Павел предательски бежал от родного дома, обманутого близкого человека и преданного Верного, боясь оглянуться. Быстрее к переправе, чтобы только не слышать этот жуткий, рвущий сердце на части вой своего покинутого привязанного пса…
Праздничный ноябрьский день выдался необычно ясным и, хотя солнца не было и в помине, наконец-то прекратился противный холодный дождь, ливший без передышки всю неделю. Павел вышел из дома и направился к переправе.
Услышав сзади протяжный собачий вой, он вздрогнул, сердце сжалось от жалости так, что на глазах выступили слезы. Его пес Верный, чуя разлуку с любимым хозяином, рыдал на всю округу. Мужчина прибавил шагу, крепче сжимая сильной рукой ручку тяжелого чемодана. Так уж получилось в его жизни.
Бегу, как преступник, горько усмехнулся про себя Павел, и попрощаться по-человечески не вышло, словно и не прожили вместе почти четверть века. Его жена Лида даже не вышла проводить, так сильна была обида обманутой женщины.
Павел встречался с Лидой ещё со школы, когда мальчишки старшеклассники, подражая героям мелодрам, увиденных в местном клубе, все до одного крутили еще по-детски наивную любовь с девчонками.
Говорят, что первая любовь обманчива, но у Паши с Лидой она оказалась настоящей, той, которая дается на всю жизнь. Голенастая, как цапля, с толстой русой косой и россыпью веснушек, добрая, застенчивая Лида провожала его в армию. Девушка честно ждала парня два года, помогая тёплыми письмами нести нелегкую службу на границе.
Она писала их, глядя на фото в рамке, с которого весело смотрел её Павел, сидящий рядом со своим лучшим другом и напарником по службе — немецкой овчаркой Каратом.
За время службы он узнал, какие это необыкновенно умные, преданные, надежные собаки и буквально влюбился в породу. Теперь он мечтал иметь такого же надежного друга. Потом была демобилизация с нелегким расставанием с Каратом.
Почти сразу после возвращения — свадьба, и через год самый дорогой день в жизни Павла — рождение сына Алексея. Жили как все, своими семейными заботами, хлопотами, событиями, и время пролетало быстро и весело — молодость.
Не заметили в жизненной круговерти, как стали покрываться сединой их головы, как вырос сын Алексей. Отслужив в армии, возмужав, он уверенно вошел в настоящую взрослую жизнь, как когда-то они, его родители. Сын уехал в город, женился, работал и по настоянию жены учился в техникуме на вечернем отделении.
Павел работал бригадиром на шахте. У проходчика из его бригады Виктора была единственная в поселке овчарка по кличке Альма. Хозяин свозил её в город к жениху и скоро должны были появиться на свет щенки.
Еще до поездки Виктора в город Павел договорился, что купит щенка, и с нетерпением ждал. И вот, наконец, его мечта сбылась. Он шел домой и нес под курткой доверчиво прижавшегося к нему щенка овчарки, очень похожего на Карата.
Теперь все свое свободное время Павел посвящал этому крупному, крепко сбитому собачьему малышу с не по-детски умными глазами, внимательно наблюдавшими за каждым его движением. Несмотря на совсем еще юный возраст, уже чувствовалась в этом псе внутренняя сила — этакий несгибаемый стержень и непростой характер.
Щенок не отходил от Павла ни на шаг, выбрав с первого дня его своим хозяином, вожаком, идолом, раз и навсегда доверчиво подарив ему всю свою собачью душу. Павел, не раздумывая, назвал его Верный.
Пес вырос настоящим красавцем. Мощный, самодостаточный, умный Верный беспрекословно подчинялся своему хозяину, обучившему его всем собачьим наукам, которые сам постиг во время службы на границе.
Односельчане с улыбкой наблюдали счастливую и гордую морду пса, когда он ехал с хозяином в люльке старенького “Урала” на рыбалку или в лес по грибы или ягоды. Куда бы не отправился Павел, Верный всюду сопровождал своего любимого хозяина. Они были неразлучны.
Лида нарадоваться не могла на такую дружбу мужа, не пьет, как некоторые, и совала Верному самые вкусные кусочки. Но тот был неподкупен, он молился только на одно божество — Павла, хотя, не раздумывая, отдал бы свою жизнь и за хозяйку.
