— Приехали, мам. – Лев открыл перед матерью дверь машины.
Анфиса вышла и подняла глаза к окнам своей квартиры. Вздохнула.
— Что, мам, опять плохо?
— Да нет, сынок. — Она заглянула в глаза сыну. В них стояла неподдельная тревога. — Всю жизнь в этой квартире прожила. Сначала с родителями, потом с мужем. Сюда тебя из роддома принесла. Ты такой славный был. – Она помолчала. — А помнишь, как мы занавески покупали после ремонта? А теперь… — Она снова бросила взгляд на окна.
Сколько времени она провела, глядя в окно кухни, высматривая своего Николая. Как заметит, что он идёт через двор, сразу проверяла, не остыл ли ужин. Всегда оставляла под чайником включенный газ. Николай любил пить обжигающе горячий чай, обязательно с кусковым сахаром. Сладкий и с конфетами не признавал. Сказывались деревенские корни.
— Пойдём, мам, — оторвал её от воспоминаний сын, тронув за руку. – Ира, наверное, заждалась.
— Ира… — на выдохе повторила Анфиса. – Она не пришла ко мне ни разу. Смерти моей ждала?
— Ну хватит, мам, – резко оборвал её сын.
Они поднялись на второй этаж старого дома в центре города. Сын открыл тяжёлую высокую дверь, на которой остались следы от шурупов и таблички, на которой значилось имя её отца: «Лев Фридрихович Кац. Профессор».
Невестка выглянула из комнаты, фыркнула и скрылась.
— Проходи, мам, я сейчас чай сделаю, с лимоном, как ты любишь, – сказал Лёва.
Анфиса прошла в маленькую комнату, которая была до этого комнатой сына, а ещё раньше её собственной, девичьей. Тяжело опустилась на потёртый диван, откинула голову на спинку и прикрыла глаза.
«Как теперь всё будет?» — подумала она.
***
Анфиса вышла замуж поздно. Отец профессор видел в дочери свою преемницу, хотел, чтобы она продолжила заниматься наукой, его проектами. За ней ухаживали многие. «Не спеши, дочка. Парням имя отца твоего нужно, а не ты», — говорила мама.
Но в тридцать она сама влюбилась в неловкого молодого аспиранта. Отец в нём души не чаял, пророчил большое будущее. Потому, наверное, согласился на их брак. Через год отец вышел на пенсию, оставив кафедру зятю. Они с матерью переехали в деревню, на природу, оставив квартиру молодым.
С Николаем они жили хорошо, только забеременеть не получалось. Анфиса уже отчаялась, когда это случилось. Как же они оба радовались! Когда родился сын, о науке пришлось забыть. Да и Николай хотел, чтобы она сидела дома и растила сына.
Сам он целыми днями работал на кафедре за двоих. Писал научные работы, книги. Не обходилось без завистников. Когда Лёва, названный в честь деда, ходил уже в седьмой класс, умер от инфаркта Николай. Не выдержал нападок недоброжелателей, которые называли его выскочкой, псевдоучёным, сделавшим карьеру благодаря браку на дочке профессора. Не смог пережить, умер.
Анфиса осталась с сыном одна. На кафедру уже не вернулась, какой из неё преподаватель и учёный? Всё забыла. Продала дом, оставшийся после смерти родителей. На жизнь денег хватало. Потом Лёва окончил университет, стал работать.
Когда сын привёл в дом Иру, поняла, что это серьёзно, отговаривать жениться бесполезно. Сын был просто помешан на красавице. Материнским сердцем чувствовала неприязнь к избраннице сына. Спрашивала: откуда она? кто её родители? Ира отвечала путанно. Влюблённый сын просил не доставать его невесту.
Не понравилось Анфисе, когда никто из её родственников, включая родителей, не приехали на свадьбу.
— У неё напряженные отношения с матерью и отчимом, а родной отец болен, — вступился за невесту Лёва.
