Все подружки уже замуж повыскакивали, одна Манечка у окна сидит, скучает, подперев кулачком щеку. Принца ждет.
А принц вот он, далеко ходить не надо, живет по-соседству, молодой человек, Самокрутов Павел.
Мария влюбилась в него с подросткового возраста. Ночами грезила, тайком сердечки на его окне фломастером рисовала. Ничего не поделаешь, любовь, чувства прут.
Да только сам Пашка ни разу на Машу и не взглянул.
Лишь улыбался при встречах и рукой махал: «привет Машка».
«Да какая я ему Машка?!» — обижалась она, — «Мария я. Вот вырасту и замуж за тебя пойду, моим станешь!»
Годы пролетели, она выросла во взрослую девушку.
И выучившись в городе на продавца, Мария не стала цепляться за город, как все ее подруги, а вернулась домой, к маме.
Потому что в мамкиной деревне живет он — Пашка.
***
Мария покрутилась перед зеркалом: рослая и статная, вьющиеся волосы рассыпаны по широким плечам.
Ну чем не невеста?
А в новом платье до колен, с мелкими розовыми цветочками и подолом-колокольчиком, она вообще барыня.
— Хороша, дочь, — одобрительно кивнула головой мать. — В клуб пошла? Значит для Пашки вырядилась.
Из кухни заворчал отец:
— Нашла за кем бегать собачонкой. Уж сколько лет прошло, а все Пашка да Пашка… Как будто больше парней в деревне нет!
— Папа! — смутилась Маша. — Никто кроме Пашки! Привыкай к своему будущему зятю.
…А в клубе Маша набралась смелости, подошла к объекту своих мечтаний и позвала танцевать.
Павел кажется растерялся от ее напора и принялся оглядываться, никак сбежать хотел, но Маша, руками его шею обвила и утянула танцевать.
А после танца прохода ему не давала:
— Ты меня до дому проводишь, Паша?
— А чего тебя провожать? Тут же рядом, добежишь сама.
— Ты что Пашенька, — скромно опустила ресницы Марья. — Смотри какая я стала. Страшно мне одной ночью ходить. Того и гляди пристанут пьяницы.
— Ладно уж, — нехотя согласился парень. — Иди пока потанцуй, а как пойдем домой, я тебе дам знать. Свистну если че.
Свистнет он.
Совсем у него глаза интересом не горят.
Мария вздохнула ему вслед.
Подружки захихикали и закатили глазки. Однако ни одна из них, в сторону Паши не повела и носом.
Потому что все в деревне знают, что он — Машкин.
Мария
А возле Машкиного дома возня.
Девушка цепляется за него руками, норовя обнять, он уворачивается:
— Да пойми ты Машка, я не люблю тебя!
— Почему не любишь? Я же выросла. Это раньше я для тебя была маленькая, сейчас то большая.
Парень нехотя рассматривает Машу:
— Да, большая. И даже очень. Пойми, Манька, ты мне не нравишься. Не обижайся, но мне другой типаж женщин нравится.
Поняла Маша, о чем это он. Видела тех девчонок, с которыми он в городе гулял.
Противоположности ей: худые, с острыми коленками, в туфлях на каблуках и в модных платьях.
А она, Манечка, не такая: деревенская, мамкина кровь с молоком, щеки-маки со спины видать…
Она отстала от него. На этом Пашка решил, что объяснения перед Марией достаточно.
И не щадя более ее чувств, он получив зарплату, как обычно, уехал в город ее тратить: кутить с друзьями и знакомиться с барышнями.
А тем временем Мария «помирала» по нему с тоски.
Ходила чернее тучи, с заплаканными глазищами в пол-лица, растрепанная и неряшливая.
Зависала у окна и выглядела ну такой потерянной, что мать ее исстрадалася.
Вакарина Полина Станиславовна — это мама Маши.
А в деревне ее называют Вакариха.