Когда закрыли шахты, сотни людей остались без работы, без каких-либо средств к существованию, без надежды на будущее. Они не знали, что им делать, но надо было кормить семьи, и бывшие шахтеры отправились кто куда в поисках заработка.
Павел устроился на металлургический комбинат в областном центре. Работал вахтами — месяц в общежитии, месяц дома. Зарплата хорошая, с новой работой справлялся, только поначалу сильно тосковал по дому.
В городе он встретил свою бывшую одноклассницу Свету. За веселый беспечный характер все в поселке звали её егоза. Симпатичная, боевая Светка отучилась в городе на бухгалтера и вышла замуж за городского парня. Её родители умерли один за другим, она продала дом в поселке и больше о ней последние лет десять никто ничего не знал.
И тут на тебе, встретились. Павел пришел в заводскую бухгалтерию за справкой, а там она, Светка. Договорились встретиться, ведь землякам всегда есть, о чем поговорить.
Оказалось, что Светка давно уже живет одна. Детей у неё нет, а муж ушел к другой женщине, оставив ей квартиру, и теперь растит двух сыновей. Но Светка не унывала и была веселой, как раньше.
Модная, с прической и маникюром, она почти не изменилась, не считая, конечно, старательно замазанных морщин. Вечером он пришел к ней в гости с бутылкой коньяка и конфетами.
Уютно было у бывшей одноклассницы после обшарпанных стен общаговской комнаты, заставленной железными скрипучими кроватями рабочих. Хорошо посидели земляки и как-то так само собой получилось, что он остался ночевать на мягкой тахте в объятиях гостеприимной хозяйки.
Утром вместе пошли на работу. И с тех пор пошло-поехало. Сколько не клялся по утрам Павел, что это в последний раз, а вечером ноги сами несли его к Светке, где всегда была приготовлена бутылочка вина и вкусный ужин.
Лида стала замечать неладное, но гнала от себя подозрения, списывая перемены в поведении мужа на усталость от нелегкой работы. Светка же наступала:
— Бросай ты все и переезжай ко мне. Ну что ты мучаешься? Квартира есть, на следующий год машину купим, я на очереди стою и денежки прикоплены. На юг поедем, Пашенька, ведь ты даже ни разу на море не был. Заживем, как короли!
Павел отмалчивался, он не мог бросить Лиду, Верного, родной дом, но и к Свете его тянуло всё больше, чего уж греха таить.
Дома после вахты он всё больше молчал. Верный, чувствуя, что с хозяином творится неладное, положив голову на колени, вздыхая, подолгу смотрел на него умными грустными глазами. Павел гладил пса по голове:
— Ничего, брат, не горюй, все будет хорошо.
Возможно, так бы все и продолжалось, если бы не взбалмошная Светка. Любовница повадилась звонить Павлу домой по нескольку раз в день. Когда к телефону подходила Лида, она молчала.
На 7 ноября приехал из города сын и решили в кои-то веки съездить на рыбалку. Когда под вечер вернулись с уловом, Лида сидела заплаканная. При сыне она ничего не сказала, сославшись на сильную головную боль.
Когда Алексей уехал, рассказала, что звонила Света, говорила об их любви и просила её не мучить больше мужа, отпустить к ней, его любимой женщине.
— Иди, Паша, раз так получилось, только мог бы и по-человечески сказать, может не так больно было бы…
Он, от стыда не смея поднять на неё глаз, пробовал поговорить с убитой этой новостью женой, но, не привыкший лгать и изворачиваться, не мог найти подходящих слов.
Пробовал просить прощения, только Лида первый раз в жизни не желала даже замечать его и, не слушая, сразу же уходила. Похоже, она вычеркнула его из своей жизни навсегда. Мужа для неё теперь просто не существовало.
Павел покидал в большой чемодан одежду, любимые книги, армейский альбом с фотографиями. Сон не шел к нему, он всю ночь курил на веранде и думал. Сын вырос, он поймет. А вот Верный… Хозяин обнимал встревоженного, поскуливающего пса, сердцем почуявшего разлуку.
И теперь Павел предательски бежал от родного дома, обманутого близкого человека и преданного Верного, боясь оглянуться, сдерживая душившие его рыдания. Быстрее к переправе, подальше от дома, чтобы только не слышать этот жуткий, рвущий сердце на части вой своего покинутого пса, привязанного на всякий случай в доме.
