Лиза смотрела в окно. Крупные капли глухо ударялись в стëкла, торопливо стекали вниз, оставляя за собой полоску, которую тут же пересекала дорожка другой капли. Линии-дороги исполосовали стекло, стекали на карниз, а оттуда мини-водопадом на брусчатку. Но этого Лизе уже было не видно.
Она смотрела на вымокшие здания. Фасады потемнели, и за отсутствием солнечного света казалось будто все они тëмно-серые. В этот миг весь мир был таким.
«Наверное, он сегодня не придёт… — тоскливо подумала Лиза. — Я бы точно не пришла. Хотя нет. Я бы пришла»
Она в сотый раз передвинула вазы на подоконниках, проверила салфетницы и соль в солонках. Только бы быть сейчас ближе к окну. Илья всегда приходит в этом промежутке. Бизнес-ланч начнётся через час, и кафешки наполнятся людьми в пиджаках, белоснежных рубашках, строгих офисных юбках и аккуратных причёсках. А он приходит на полчаса раньше, и Лиза видит, как он садится за столик у окна, делает заказ и смотрит в окно. Видел ли он её хотя бы один раз? Маловероятно.
Между двумя кафе больше десяти метров, да ещё и стëкла витражей. Она через окно его тоже не рассмотрела бы. Но в первый раз Лиза увидела Илью на улице. Сразу узнала. Не взглядом. Сердцем. Вдруг закружилась голова, и что-то внутри расширилось, упëрлось в рëбра и не давало дышать. Он обернулся у дверей, и Лиза убедилась, что это действительно Илья.
Тогда в ней смешались два чувства. Радость — словно вернулся в родительский дом после длительного отсутствия. И удивление. Почему так забилось сердце? Они расстались семь лет назад. Спокойно, без надрыва, без слëз и извинений. Просто приняли сам факт расставания, как должное, как неизбежное.
За эти семь лет она почти и не вспоминала о нём. Конечно, в первый месяц, засыпая, она гладила себя по плечам, проводила пальцем по шее, представляя, что это его руки. Тело хранило поцелуи в ямочках ключиц, на кончиках пальцев. Но даже тогда не было раздирающей изнутри боли. Словно их расставание было чем-то самим собой разумеющимся, как поход в магазин. Ты просто знаешь, что тебе туда надо и идëшь.
За эти семь лет, что они не виделись, Лиза вспоминала Илью несколько раз. Но всегда с теплотой. Не было и намёка на сожаление, грусть. Была только безграничная благодарность миру за то, что довелось испытать такие чувства.
Это не вписывалось в привычное представление отношений. Ведь если любишь и предстоит разлука, то страдания неизбежны. Тем более, когда любовь ворвалась в жизнь подобно торнадо. Но в отличие от стихии она ничего не разрушила, а создала внутри что-то новое, важное. А то, что это была именно любовь, Лиза не сомневалась.
И это было настолько удивительно, что Лиза не могла ни с кем об этом говорить, потому что не находила слов объяснить происходящее. Разве, если любишь, то не надо бороться за свою любовь? Разве, если расстаëшься с любимым навсегда не положено страдать?
У Лизы и Ильи всё было иначе. Они знали день расставания, были готовы к нему. У них был план как его провести и они его осуществили, эмоционально переполнив норму.
Да, Лиза плакала, провожая и закрывая за ним дверь. Да, глаза Ильи кричали, что он не хочет уходить. Он взял её лицо в ладони, долго целовал, собирая слезинки с щёк. Молча, смотрел в глаза, и с сожалением выпустил из своих объятий.
Назавтра они жили уже своей привычной жизнью, и только в душе каждого появилась маленькая раковина, в которую попала песчинка. И эта песчинка, обогреваемая волнами воспоминаний, росла.
Их роман возник случайно. Просто материализовался из ниоткуда. До того самого первого «случайного» поцелуя они были условно знакомы год. Лизе двадцать и она студентка. Илье двадцать семь и он преподаватель. Они не пересекались на лекциях, их не объединяла одна кафедра, они даже по времени редко совпадали — Илья преподавал на вечернем, Лиза училась на дневном. Он несколько раз вёл лекции в их группе, заменяя преподавателя смежной дисциплины. После их расставания уволился. Не из-за Лизы, а потому что предложили высокооплачиваемую должность в крупной корпорации.