Вот ведь паразиты какие, кличку придумали. Будто одного имени недостаточно, обязательно и над фамилией понадобилось издеваться.
По имени бабу никто не называл. Для родных и близких она — Станиславовна.
Так и мы будем ее называть.
Мать за дочку переживать стала. Заметила как Мария поменялась.
Из жизнерадостной пичуги стала апатичной, вялой. И аппетит пропал: раньше лопала все, что приготовят, а сейчас лениво ковыряется в тарелке.
И как ледышка тает, вот уже и щеки впали. А какая тоска в глазах!
Мария нехотя пришла в кухню и обвела глазами стол.
И тихим голосом прошептала:
— А что мама, сегодня только картошка на обед? А борща нет?
Станиславовна тут-же подскочила из-за стола:
— Есть борщ, доченька.
— Тогда мне борща. Только без гущи. Только жижечку попью.
— Сейчас, сейчас.
Спотыкаясь, на радостях, что дочь изъявила желание обедать, мать щедро «навалила» из огромной кастрюли в тарелку побольше мяса с овощами.
— На, возьми борща. Да только с хлебом ешь.
Прикрикнула по привычке:
— С хлебом я сказала!
Мария вся поморщилась от громкого возгласа матери:
— Из-за твоего хлеба, мама, я потеряла Пашку! Ему худые нравятся! И не горлань пожалуйста, а то рот разинула, будто тут тебе в гармошку играют. За километр дерёвню видно.
— И что ж, что из деревни? — бойко прокричала мать. — А кого стесняться?
— Ай!
Мария разворачивается и из кухни убегает.
Не получается у нее воспитать мать. Не получается поменять себя. Не получается приручить Пашку, все зря, зря, ах зачем она родилась?
Чтобы вот так страдать?
Она закрывается у себя в спальне и навзрыд плачет.
Мать кричит ей, дергая за ручку двери:
— Доча! А обед как же?
— Вам мама, лишь бы все «жрать». А у меня тут жизнь закончилась, — разрыдалась Маша.
Вакариха сняла с себя фартук:
— Так. Ну все, разозлили меня! Пришла пора сходить к этим Самокрутовым. Пускай прогнут Пашку и придет свататься. Ведь сколько можно издеваться над бедной девочкой.
Разговор двух мам
И она пришла к матери Павла.
Самокрутиха, как называли ее (а по паспорту Нина Ивановна), клубнику в огороде собирала.
Станиславовна прошла к ней. И засучив рукава своего нарядного выходного платья, встала рядом к грядке, принявшись помогать рвать ягоды.
— Привет Ивановна.
— Привет привет. По какому делу пришла? Случилось что-то?
— Да нет, так, в гости.
— А ну ладно. Тогда я с ягодами закончу, раз начала.
— Ага. Ты собирай, собирай, не отвлекайся. Я постою тут с тобой за компанию. Хорошая у тебя клубника уродилась, крупная. Варенье будешь варить?
— Ага.
…Две женщины в огороде собирали ягоды, нагнувшись над грядкой и широко расставив ноги.
— М, кака вкусна ягода. А я вот о чем поговорить пришла. Думаю дочь выдавать замуж.
Самокрутова скосила на гостью глаза.
Она прекрасно знала о том, что Машка в Павла ее влюблена. Да об этом в деревне только глухой не знал!
Гостья вкрадчивым голоском продолжала:
— Но честно говоря, женихов хороших я никого не знаю, кроме Пашки. А чего бы молодых не поженить, а?
Самокрутовой стало очень хорошо от ее слов, она заулыбалась даже:
— Я не против. Пашка ж у меня парень неплохой, заботливый. Половину зарплаты мне отдает, не жадничат. И к работе по дому приучен. Этот вот огород кстати говоря, он мне перекопал.
— И у меня Маша хозяйственная. Она ж целыми днями по дому с тряпкой, чистоплотная очень. Умеет все: шить, вязать, готовить… Она у меня никогда не лежит, работящая. А уж какая она у меня ласковая! Мамой вас будет вас называть.
