Виктор укладывал чемодан, аккуратно складывая подарки.
-Витёк, извини , дружище конечно, вопрос давно интересует, — Анатолий, коллега и товарищ Виктора, смотрел на мужчину с любопытством, — ты всегда Маше везёшь тапочки домашние, может что-то другое уже купить?
Если с деньгами напряг, я …
-Да всё у меня нормально с деньгами, отстань и подарки кроме тапок везу ещё.
Просто тапочки самый главный и лучший подарок для Маши, тёплые пушистые.
У неё целая коллекция.
-Аааа, она коллекционирует их? Так бы и сказал.
-Нет, она их носит, Толь.
Анатолий покряхтел, а Виктор продолжил дальше упаковывать чемодан.
Спать легли пораньше, жили товарищи в одном номере в гостинице, кампания таким образом экономила, при этом номер был хороший, две кровати, чисто, опрятно, всё есть, а что мужчинам надо в командировке?
Было бы что поесть, да голову приклонить, а если ещё самим готовить не надо, так вообще красота.
Виктору не спалось, он вспоминал как был очень удивлён, когда у видел у будущей на тот момент жены столько домашних, пушистых и мягких тапок.
-Толян, спишь?
-Нее, не спится что-то, ты это…прости если я в не своё дело залез.
-Да нет, всё хорошо, я думаю Маша не будет против, если я расскажу, к тому же дело давнишнее, все мы люди взрослые, внуки уже…
Расскажу от третьего лица, так удобнее, если есть желание послушать.
-Давай конечно, всё равно уснуть не могу, всё никак не верю что объект сдали.
-Ну тогда слушай…
Юля частенько видела эту девчонку с третьего этажа, она была всегда на улице когда бы Юля не шла, девочка околачивалась то на детской площадке, то около подъезда.
Девчонка была вся грязная и неухоженная, сквозь дыры виднелось худенькое, грязное тельце. Волосы никогда не знали расчёски. По виду девчонке было лет шесть.
Дети не дружили с малышкой, прогоняли её с площадки, под одобрительные взгляды взрослых, от скамейки девчонку гнали бабки, та с видом затравленного волчонка огрызалась, отбегала, кидала палками в детей, те в неё камнями и часто попадали.
Мамаши улыбались, бабки кивали одобрительно головами и шипели на девчонку, называя её змеиным отродьем, паршивкой, гнилушкой и другими обидными словами.
-Вы что, это же дитё, — услышала однажды Юля голос одной из бабок.
-Та какое дитё, отродье Верки, алкашки с третьего этажа, там и мать, и бабка беспробудно пьют, целая свора кобелиная у них там, ты Васильевна новенькая у нас не знаешь ничего.
Эта Верка и сама не знает от кого притащила девку, любовников каждый день меняет, тьфу. Эта такая же вырастет, в бабку и мать.
-Я знаю кто мой папа, — кричит неожиданно звонким голосом девчонка, Юля даже вздрагивает, ты надо же… вообще у таких замарашек не должно быть таких звонких голосов, пронеслось в голове у Юлии, — мой папа самый лучший на свете, — надрывается девчонка, он узнает как я живу и заберёт меня, понятно.
-Гляди — ка, принцесса какая выискалась, знает она, кобель подзаборный твой отец, тьфу
-Сама кобель подзаборный, — кричит со слезами в голосе девчонка, — падлюка, ненавижу тебя, — и девчонка кидается камнями земли в обидевшую её старуху.
-Всё равно нельзя так, она ребёнок, — не сдаётся новенькая бабушка.
-Да отродье она, — не унимается злобная старуха, ещё её бабка, Веркина мать, с моим Степаном таскалась и Верку такой воспитала, целое кодло у них там и эта такая же вырастет.
-Не вырасту, не вырасту, — кричит захлёбываясь слезами девчонка.
-Конечно не вырастешь, башку где- нибудь отвернут, — кричит опять злобная бабка, — у неё у Верки -то пацан старший, она его лет в пятнадцать родила, его в три года забрали и усыновили, а эта шкындра изводенная никому не нужна, тьфу.
Юля часто видела девчонку, бредущую откуда-то со стороны мусорки, грязную, нечёсаную, пыталась заговорить с ней, дать денег или булочку, но та убегала фырча словно кошка и скалясь, показывая маленькие острые зубки.
Юля пыталась звонить куда следует, но…Но там её сказали спасибо за сигнал, а на третий раз просто рявкнули чтобы не лезла не в своё дело, у них всё под контролем.
Однажды зимой, когда стояла такая лютая стужа, что было больно дышать, Юля у подъезда заметила какой-то тёмный комок, она уже хотела заскочить в подъезд, когда комок зашевелился, Юля наклонилась и вскрикнула, девчонка, тем тёмным комком была девчонка с третьего этажа.
Подхватив ребёнка на руки, Юля едва сдерживая слёзы побежала с ней в свою квартиру.
Там отогрела девочку, напоила горячим чаем, осмотрела всю и взяла телефон, чтобы вызвать полицию и скорую.
-Не надо. — прошептала девочка, пожалуйста не надо…Я знаю что меня заберут в детский дом, отпустите меня, я переночую дома, в своей кровати, а завтра вы позвоните…
Дайте мне только одну ночь.
Юля отпустила девчонку, на душе было тоскливо.
А почему она была на улице? Почему не в квартире?
Юля быстро подбежала к двери и открыв её выглянула в подъезд, девчонка дремала у батареи, между этажами, вздрагивая во сне.
Юля быстро спустилась вниз, дотронулась до малышки, та соскочила ощерившись будто зверушка, но увидев Юлю опустила плечи и голову.