На пароме вместе с ним плыл его друг молодости, подвыпивший Колька.
— А я у тестя с тещей был, курятник помогал достраивать, ну и погуляли заодно в честь праздничка. Теперь домой, а то моя Галка взбучку задаст. А ты чего такой смурной? Куда намылился-то с таким чемоданищем?
— Да так, — вздохнул Павел, глядя на воду.
Когда пассажиры сошли на берег, с той стороны реки до них донеслись крики. У Павла упало сердце — неизвестно как освободившийся Верный бросился в холодную воду широкой реки и поплыл к нему. Подбежала Лида, заметалась по берегу и, плача в голос, звала собаку.
Следом за ней к переправе прибежали две соседки, испуганные звоном разбитого стекла и криками Лиды. Они, уговаривая, удерживали женщину, чтобы она случайно не бросилась за овчаркой.
Все, кто сошел с парома, затаив дыхание следили за отважным псом.
— Верный, назад! Назад! — кричал Павел.
Но мощный, сильный пес уверенно плыл, преодолевая ленивое в это время года течение холодной мрачной воды. Кровь из раны от оконного стекла, которое он, сломав карабин, разбил, вырываясь из дома, чтобы броситься вслед за хозяином, заливала глаза.
Когда до берега оставалось метров пятьдесят, Верный замедлился, силы покидали пса — холодная вода творила свое недоброе дело. Голова овчарки то скрывалась под водой, то появлялась снова. Течение начало потихоньку сносить отважного четвероногого пловца.
— Ведь утонет же. Похоже, каюк собаке, — заговорили люди.
Павел, весь белый, как снег, скинул куртку, теплые сапоги и решительно пошел в воду, отталкивая вцепившегося в него Кольку:
— Пашка! Да ну его к лешему! Утонешь! Не надо!
Холодная вода обожгла тело. Он настиг Верного и схватил его за ошейник. Придерживая над водой голову обессилевшего пса, поплыл к берегу, чувствуя, что не доплывет, ноги начали сковывать судороги.
До суши оставалось метров тридцать, но река у них глубокая от самого берега, доплыть до которого им было не суждено. Теперь они тонули вместе.
Протрезвевший Колька и еще два мужика не выдержали. Скинув верхнюю одежду и обувь, матерясь, полезли в воду.
Похватав вещи, мужики убежали в крайний дом греться, остался только Коля и лежащие на берегу Павел с собакой. Хозяин продолжал сжимать ошейник Верного. От пережитого всех била крупная неуемная дрожь.
— Айда ко мне, скорее, закоченеем совсем. Моя Галка плеснет нам по стаканчику, враз согреемся.
Кое-как добрались с чемоданом до избы старого дружка. Печь была жарко натоплена, и Павла, растерев гусиным жиром, положили на лежанку, застеленную лохматым тулупом. Верный тут же прыгнул в ноги к хозяину.
— Куда?! А ну-ка марш на пол, живо! Ишь, разлегся, псиной на весь дом несет! — возмутилась Галина.
Колька, принимавший выпрошенное у неё “лекарство”, чувствуя себя героем дня и по такому случаю врубив хозяина, так и подскочил из-за стола к жене:
— Да ты что?! Не видишь, что ли — люди погибают? Совесть-то поимей! Верный у них в доме живет и в баню вместе с Пашкой ходит, всё равно как человек! Пусть лежит, я сказал.
Галя не стала спорить с развоевавшимся мужем и ушла хлопотать по хозяйству.
Ночью у Павла поднялся жар. Когда рассвело, он уже слабо понимал, что происходит, где находится, только где-то далеко-далеко скулил Верный. Открыв глаза, увидел бледное лицо Лиды и снова провалился в горячий бред.
Подъехал старый, раздолбанный по проселочным дорогам уазик “скорой”. Больного повезли в районную больницу, находящуюся в пятнадцати километрах. Лида сидела рядом, глядя сквозь слезы в окно на бегущего за ними Верного.
Она ничего не могла с ним поделать, Верный не слушался. Когда машина тронулась, Коля попытался было придержать пса, но он огрызнулся так, что мужчина отступил. Проезжающий, под завязку груженый лесом Урал окатил собаку водой, перемешанной с грязью из огромной лужи.