И Анфиса отступила. Лёвушка счастлив, а для любящей матери это главное. Она стерпит, полюбит невестку, лишь у сына всё было хорошо.
Анфиса готовила на увеличившуюся семью, но Ира морщила носик и говорила, что пирогов не ест, фигуру бережёт. Да почти ничего не ела.
— Для кого же я готовлю? – возмущалась Анфиса.
— Мам, не приставай к ней. Пусть ест, что хочет, — заступался за жену сын, но и сам часто ужинал в кафе.
Вроде Ира работала где-то. Уйдёт утром, а к обеду или чуть позже уже возвращается. С фирменными пакетами из магазинов, с новой причёской.
Раньше они с сыном часто сидели, разваривали по душам. Он делился с матерью планами, советовался. А теперь сидит с Ирой в комнате, не выйдет лишний раз.
— Скажи спасибо, квартиру не просят разменять, — успокаивала Анфису подруга.
Анфиса хваталась за сердце. Не хотелось терять квартиру в центре города, с высокими потолками, широкими лестницами и большими окнами, где прожили несколько поколений её семьи. Но кто знает, вдруг и, правда, напоёт ночная кукушка Лёве, а он для неё на всё пойдёт, даже против матери.
Потом сын обрадовал – Ира ждёт ребёнка. Анфиса успокоилась. Будет ребёнок, понадобится помощь, а она рядом. Значит, пока размен квартиры не грозит. И поменялась с молодыми комнатами. Ребёнок будет, ему простор нужен, воздух.
И всё бы ничего, но стала Анфиса замечать, что часто спит даже днём, чего раньше никогда не делала. Вставала с тяжёлой головой, словно ватной. Соображать стала медленно, забывала всё.
Захочет подруге позвонить, а книжку с номерами телефонов найдёт. Дня два ищет, а потом найдет на самом видном месте. Очки вообще находила в самых неожиданных местах, вплоть до холодильника. Неужели сама туда положила? Сыну боялась сказать.
Так получилось, что вместе с комнатой, она будто и главенство своё отдала Ире. Как-то неловко стало выходить из маленькой комнаты. Так и сидела там целыми днями, да спала. Комната дальняя, проснётся, в туалет захочет, а ноги не слушаются, голова кружится. Нет-нет, да упустит по дороге. Очень переживала, ведь не старая, никогда такого не было.
Однажды Анфиса проснулась и увидела силуэт человека у кровати. Показалось, что это Николай. Услышала смех Иры, отпрянула.
Когда сын пришёл с работы, Ира кинулась к нему, рассказала, что мать его до туалета уже добежать не успевает, что её за Николая приняла. Совсем плоха стала.
Анфиса пыталась всё объяснить сыну, да язык не слушался. Лёва ничего не понял и вызвал «скорую».
В больнице её обследовали, никаких отклонений не нашли. Уже на следующий день она стала почти прежней, незаторможенной, связно и разумно говорила. Причину её головокружений, тошноты, слабости не нашли. Продержали неделю и выписали. Много думала Анфиса в больнице о том, что с ней такое было.
***
— Мам, я чай тебе принёс, услышала она и открыла глаза.
Лев стоял с чашкой чая и с блюдечком печенья.
— Спасибо, сынок, — улыбнулась благодарно.
Выпила и через какое-то время снова её окутала слабость, увлекая в дремоту. «Устала после больницы», — подумала она, смеживая веки.
Когда проснулась, за окнами уже стемнело. В квартире тихо. Сколько же она проспала? Никак не могла сообразить, утро или вечер. Отяжелевшую голову не поднять от подушки. В животе горит. Так рвалась из больницы домой, а дома болезнь вернулась. «Болезнь ли это? Что же это со мной?»
Анфиса добрела до кухни, заглянула в холодильник. Есть не хотелось. Получается, что она только завтракала в больнице. Или ела? Забыла? Согрела себе молока, выпила с хлебом и солью, как в детстве. Огонь в животе стих.