Позже они много говорили об этом, но так и не смогли воспроизвести тот вечер полностью. Склеили историю из кусочков. Какое-то студенческое мероприятие, суета, они вдруг оказываются в одном помещении наедине — каждый пришёл за чем-то в пустую аудиторию. А миг от взгляда до поцелуя не помнят оба. Разве такое возможно?
Илья был несвободен. Семьёй обзавестись не успел, но уже два года встречался с девушкой. И считал, что встретил свою половину, а официальный союз, исключительно вопрос времени. Алиса устраивала во всех вопросах. Между ними практически не было разногласий, они уважали интересы друг друга, совпадали по основным жизненно-бытовым вопросам. Илья считал себя счастливым мужчиной, и знал, Алиса чувствует то же самое.
Лиза возникла как взрыв в отдельно взятой Вселенной. Словно это не его жизнь, а другая параллельная реальность. Третья параллель между обычной жизнью и сном.
Его рациональный ум не находил объяснений происходящему, и главное — не хотел искать. Мужчина был готов часами ласкать её тело, смотреть в чёрные бездонные глаза и разговаривать, не произнося при этом ни слова.
Конечно, его мучала совесть. Быть одновременно с двумя это двойной обман. Нет, даже тройной. Себя он тоже обманывает.
Бессонной ночью на своей кухне он принял решение расстаться с Алисой. И неважно что получится из их союза с Лизой, но Алиса не заслуживает обмана. А отказаться от колдовских чар Лизы он не мог.
В тот день, когда он решился на разговор, Алиса опередила его на несколько минут. Несколько коротких минут, которые не позволили быть мыслям озвученными.
У них скоро будет ребёнок. Как они и хотели, как планировали и сотни раз обсуждали.
Расстаться с Алисой Илья бы смог. С ещё нерождëнным малышом — нет. Даже мысли не допускал, что это возможно. Он любил ребёнка заочно, и когда впервые взял на руки, понял, что выбор сделал правильно. Приглашать в этот мир ребёнка и тут же предавать — жестоко.
— Давай назовëм её Елизавета? — предложила Алиса.
— Нет. Лиза мне не очень нравится. Арина? Элина? Дарьяна?
Сошлись на Карине.
Илья дочь обожал. Она отвечала взаимностью. Семья была обычной ячейкой общества. Иногда с кризисами, иногда с весёлыми семейными мероприятиями, редко со ссорами, чаще в спокойном и ровном состоянии. Словно вода в маленьком озере: без волн с небольшой рябью.
Иногда Илья вспоминал Лизу. Без тоски, щемящего внутри беспокойства, без грусти. Скорее как что-то яркое и светлое, наполненное сакральным смыслом. Ни разу он не пожалел о своём выборе и никогда не задавал себе вопрос: «Что было бы, если…?»
Так было до тех пор, пока Илья не увидел её в кафе.
Их офис переехал в центр города, и они с коллегами исследовали близлежащий общепит с целью найти оптимальный вариант для обеда. Однажды он с коллегой решил пойти на перерыв раньше, чтобы спокойно обсудить новый проект. Как обычно, сели у окна. Коллега общался по телефону, Илья равнодушно смотрел в окно.
Неожиданно сердце пропустило два удара — в витраже кафе напротив он увидел знакомый профиль. Разговор коллеги, официант, музыка, всё мгновенно стало фоном. Остался только её профиль, волосы, собранные в аккуратный пучок. Мужчине даже показалось, что он разглядел мочку её ушей, что, конечно, маловероятно, просто память вытащила из недр образ с серёжкой-капелькой и маленькой родинкой. Ему казалось, что он провёл пальцами по тонкой шее, почувствовал, как запустил ладонь в волосы и распустил их по плечам.
Сколько это длилось? Наверное, всего минуту, но это было настолько ярко, что он ошеломлëнно смотрел на витраж, пока Лиза не отошла от столика.
После обеда попросил коллегу зайти в то кафе и посмотреть имя на бейджике девушки. Как смог описал причёску, рост. Объяснил, что вроде как знакомая, но неточно, а попадать впросак и заходить самому не хочется. Коллега вернулся, сообщив, что это администратор Елизавета. А он ответил: так и есть, обознался.
Теперь Илья стал всегда приходить на обед раньше. Иногда с коллегами, чаще один. Объяснял тем, что пока весь офис спешит занять столик на бизнес-ланч, он успевает сделать больше, чем, когда офис гудит как улей.