Самокрутова перестала собирать ягоды, выпрямилась и заулыбалась:
— Ой, а пойдем в дом. Я тебя чаем угощу. А то стоим тут, кверху задом, и разговор такой важный обсуждаем. Это неправильно.
Женщины, довольные друг другом, прошли в дом.
Их обеих распирало от радости. Хозяйка дома пылинки с гостьи сдувала, так она была рада возможности пристроить сына в хорошую семью.
Пашка
Когда Пашка Самокрутов приехал из города домой в деревню, мать с отцом сразу-же взяли его в оборот.
— Ты где был, где шлялся? — с порога раскричалась мать. — А что это у тебя там, синяк под глазом? И от тебя пахнет перегаром! Все, хватит, нагулялся. Засиделся ты в холостяках! Мы тебя женить решили. И уже невесту нашли.
— Какую еще невесту? — удивился Пашка.
— Прекрасную! Это соседка наша, Мария Вакарина.
Павел вытаращил глаза и на порог сел:
— Машка?! Да нафиг она нужна, корова такая.
Мать кинулась защищать девушку, с пеной у рта:
— Нормальная! Тебе именно такая нужна и точка! Может быть с ней ты остепенишься!
Павел стоял и смотрел на мать: та носилась перед ним с горящими глазами, словно бешенная собака, а отец ей поддакивал.
Ну и дела. Сговорились значит! — понял все Пашка.
Он отпихнул от себя мать и выкатился за дверь, еле удрав. Закрыл дом на засов, сел на крыльце, и задумчиво похлопал себя по щекам.
— Что с мамкой случилось, не пойму. Какая муха ее укусила?!
***
Вакарина вернулась домой и постучала в дверь Машиной комнаты. (Та опять заперлась изнутри:
— Доча? Ты живая еще там? Я твою проблему решила в-общем. Сходила я к мамаше Пашкиной, с ней мы и договорились о свадьбе.
Маша прямо подпрыгнула в кровати до потолка. Она выпрыгнула из кровати и сломя голову побежала к маме:
— Ты у Самокрутовых была?!
— У них.
— И что ты там сказала, ой мама, ты с ума сошла?!
— Лучше пусть я сойду с ума чем ты! — гордо отчеканила мать. Девушка запрыгнула на маму, обхватив руками за шею и обхватив ногами.
— Да, Маша! Представляешь? Они там все согласные, — женщина засмеялась от радости.
— А Пашка?!
— А его дома не было. Но ниче, приедет, узнает о своей свадьбе. Так что дочь, ты у меня невеста теперь, готовься к свадьбе.
Надька
Рано радовались.
Пашка то не растерялся, укатил в город и вернулся оттуда не один, с девушкой.
И когда ничто не предвещало беды, будущие сваты гуляли во дворе у Самокрутовых, накрыв стол во дворе под яблоней, скрипнула калитка и вошел Павел, выставил перед собой девушку.
— Это невеста моя, Надюша.
…Взрослые как раз рюмочки поднимали, чтобы выпить за «молодых», а тут рты пораскрывали, Пашка им испортил «праздник».
Маша вышла на крыльцо, держа в руках блюдо с жареными карасями.
Она не сразу поняла, почему все вдруг замолчали, и что это за девица стоит с Пашкой.
— Невеста говорю, моя, — повторил Пашка.
И наглым образом поглядел на Машу.
…Мария молча поставила тарелку с рыбой на крыльцо. Сняла с себя фартук, бросила и пробежала, пряча слезы в глазах, мимо Пашки с его новой пассией.
Она убежала прямиком в лес, чтобы никто ее не нашел, и там долго плакала. Весь мир ее разлетелся на осколки.
***
Самокрутова, Нина Ивановна, была зла на сына.
Мало того, что тот обидел Машу, так еще и какую-то девку притащил.
Эта Надя совершенно наглым образом обжилась в комнате Паши и не показывала носу из комнаты.
