали женщины за свадебным столом, девицы на выданье вздыхали, мужики трясли стаканами. А жених с невестой и, правда, были прекрасны, глаз не оторвать.
Отец Семёна открыл калитку ровно в тот момент, когда сын достал сигарету и подпёр собой огромную поленницу, недовольно кинув спичку в траву рядом с домом, даже не затушив.
— Вот свой дом построишь, тогда жги!
Семён затушил сигарету и подобрал спичку. При отце сын не курил.
Борис Сергеевич, потрогал свою шикарную бороду и, по-хозяйски осмотрев двор, поднялся на две ступеньки в сени.
— Чего не доволен, не выспался? — спросил он сына более ласково.
— Выспался, — буркнул сын.
Семён был точной копией своего отца.
Борис Сергеевич и сейчас, уже ближе к пятидесяти, выглядел превосходно. Ничего его не брало: ни тяжёлая работа, ни вечно ноющая спина, ни жизненные тяготы. Отличал отца и сына только характер. Отец мог просто посмотреть на детей и жену и все уже знали своё место, да что глава семейства хотел сказать. А вот Семён такой внутренней силой похвастаться не мог.
— Лариса, молодых покормила? — спросил с порога Борис Сергеевич и, заметив опечаленный взгляд жены, спросил:
— Семён расстроенный и ты туда же, чего случилось?
Жена кивнула в сторону комнаты.
— Плачет…
Диана сидела на уже заправленной кровати, одетая, закутавшись в покрывало и пыталась скрыть слёзы.
— Доченька, милая, что случилось? Поссорились или Семён обидел. Ты не бойся, если он тебе что-то сделал, скажи, я его быстро поленом научу уму разуму, — Борис Сергеевич присел на край и похлопал Диану по руке, лежащей на подогнутых коленях.
— Борис Сергеевич, дядя Боря, я…я… я ведь назло замуж за Семёна вышла. Сашку любила, как пелена перед глазами, ничего не видела. А он женился, — Диана рыдала, вытирая слёзы, — и я подумала, что стерпится, слюбится. А Семён утром… так и сказал: » Раз порченная, то и отношение к тебе такое же будет».
Борис Сергеевич от этих слов подскочил с кровати, словно его обухом по голове ударили. «Вот тебе и сын!».
Выскочил отец на крыльцо. А во двор уже женщины подходить стали, помощницы несли скатерти, стулья.
— Этот где? — громко спросил Борис Сергеевич.
— За домом, столы собирает, — махнула старушка.
Отец за секунды очутился за домом. Сына нигде не было видно. Но из-за сарая раздался приглушённый смех. Сын не терялся, прижимая какую-то девчонку к постройке и нашёптывая ей что-то на ухо.
— Что же ты делаешь! … — отец схватил сына за грудки и прошипел ему прямо в лицо.
Семён испугался и обмяк. Таким отца он видел впервые.
— Она испорченная, — тихо пролепетал сын.
— А как ты девчонкам в глаза смотришь, которых портил, да их мужьям, а? Не ёкает? Да эта девочка невинна по сравнению с тобой! Пошёл прочь, видеть не хочу! — отец скривился и с силой толкнул сына в грядки.
— Расходитесь по домам, второго дня не будет, — махал руками Борис Сергеевич на женщин и девок, собравшихся у него во дворе.
Жена была тут же. Суетилась. В сенях стояла Диана, она искала свои туфли.
— Не будет второго дня, дочка, и считай, что свадьбы не было. В рабочий день сходите, разведётесь. И знаешь, губить свою жизнь назло кому-то не лучшая идея. Жизнь у нас одна и прожить её надо счастливо. — Борис Сергеевич приобнял Диану. — Пойдём в дом, чай попьём, у меня конфеты припасены, пойдём, пойдём.
Спасибо за лайк