Наблюдал за Лизой, не понимая, зачем ему это надо. Подходить к ней, ворошить прошлое, спрашивать банальное «Ну как ты?» не хотел. Наверняка она уже замужем, растит ребёнка и говорить по сути не о чем. Не станет же он рассказывать о своей семье, это было бы свинством.
Но ходить в другое кафе он не мог себя заставить. Спокойно жил в выходные, не вспоминая о Лизе, но в будни не мог пропустить ни одного дня. Для него это до сих пор оставалось загадкой — он счастлив, у него отличная семья. Но почему же он помнит запах её волос и то, как изгибалось её тело, отвечая на его ласки?
Сегодня дождь. Коллеги заказывают обед в офис. Соблазн отсидеться в тепле велик. Но завтра суббота, а значит, ещё два дня он не увидит Лизу. Илья решительно взял плащ, нашёл у коллег зонт, и сообщив, что ему надо проветрить голову, ушёл на обед. Небо затянуло брезентовым тучами. Город стал тёмным, словно поздней осенью. Отблеск автомобильных фар добавлял пусть размытых, но ярких красок.
Илья свернул на узкую, пешеходную улицу, туда где находилось кафе. Вошёл в тамбур, сложил зонтик. Развернулся, и приоткрыв чуть-чуть дверь, высунул зонт из двери. Начал стряхивать от капель. Поднял взгляд и встретился им с Лизой. Она стояла у витража и смотрела на него.
Ни дождь, ни расстояние, ни стëкла не могли помешать им увидеть друг друга. Как тогда, не глазами, а чем-то внутренним. Будто душа каждого привязана на одну верёвочку, и в этот миг концы верёвочки потянули одновременно.
Илья раскрыл зонт и перешёл на другую сторону дороги. Повторил процедуру со стряхиванием капель, и вошёл в тёплый зал, где он был практически единственным посетителем, не считая девушки с ноутбуком в дальнем углу.
— Привет. Отлично выглядишь, — сказали они одновременно и засмеялись.
— Ты пообедать? — улыбнулась Лиза.
— Да.
С этого «да» всё и началось, словно не заканчивалось. Словно не было между последней встречей и сегодняшним днём две с половиной тысячи ночей.
Но в этот раз всё было иначе. Глубже. Доверительней. Ярче.
— Нет, я не замужем, но мы уже давно вместе. И он хороший очень, да…
— Ездили с семьёй в Испанию. Каришка в восторге от испанцев. Хотим полететь снова, на месяц. Планируем второго ребёнка…
— Он очень бережный, заботливый, мне с ним хорошо, надëжно…
— Я с тобой становлюсь мужчиной. Будто просыпаются древние инстинкты. Сброс настроек на ноль.
— Ты всегда был мужчиной. В тебе это начало изначально сильно развито.
— С тобой всё иначе.
— И у меня так же. Такой какой видишь меня ты, не видел никто. Хотя я далеко не скромница и люблю внимание.
— Стоит прожить эту жизнь, чтобы испытать это чувство.
— Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь стоит того, чтобы ждать… Это не я, это Цой сказал.
— Прав Цой. Я ни минуты не жалел о том, что ушёл тогда. Уверен, что сделал правильный выбор. Но почему я лежу сейчас с тобой в постели и не могу тобой напиться? Как путник бродивший в пустыне и нашедший ручей.
— Люблю тебя. И не могу этого объяснить.
— И я тебя люблю. Но дальше что?
— Ничего. Есть только сейчас. Будем вместе столько, сколько захотим и столько сколько получится. Мне твоя семья дорогá, и никогда не стану её разрушать.
— Спасибо. Ты волшебная.
— А ты мой. В эту секунду только мой, а остальное неважно.
Они словно заново открывали тела друг друга. И им казалось, что это даже не открытие — это воспоминание. Как будто приехал туда, где прошло счастливое детство. Ты не был здесь двадцать лет, но стоит встать на узкую тропку, ведущую к озеру, и ты вспомнишь всё: здесь торчат корни дерева, там дальше высокая трава, а вот здесь вкусный щавель. А потом добежать до озера, и не исследуя дна нырнуть прямо с головой, практически с берега. Потому что здесь тебе всё знакомо. Это твоё место.
— Помнишь, как ты ждал меня на ступеньках в подъезде моей хрущёвки и бережно держал в руках розу?
— Помню. На букет тогда не было денег, но так хотелось порадовать тебя.