Выехав на шоссе, водитель поехал быстрее, и мокрая грязная овчарка постепенно стала отставать. Лиду охватило чувство, что она теряет всё то, чем жила все последние годы и впереди нет уже ничего — всё потеряно.
Она толкнула окошко в кабину, где водитель и медик о чем-то разговаривали.
— Там наша собака бежит, из сил выбилась. Домой без нас она не вернется, пропадет. Давайте возьмем, я вас прошу!
— Да вижу я, вижу твою собаку, только это ж медицинская машина, а не трактор, соображай. Она ж вся грязная, куда я её возьму? Да и вообще — не положено! — нахмурился пожилой шофер.
— Она не напачкает, я ей пальто свое постелю. Не добежит она, возьмите, я денег дам. — плакала Лида.
— Сказано — нельзя, значит — нельзя. Всё!
Вдруг под полом гудящей машины что-то завизжало, хрустнуло и застучало. Остановились. Водитель походил вокруг машины, пнул колесо и в сердцах сплюнул.
— Говорил же главному сколько раз на ремонт ставить старикана, так нет же, ездий Семёныч, пока колом не встанет! Вот и встала, дождались. Попробуем как-нибудь дотянуть потихонечку.
Лида тоже вышла в надежде уговорить забрать собаку. Верный, обрадовавшись остановке, догнал, встал на задние лапы и, жалобно скуля, рвался в задние двери машины к Павлу. Фельдшер открыл дверь кабины:
— Семёныч, давай возьмем, уж больно пес хорош, жалко, если пропадёт.
— Под твою ответственность.
— Хорошо, бери под мою.
Шофер достал кучу ветоши и кинул на пол. Умный Верный сел рядом с хозяином, лежащим на носилках и замер, как вкопанный. Он, казалось, всё понимал не хуже людей.
Грязного лохматого пассажира высадили за больничной территорией, чтобы никто не видел. Лида протянула водителю деньги.
— Убери и не обижай! Деньгами она сорит, ишь ты, тоже мне богачка выискалась.
Ровно пять суток Лида, не отходя, ухаживала за Павлом, в груди которого словно громко играла хриплая гармонь, рвущая её на части. И что только не передумала за это время, память прокрутила всю жизнь, как в документальной ленте.
Приезжал встревоженный Алексей, и мать вынуждена была рассказать сыну обо всём, что произошло. Расстроенный, он посидел у кровати спящего под капельницами отца.
— Увези домой Верного, сынок, от греха подальше, он уже сам не свой. Боюсь я за него.
Позвонив на работу, Леша выпросил пару дней отпуска и поехал в родительский дом.
Верный все это время лежал под больничными окнами, ждал хозяина. Когда пес только появился здесь, его испугались и хотели прогнать с территории, но он не уходил.
Как же он может уйти, когда здесь человек, ради которого живет и дышит? Ничего-то они не понимают, эти люди! Каждый раз, когда открывалась входная дверь, пес вздрагивал и с надеждой смотрел на выходящего. Поняв, что это не тот, кого он ждет, опять уныло опускал голову и становился похожим на нищего, просящего милостыню.
Вдруг пес радостно встрепенулся, услышав милый сердцу звук мотора мотоцикла хозяина.
Алексей, угостив и приласкав собаку отца, пытался посадить Верного в люльку, но тот наотрез отказывался. Не помогла и вышедшая Лида. Верный не слушался. После долгих уговоров попробовали применить строгость — стали ругать. Верный развернулся и, выбежав с территории, скрылся в кустарниках. Когда Алексей уехал, он вернулся и снова улегся на свое место.
Овчарку заметил главврач. Узнав историю преданного пса, попросил работников кухни его подкармливать.
— Ты, брат, прямо русский Хатико какой-то, — задумчиво сказал доктор, глядя на Верного. — Не горюй, поднимем на ноги твоего хозяина.
На шестые сутки похудевший, со щетиной на осунувшемся лице, Павел окончательно пришел в себя. Рядом сидела жена с темными кругами вокруг глаз на усталом лице.
— Лида, сколько я здесь?
— Пять дней.
— А ты здесь как?
— Да вот, заехала тебя проведать.
Он сразу же начал вставать, и его перевели в общую палату. Лида уехала домой, сухо спросив, что ему завтра привезти.
— Лид, ты прости, но ничего мне не нужно, не заморачивайся. Я того не стою.