Пашка уносил ей еду из кухни, возвращал потом пустые тарелки.
Нина силилась в комнату сына проникнуть, однако молодые закрыли дверь на задвижку.
Ох, Нина себе все глаза выплакала, так мечтала о свадьбе сына с Машей. Уже и с родственниками Машиными сдружилась, и с самой Машей.
Очень, очень она ей понравилась.
Это раньше она всегда над Машкой смеялась, когда видела, как та бегает за сыном. Почему то она, ее дурочкой считала (так Машу называл сын).
Но успев пообщаться с ней, прониклась симпатией. Никакая Маша не дурочка, очень милая, искренняя, умница…
Ну надо же было Пашке все испортить!
— Пашка, иди сюда, поговорить надо, — стояла у двери Нина Ивановна.
Дверь была заперта, не открывали, только слышался смех этой, Нади.
— Чего тебе мать, я занят.
Это очень разозлило мать, женщина пришла в ярость:
— Так, в моем доме я не позволю вам, развратничать, понятно? Услышу, дверь вышибу, пригрозила она.
Ну а что поделать, женщина все еще надеялась, что все можно поправить: выгнать Надю, вернуть Машу, заставить сына идти с Машей в ЗАГС…
— Маша, — вздрогнула она. — Ой, моя бедная Машенька. Как она там?
Маша
Бросив все, она побежала к Вакариным.
Постучала дрожащими руками в дверь, ей никто не ответил, тогда сама вошла.
Отметила про себя, что в доме тихо, будто траур какой, прости Господи за такое сравнение.
Хозяева сидели в кухне, лица их выражали скорбь.
— А Машенька где? — одними губами прошептала Нина.
— Она в комнате. Мы на всякий случай дверь выломали, чтобы не закрывалась.
— А-а, хорошая мысль, — кивнула головой Нина. И подумала, что ей нужно будет тоже дверь в своем доме выломать. Дверь в Пашкину комнату.
Мария грустила у окна.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась она.
— Моя девочка, — выдохнула Нина Ивановна. — А я к тебе поговорить пришла. Пашка наш чудит, но ты не обращай внимания. Он специально, чтобы подразнить тебя.
Нина доверчиво кивнула головой и подошла ближе:
— А я уже по тебе соскучилась. Так хотела услышать твой голос… Что-то ты совсем худенькая стала, приходи ко мне, я тебе испеку торт.
Все в деревне знали, что Самокрутова печет самые вкусные торты. Она раньше кондитером была, и знает толк в тортах.
— Спасибо, — прошелестел голос Маши. — Хорошо, приду.
-Ну вот и хорошо, милая. А знаешь, Пашка то мой с этой Надей вообще не общается. Я Надьке постелила в зале. А сына выгнала ночевать в летнюю кухню. Потому что я знаю, что у них фиктивная пара. Он же привез ее, чтобы тебя позлить, обидели мы его мужское достоинство, решив свадьбу без него. Ой, он у нас с детства такой упертый, в отца пошел.
Нина даже рассмеялась фальшиво и покосилась на Машу.
Нет, та даже не улыбнулась.
— Ну ладно Машенька, я пойду. Я к вечеру испеку торт и буду тебя ждать. Слышишь.
Надя
Нина вышла из дома Вакариных и рванула что есть сил домой.
— Пашка! — закричала с порога она. — Тебя там твой друг спрашивал, Витька Герасимов. Говорит, у него срочное к тебе дело!
Она намеренно соврала, чтобы выкурить сына из комнаты. Тот выскочил и спросил:
— Какое?
— А я знаю? Он не сообщил мне, иди сам спроси.
…Нина еле дождалась, пока Пашка выйдет из дома и вломилась в комнату.
Надя эта, лежала на кровати и листала журналы. Нина подошла, встала рядом, над душой.