-Идём…
Девочка молча пошла, на щеке виднелся свежий кровоподтёк.
-Кто это тебя?
-Ударилась…сама.
Юля сделала тёплую ванну, усадила туда девчонку, попросила разрешения помыть ей голову, выкупав девочку, дала ей свой банный халат и белые, пушистые тапки.
Накормила, напоила горячим молоком с мёдом, сама так пила на ночь, привычка детства и положила спать на диване, включив мультики.
Утром накормив девочку завтраком, Юля извинившись перед ней, вызвала медиков и полицию.
Девочка согласно кивнула и опустила голову. Юля надела на неё свои вещи, они были девчонке большие, но зато чистые, все её ремки она собрала в пакет.
Приехали быстро, все кого вызвала Юля и плюс те, которые сказали что всё у них под контролем.
Дамы хмурились, заявляли что сигналов не поступало, на Юлины возгласы негодования отмахивались и грозились разобраться почему это ребёнок один у неё ночевал, у чужой тётки.
-А что? Я должна была оставить замерзать ребёнка?
-Ваш гражданский долг был вызвать соответствующие органы, — брезгливо морщась удостоила Юлю ответом толстая дама, в золотой оправе и с накрученными вавилонами на голове, — теперь надо ещё разобраться почему ребёнок оказался именно у вас…И что это за ссадины и синяки свежие?
-Идите уже, женщина, — оборвал даму суровый лейтенант, — а вам девушка спасибо, за неравнодушие.
Был суд, дамы из соответствующих органов всячески пытались обелить себя и даже пытались давит на Юлю, Верка, мать девчонки, плакала пьяными слезами и доказывала что всю ночь искала свою малышку, что она безумно любит дочку и всё для неё сделает.
Бабка вообще что-то бессвязное лопотала.
Хорошо что пришли старухи соседки и рассказали что Юля спасла девчонку, а то бы она замёрзла.
Девочку забрали, Верку лишили родительских прав, Юля вскоре переехала в свою квартиру, в другой район города, вышла замуж.
Иногда она вспоминала девчонку и думала о том как сложилась её судьба. Даже ходила узнавать про девочку, но никто ничего не говорил, ведь Юля была чужая.
Юля ездила даже в тот дом, где жила девочка и Юля снимала квартиру, бабки у подъезда сообщили что старуха померла, а Верке тоже недолго осталось…
Однажды, когда она делала уроки с сыном первоклассником, а муж играл с трёхлетней дочкой, в дверь позвонили.
Юля выглянула в коридор и увидела удивлённого мужа и красивую молодую девушку.
-Тётя Юля, — девчонка не смогла сдержать слов, — как долго я вас искала…
-Маша…
-Да, — девушка закивала головой, — это я, Машка — зараза, Машка — гнилушка, Машка — опарыш.
Муж ничего не понимал, он переводил взгляд с одной на другую и ничего не понимал.
-Проходи, проходи Машенька, я так часто вспоминала про тебя, даже ходила в детский дом, но тебя там не было…
-А я всю жизнь помнила про вас, вы моя добрая фея, мой счастливый билет.
Меня определили сначала в интернат для умственно отсталых.
-Но почему?- удивилась Юля, когда эмоции от первой встречи прошли и наревевшись, сидели они на кухне, пили чай.
-Мне же девять лет было, а я не писать, не считать не умела…
-Да ты что?Я думала лет шесть…
-Да. Я быстро всему училась, меня потом в Ярославль увезли, в детском доме жила.
Знаете, я ваш портрет по памяти нарисовала, ещё там, клинике и всем говорила что вы моя сестра старшая, что вы меня заберёте скоро.
Я придумывала истории из жизни, я рассказывала ребятам какие у вас вещи, как вкусно пахнет в ванной, как моя сестричка мыла меня, как давала свой тёплый халат и…тапочки, белые, пушистые тапочки.
Я так намёрзлась в детстве, что дала себе слово, у меня будет много всяких комнатных тапочек, разных.
Я понимала что не имею права даже надеяться на то что вы можете ко мне приехать, но я дала себе слово, что когда вырасту, я буду иметь множество красивых и тёплых тапочек и когда — нибудь, дала я себе слово, я так же спасу девочку, а ещё я мечтала отыскать вас и отблагодарить.
Благодаря вам, к моей персоне было пристальное внимание, меня отправили потом в хороший детский дом, нас не обижали, я училась хорошо, вот…я такая стала благодаря вам.
Уходила Маша из гостей с чувством тепла и радости, унося с собой белые, меховые тапочки…
Вот такая история, дружище…
Мужчины помолчали.
-Вить, так Юля с Машей не сёстры что ли?
-Нет, Толь, не сёстры, они ближе чем сёстры, у Машки моей никого ближе Юльки, ну кроме нас с детьми и внуками нет.
Вот такие дела, Толик.
Везде, где увижу какие- нибудь тапки, так и везу Маше.
-Спасибо, Витя, — сказал утром Анатолий товарищу.
-За что? — удивился товарищ.
-За историю, что-то к старости слезливый стал, полночи думал, ещё больше Машу с Юлей зауважал, никому не скажу что ты мне рассказал, даже Катерине своей.
-Хорошо, спасибо тебе, друг.
-Это тебе спасибо, напомнил о том что мы должны помогать беззащитным…Фух, ну идём, а то такси уже подъехало.
В аэропорту Анатолий увидел красивые меховые тапочки, что деллаи местные умельцы, он сходил и купил их.
-Смотри Вить, правда классные?
-Дааааа.
-Подари Маше.
-Сам подаришь, придёте же к нам.
-Ладно, хорошо…
Cпасибо за лайк