Верный, увидев в окне хозяина, оживился, запрыгал, подвизгивая как щенок. На глаза навернулись слезы — ждет. А зачем? Домой ему уже дороги нет, а пес без него не вернется. Взять с собой его он не может. Что делать с ним будет дальше? Бросить его он не в силах — сердце на куски рвется. Эх, горе горькое.
Надо было предупредить Свету, а то, наверное, ждет, переживает. Вечером, воспользовавшись отсутствием постовой сестры, позвонил ей. Она подняла трубку, и он сразу же по голосу почувствовал, что подруга была сильно навеселе. Это подтверждали и явно слышащиеся в квартире шумные женские и мужские голоса.
— Ой, Пашенька, да как же это ты так разболелся, а я тебя жду-жду. А у нас вот тут у сотрудницы день рождения, на работе посидели и у меня уже догуливаем. Я к тебе завтра обязательно приеду, жди. Пока!
В палате лежали еще четверо больных:
— Жене звонил? Она молодчина, пять дней не отходила, ухаживала. Эх, всем бы таких жен. А то вот у меня у сына такая…, что и словами не передать, — отложив журнал, вздохнул пожилой, солидный, самый грамотный среди мужиков Фёдор.
Все больные его дружно поддержали… Не призналась, сказала, что просто зашла, а сама пять дней просидела со мной, подумал Павел, вспоминая холодный голос и взгляд жены.
Приехал сын, привез всякой снеди, наготовленной матерью.
— Ты чего натворил-то, батя?
Между ними состоялся мужской разговор. Сын твердо встал на сторону матери, чем сильно огорчил отца.
Света не приехала ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Звонить ей больше не стал, было почему-то противно. Лида приезжала несколько раз, передавала передачу и уходила.
Верный радостно встречал хозяйку, Алексея, но возвращаться домой по-прежнему отказывался. Павел вечерами, закутавшись в теплый халат, тайно навещал Верного. Тот скулил, лизал его руки и все заглядывал с надеждой в глаза хозяина. Ты меня не бросишь?
В конце второй недели пошел ледяной дождь, и мокрый Верный, продрогнув, решил спрятаться под навес котельной, оттуда были хорошо видны и окно палаты, и входная дверь.
Туда же, поближе к теплу, прибежала стая голодных бездомных собак. С десяток довольно крупных псов терпеть не могли чужаков и напали на овчарку. Завязалась драка. Как не бился Верный, но силы были неравны. Если бы не вышел кочегар с большой увесистой кочергой, подействовавшей на стаю как волшебная палочка, обратив в бегство, то пес наверняка распрощался бы с жизнью.
Павел выскочил к Верному в одной пижаме и тапочках, не обращая внимания на крики медсестры и санитарки. Вид порванного, хромающего на переднюю прокушенную лапу, но страшно обрадовавшегося ему Верного, молнией ударил в его сердце.
Всё это наделал я! Всех бросил, предал, заставил страдать, как последний подлец. И ради чего? Точно говорят: седина в бороду, бес в ребро. Дурак! Какой же я дурак!
Он пошел к главврачу.
— Выписывайте меня, не могу больше здесь лежать. Я уже здоров, как бык. Мне домой позарез нужно. Не выпишете, сам уйду.
Старый доктор внимательно смотрел на него:
— Уколы есть кому делать?
— Есть, недалеко бывшая медсестра живет, пенсионерка, договорюсь, будет приходить сколько надо.
Павел позвонил Лиде. На следующий день они сидели в такси. На заднем сиденье рядом с Павлом гордо сидел весь вымазанный зеленкой Верный.
Доехав до переправы, зашли к Кольке, забрали чемодан. Всё у них потихоньку наладилось, забылось.
Павел уволился с завода и работал в леспромхозе. Теперь он каждый вечер возвращался домой, а в выходные, как всегда, рыбалка и лес со своим неизменным спутником Верным.
Хорошо жили, спокойно, без происшествий и потрясений. Не считая того, что Верный, улучив момент, вытащил из-под кровати большой кожаный чемодан Павла и порвал его в клочья, посчитав виновником всех бед.
Это была выношенная, незамысловатая месть преданного пса за всё, что пришлось пережить. Никто и не думал его ругать, чемодан этот был никому не нужен — туда ему и дорога.
Автор НАТАЛИЯ С.
Спасибо за лайк