Она вернулась в комнату и снова уснула. Утром пошла в ванную, а по дороге заглянула в кухню. Ира заваривала чай. Когда вышла из ванной, она уже разливала его по чашкам. Пригласила Анфису завтракать.
— А вам, Ира, на работу не надо сегодня? – спросила Анфиса.
— Я записалась в женскую консультацию. Сейчас пойду, — ответила та.
Когда встала из-за стола, Анфиса впервые заметила её округлившийся живот через халат.
— Месяцев пять? – спросила она.
— Что? – непонимающе обернулась к ней Ира.
Анфиса обожглась, закашлялась. А потом не могла встать со стула. Хотела Иру позвать, но та уже ушла. Еле дошла до своей комнаты и провалилась в сон до вечера.
Проснулась, когда за окнами стемнело. Весь день проспала! Как же так? Опять? Она решила поговорить с Лёвой. Но оказалось, что его ещё нет. Ира сказала, что задержится на переговорах.
— На каких переговорах? Ночь скоро, — начала Анфиса, но мысли путались, терялись в тяжёлой ватной голове.
И тут зазвонил домашний телефон. Тысячу лет не звонил. Анфиса подняла трубку и услышала чужой голос. Из больницы сообщили, что Лев Николаевич Голиков попал в аварию и находится в больнице…
Ира, наверное, услышала, схватилась за живот, упала на диван. Анфиса растерялась, не знала, кого спасать. Осталась с невесткой, а утром вызвала такси, и они вместе с ней поехали в больницу.
Лёва был в сознании. Тяжёлых повреждений у него не нашли, но ходить он не мог, не чувствовал ног. Врачи разводили руками.
Ира как увидела Лёву, выбежала из палаты. Анфиса вышла следом, тронула её за плечо. Та подняла на неё сухие глаза и посмотрела с ненавистью.
— Это из-за вас. Вы должны били… — выкрикнула, выплюнула она Анфисе и убежала.
Анфиса целыми днями пропадала у сына. Домой приезжала только спать. Ела в больничном кафе. И странное дело, голова перестала кружиться, работала лучше. Её не шатало, в сон не клонило, если только самую малость.
Ира приезжала к мужу только однажды. Посмотрела, поговорила с врачом и уехала. Врачи по-прежнему разводили руками. Повреждений нет, должен ходить.
Через несколько дней снова провели обследование, снова не нашли причин Лёвушкиного состояния. Решили, что это реакция на какой-то сильный стресс.
— Возможно, в привычной обстановке это скорее пройдёт. Главное, не волновать. Дайте время, ходить будет, — сказал доктор уверенно.
Анфиса бросилась домой обрадовать невестку, поделиться надеждой. Но дома её встретили пустые шкафы. Всё забрала, до мелочей, словно её и не было никогда здесь. Лишь на кровати лежала странная маленькая, немного выпуклая с одной стороны, подушка.
Поняла, что сбежала невестка. Не нужен ей муж инвалид. И как сказать Лёвушке? Новость убьёт его окончательно.
На следующей день посоветовалась с доктором. Тот сказал, что может быть, это и к лучшему, новый стресс отменит реакцию на старый.
— Завтра тебя выписывают, сынок, — сказала Анфиса, зайдя к сыну в палату.
— И что? На инвалидном кресле?
— Ты здоров. Причина у тебя в голове. Ты будешь ходить, — как можно увереннее сказала она.
— А Ира? Она знает? – спросил Лёва.
— Она ушла, сынок.
— Куда? Вы поругались? Что ты ей сказала? — начал кричать Лёва на мать.