— Одна искренняя роза заменяла собой букет из сотни бутонов, потому что она была настоящей. Потому что тебе важно было подарить, а мне важно было принять. Хотя я никогда не ждала, но каждый раз она становилась откровением. Открытием. Событием. Признанием.
— Признанием в чëм?
— В том, что наши мгновения сочтены. Как, увядая, будут осыпаться лепестки, так и будут таять минуты, отмеренные нам. Но никогда, ни одну минуту, я не сожалела, что этих лепестков-минут так мало. Их достаточно.
— Я помню какое впечатление на меня произвело твоё тело. Ошеломляюще прекрасное тело.
— Я помню твой шёпот в темноте «Ты прекрасна… ». Помню, как блестели твои глаза.
— Ты и сейчас прекрасна, стала ещё красивее, желаннее, вкуснее. Если бы я был художником, я рисовал бы тебя день и ночь, но не уверен, что кисти могут передать всю красоту твоего тела, его чувственность, огонь.
— Я готова прожить эту жизнь ещё сотни раз, чтобы повторить это.
— И я. Мне кажется, я с тобой только и живу. Чувствую этот мир каждой клеточкой тела.
Их тела сплетались в красивом танце любви, дарили наслаждение и наслаждались.
Лёгкий летний ветер чуть шевелил шторы через приоткрытую балконную дверь. На круглых перилах балкона сидели двое и наблюдали за Лизой и Ильёй.
Тот, что помоложе спрыгнул на пол, а потом словно взлетел и встал на перила, не переживая о высоте. Прошёлся вперёд-назад, вытянув шею, заглянул в гостиничный номер.
— И всё же, Ахиил («старые» ангелы любят выбирать короткие имена), я не понимаю, почему люди выбирают быть врозь, если сливаются воедино так, что не различишь кто есть кто.
— У всех свои причины. Люди вообще любят заморачиваться. Но эти особенные.
— Почему?
— Они знают друг друга несколько сотен лет, по человеческим меркам это много. Жизней десять точно. Они находят друг друга, даже живя на разных континентах, разговаривая на других языках. Их радары настроены так, что они моментально узнают друг друга.
— А зачем им это?
— Чтобы получить новый опыт, решить свои задачи.
— Почему нельзя сделать это вместе? У них ведь получится.
— Значит, им это не надо.
— Не надо, ты прав, — «молодой» ангел посмотрел на мужчину и женщину в гостиничном номере. — И всё же я не понимаю, Ахиил, они единое, зачем все эти сложности?
— Они выбрали получить в этой жизни другой опыт, с другими людьми.
— Тогда зачем они ищут друг друга?
— Чтобы напомнить себе о жизни. Сейчас они чувствуют этот мир таким, какой он есть на самом деле. Без атрибутов материального мира, без слов, которые имеют значение только на земле. Жизнь — это безграничная любовь. И их души договорились напоминать друг другу об этом в любом земном воплощении.
— А что потом?
— Возможно, когда-нибудь они захотят вместе пройти жизненный путь. И пройдут.
— Но ведь этого можно ждать десятки воплощений! Тогда, когда можно стать счастливым прямо сейчас.
— А разве сейчас они несчастны? Ты видел их раньше. Разве их сковывала боль? Разве, расставаясь, они проливали слëзы?
— Нет.
— А это и есть счастье. Любить, отпуская. Любить, даруя свободу. Любить, зная, что человек тебе не принадлежит. А всё остальное — условности. И вот когда все люди на земле поймут это так, как поняли эти двое, мир изменится. — «Старый» ангел улыбнулся.
— Люди никогда не поймут, — пробормотал «молодой».
— Пока есть такие, как они, — старый кивнул в сторону балконной двери. — У человечества есть шанс.
~~~~~~
2-3 года назад я посмотрела клип Лободы «Родной». Очень запал в душу и возникло желание рассказать эту историю. Но мне не хотелось драмы, мне хотелось, чтобы это было красиво.
Периодически я вытаскивала эту историю откуда то из глубины, вертела перед внутренним взором, но картинка не складывалась.
А вот буквально на днях — р-р-аз — и всё сошлось. Звёзды. История. Числа. Мораль истории. Любовь.
Всё, как я хотела. Надеюсь, и вам мои родные, кофеманы, история пришлась по душе. Обязательно посмотрите клип «Родной», а не просто послушайте песню. Картинки к рассказу из клипа.
Спасибо за лайк