Девица перестала жевать жвачку, листать журнал, скосила свои густо накрашенные глаза. Нина разглядела ее: худая, в короткой маечке и рваных джинсах, с длиннющими ногтями.
— Тебя Надей зовут, да? Ну рассказывай, откудова* ты приехала такая.
— Я родом из деревни Горшкова.
— А я думала, ты городская.
— Да нет, такая же как и вы, из деревни.
Нину покоробили ее слова.
— Так, рассказывай. Где вы познакомились с Пашей? Кто твои родители, и что ты делала в городе?
Нина завалила гостью вопросами.
***
Пашка вернулся домой злой, огрызнулся на мать:
— Ты зачем меня обманула? Витька вообще меня не искал, он спит.
Нина тоже была зла, ущипнула сына в плечо:
— Ты кого в дом привез? Я поспрашивала ее о родителях, говорит ушла из дома, жила у подруг. А в городе она не училась, а просто проездом. Это не девушка а кукушка! Куда позовут, туда и бежит. А потом она ушла в туалет, но я застукала ее там курящей. Курящей, сын! Она что, мужик или опустившаяся, ты вздурел совсем, сын?!
— Мам, ну зато она… Не Машка.
— А чем тебе Машка так плоха? Да она пальца Машиного не стоит! Я вырастила дурака. Ты дурак, сын, ты в людях не разбираешься! Забирай свою козу и увози, откуда привез. Мне такую невестку не надо!
Улыбка сошла с лица Павла.
Ну и дурацкая вышла ситуация, из-за этой Машки.
Он Надьку то привез, чтобы от ненужной ему свадьбы отвязаться.
С Надькой он в городе познакомился, случайно. И никаких далеко идущих планов на нее не было, просто погулять, а что?
Разве это запрещено?!
Паша
Мария выглядела больной, еле ходила.
Казалось, что она на ходу спит. Отвечает односложно: да, нет.
У нее пропал интерес к жизни.
К ней каждый день прибегала Нина Ивановна и шептала заговорщически на ушко:
— А у Пашки с этой Надькой ничего нет, не было и не будет. Оказывается, она его даже не любит. Он ей не нужен.
Мать косо смотрела на Нину и уводила дочь, взяв под-руку:
— Иди-ка лучше дочка во двор. Там уже дождь закончился, подыши свежим воздухом.
А сама недобро смотрела на Нину:
— Ивановна, ты же видишь, что Машке тяжело сейчас. Зато она забывать стала о Пашке. Она смирилась, что он не принадлежит ей. Так какого лешего ты бегаешь и науськиваешь ее на своего сына обратно? Все, хватит, ваша песенка спета! Отстаньте от нас!
— Да ты что, Полин! Наши детки еще поженятся, вот увидишь!
— Да не нужен нам больше ваш кобель! — рассердилась Полина. — Что, свет клином на нем сошелся?
— Ну это вот не тебе решать, — заявила Нина. — А молодым. Я знаю точно одно: Машенька твоя пойдет замуж за моего сына!
Неожиданность
Маша послушно сидела во дворе, куда мать ее увела и усадила на лавочку. Воздухом дышала.
— Машка, псыть, — свистнул ей из-за забора Павел. — Слышь, нет?
…Глубины подсознания выпустили Марию на волю. Она будто очнулась от дурного сна, похлопала глазами и пошевелилась:
— Чего тебе?
— Принеси пожрать что-нибудь. Да меня мать выгнала из дома, совсем вздурела. Это все гормоны виноваты, как же это называется у них, климакс? Ну вот. Я два дня не ел.
Маша медленно поднялась с лавочки.
— Машка!
Пашка загарцевал около ворот с щенячьей радостью.
— Ты только слышь, побольше колбасы и мясного, хорошо? Овощей не надо, тошнит уже от них, я их в огородах беру…
***
Полина Станиславовна пришла в дом не одна, а с Кошкаровым Сережей, одноклассник Маши.
— Машенька! Я тут психолога нашла.
— Психолога?