— Ничего не говорила. Не видела её даже. Приехала вчера из больницы, ни её, ни вещей нет. Вернулась, наверное, туда, откуда ты её к нам в дом привёл. Ничего сынок. Мы справимся. Ты не заметил, я в последнее лучше себя чувствую, у меня не кружится голова, я говорю вполне связно.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Просто послушай меня, сынок. Я однажды шла мимо кухни, Ира заваривала чай. В руках она держала пузырёк. Увидела меня, смутилась и спрятала его. А у меня в голове после сна каша, я растерялась, внимания не придала этому. Она сказала, что у неё болит голова, врач прописала капли. Какие капли при беременности?
Я последнее время ела здесь, в больнице, дома даже чай не пила. Наверное, подсознательно что-то понимать начала. Стала лучше себя чувствовать, когда не стала дома пить чай. Или заваривала пакетик в чашку.
— Мам, ты представляешь, в чём обвиняешь Иру? Она не такая, она…
— Сынок, подожди. Я когда искала пузырёк, зашла в вашу комнату и поняла, что вы не спали вместе. Диван разобран.
— Ира сказала, что спать вместе опасно из-за угрозы выкидыша.
— Вот об этой угрозе и скажу. Когда она ушла, я на кровати кое-что нашла. Ведь ни одной мелочи не забыла, а это оставила на видном месте. Думаю, умышленно, чтобы ты всё понял и не искал её. — Анфиса положил на живот сыну маленькую подушку.
— Что это? – Лев брезгливо приподнял её двумя пальцами.
— Ирочкина беременность. Прости, но твоя Ира обманщица. Думаю, она хотела извести меня. Если в таком состоянии я пошла бы на улицу, скажем, в магазин, вполне могла угодить под машину. Следующей жертвой стал бы ты. Подсыпала бы тебе порошок в кофе, ты бы в полусонном состоянии сел за руль и попал в аварию… — Внезапная догадка заставила её вздрогнуть. – Ты перед аварией пил чай дома? – спросила Анфиса.
— Да. Вот почему мне плохо стало за рулём…
— Если бы сразу догадался, можно было бы сделать анализ крови, найти, чем она опоила нас. Сейчас уже поздно. Когда врач сказал, что ты не можешь ходить, она испугалась. Ей не нужен муж инвалид. И она сбежала. А может, поняла, что я подозреваю что-то.
— Зачем? – Лёвушка не мог поверить.
— Из-за квартиры, я думаю. Ты знаешь её хорошо? Родителей? Скорее всего, она врала про них. Нужно заявить в полицию.
— Нет, — резко ответил Лев.
Первое время дома он был молчаливым, часто срывался на матери. Она понимала, что не мог он смириться с положением инвалида, не злилась.
Анфиса сходила в поликлинику, договорилась на счёт уколов и массажа. К ним стала приходить молодая медсестра Верочка. И Лёва ожил. Через месяц он уже ходил на костылях, а ещё через два ходил даже без палочки.
Он снова стал разговорчивым, по вечерам делился с матерью мечтами и планами. Подал на развод и его развели из-за неявки ответчицы.
Через год они с Верочкой расписались.
Однажды все вместе ездили в торговый центр за покупками. Верочка уже была на шестом месяце. Она сразу села в машину, пока Лёва укладывал покупки в багажник. Анфиса почувствовала беспокойство, чей-то взгляд. Оглянулась и увидела Иру. Та кивнула ей и криво усмехнулась.
Лёва окликнул её. Закрывая дверцу, Анфиса снова посмотрела в ту сторону. Иры на парковке уже не было.
Дай Бог, она больше не появится в их жизни. Но скольких легковерных и доверчивых мужчин она обманет своей красотой?
«Обман даёт неслыханную власть. Потому что люди живут воображением. А воображением легко управлять»
Михаэль Энде «Бесконечная история»
«Один из самых печальных уроков заключается в том, что, если мы были одурачены достаточно долго, мы склонны отвергать какие-либо доказательства обмана. Мы больше не хотим искать истину. Обман захватил нас: слишком больно признаться — даже самим себе — что мы были так доверчивы»
Карл Саган
Cпасибо за лайк