Маша вышла из комнаты, сама, чем удивила мать.
— Доченька. Да, мне вот насоветовали бабы, что психолога б тебе. А потом вспомнили про Сережку, он же у нас выучился на психолога.
— Учусь еще, — скромно вставил словечко гость.
— Да какая разница. Все равно хоть немного да поможешь Машеньке. Ты проходи Сереженька в комнату. А я пока чайник на плиту поставлю.
…В комнате Сергей внимательно посмотрел на Машу.
— Ну-с, бывшая одноклассница, на что жалуетесь?
Маша повела плечом:
— Я не жалуюсь. Это мама на меня… жалуется.
Сергей невольно залюбовался девушкой.
***
Нина Ивановна каждый день бегала к Маше и рассказывала о своем Пашке. Приносила с собой его фотографии, вспоминала истории из его детства.
Приходила она с раннего утра, и сидела до вечера, говоря, что не желает идти в дом.
Полина Станиславовна сидела с ней, пила чай.
И тоже разговаривала. Часами. Наговориться не могли.
Сергей-психолог тоже приходил каждый день, к Маше.
Нина Ивановна заподозрила неладное и следила за ним и Машей, ревностно охраняя от чужого «мальчика» свою «любимую бесценную Машеньку».
Сама Маша же дожидалась ухода гостьи Нины, и Сергея, и наскоро набрав продуктов, бежала к берегу, там жил в маленькой землянке, которую выкопал себе Пашка.
Пашка неплохо там обосновался.
Стояло лето, и ему нравилось ночевать на природе. Он оброс бородой, усами, он неприятно пах, и с такой жадностью накидывался на еду, которую приносила Маша, что сама Маша старалась отойти подальше и не дышать.
— Машка, я теперь бомж. У меня нет ни хаты, ни работы. Все из-за тебя. Меня ж мамка выгнала из дома, потому что я сорвал свадьбу.
Мария пятилась потихоньку, чтобы уйти обратно.
Странно, но сердце ее больше не замирало при виде Паши. Ей жалко было этого мужчину, но не более.
— Не из-за меня, из-за Нади.
— Какой Нади? — перестав жевать, поглядел Павел на девушку. Нос его был чумазым. А в бороде застряли крошки и кусочки еды.
— Какой Нади, я тебя спрашиваю? Ты здесь видишь какую-нибудь Надю? Она удрала от меня в тот же день, как я на улице оказался. Я знать не знаю где она. Да и не хочу знать. У меня вон ты есть. Кормилица моя.
Он обтер рот рукой и придвинулся к ней, раскинув руки:
— Иди сюда.
Мария выскочила из землянки округлив глаза и побежала что было сил.
— Машка! — выбежал за ней следом лохматый человек.
Эпилог
Нина Ивановна была удручена новостью о скорой свадьбе Маши с Сережей Кошкаровым.
— Вот те на, «невеста», — обижалась она. — А ведь мы до сих пор ждем ее к нам.
Муж протянул, стоя рядом:
— Ага. Хороша Маша, да не наша. Ну что мать, сказали мне тут, что Пашка наш, бомжует где-то в землянке, живет дикарем. И неженатый.
— Где? — ошарашенно посмотрела на него женщина.
— Да там, на речке. Пойдем ловить его и возвращать в дом.
…Полина Станиславовна нарадоваться не могла на психолога:
— Какой же Сережа молодец! Это он вывел Машу из ее дурного состояния. Сейчас по Машке и не скажешь, что была любовью больна. Она прямо ожила на глазах.
Сама Маша увлеклась новым молодым человеком, Сергеем, и в скором времени собиралась стать его женой, Кошкаровой Машей.
Про Павла она старалась более не вспоминать.
Смеялась, когда кто-то из подруг напоминал ей о нем:
— Какой Пашка? А, тот в которого я в детстве влюблена была? Так детство ушло, вместе с Пашкой. Моя настоящая любовь, это Кошкаров, так что, привыкайте.
