Мария шла вдоль полок супермаркета и время от времени бросала продукты в тележку, что неторопливо катил рядом её муж. В тележке, на специальной подставке, сидел их полуторагодовалый сын Серёжа. Мальчик крутил головкой и заинтересованно разглядывал полки с продуктами. Постепенно его интерес угасал. Оно и понятно, что привлекательного для ребенка в продуктовом отделе? То ли дело отдел с игрушками! Вот там Серёжа вновь оживился и требовательно протянув руки к большому красному самосвалу. Самосвал тут же оказался в тележке.
Вздохнув, Мария положила туда же коробку с красивой куколкой с белыми волосами. Муж вопросов не задавал. Как не задавал он вопросов и в продуктовом отделе, когда Маша брала продуктов в два раза больше, чем того требовалось. Женщина могла только с благодарностью посматривать на своего мужа. Очень он понимающий и никогда не упрекнет. И на кассе, взяв два пакета, он сразу стал сортировал продукты. Один пакет получился поменьше, но зато сверху туда легла коробка с красивой куклой.
Этот пакет и вытащила из багажника Мария, когда, прежде чем поехать домой, муж повез ее по другому адресу. Адресу ее младшей сестры. Наташа жила совсем недалеко от них, в двухкомнатной квартире, доставшейся по наследству двум сестрам. Мария от своей половины сразу отказалась в пользу сестры, понимая, что другого жилья у Наташки просто не будет. Муж и тогда с пониманием отнесся к поступку Маши. И сейчас, прежде чем поехать домой, привез ее к сестре и приготовился терпеливо ждать в машине, развлекая сынишку.
Маша достала пакет, закрыла багажник и пошла к подъезду. Делать то, что она делает сейчас ее никто не заставлял и не просил. У неё самой на сердце было неспокойно.
Её младшая сестра Наташа лет в шестнадцать приказала называть её не иначе, как «Натали». На «Наташку» она отзываться перестала. Натали считала себя творческой, талантливой натурой. Закончив одиннадцать классов, Натали пыталась поступить в художественное училище. Попытка ничем не увенчалась. На следующий год она ее повторила. Потом подала документы в театральное.
Родители потуги младшей дочери не поощряли, но с Натальей было сложно справиться. Год за годом она пыталась поступить. К слову сказать, творческая натура ни дня в своей жизни не работала. Все ее поступления закончились провалом, и так и осталась Наталья без образования. Она пыталась рисовать картины, петь. И постоянно в её квартире собирались мутные личности, которых Натали называла «богемой», а её старшая сестра просто сбродом. Этот сброд бряцал на гитаре, вёл философские беседы, раздуваясь от собственной важности и поедал всё, что было у Наташки. Наташа бежала к родителям, клянчила деньги и продолжала кормить свою «богему». И это еще не считая того, что ей постоянно требовались деньги на холсты, когда Наталья возомнила себя художницей, или на музыкальные инструменты, когда сочла, что она талантливая певица. Так называемая «богема» пела дифирамбы и поддерживала кормилицу во всех начинаниях. Наталья раздувалась от собственной важности и писала стихи.
Сколько раз Маша пыталась убедить младшую сестру, что сброд, собирающийся в квартире, это просто никчемные людишки, не способные найти себя или создать нормальную семью. Наташа в таких случаях окидывала сестру высокомерным взглядом и цедила сквозь зубы, что она не хочет обсуждать такие темы с приземлённой плебейкой. Не пойми от кого из своей «богемы» Наташа забеременела. Родила девочку и назвала красивым именем — Ульяна. Кто отец ребёнка не сознавалась, говоря, что Уля — дитя любви и света.
Между тем, дитя любви требовала заботы и хотела кушать. Не говоря уже о том, что она пачкала памперсы. К такой приземлённости Наталья была явно не готова. И пришлось маме Марии и Наташи переехать к младшей дочери на время. «Богема» была страшно разочарована, когда ей давали «от ворот поворот» в Наташиной квартире.
Но мама не могла жить у Наташи вечно. Заболел ее муж, отец девушек. Женщине пришлось вернуться домой. Благо, к тому времени Уле исполнилось полгода, и Маша жила недалеко. Конечно, она, в отличие от мамы, не смогла справиться с талантливым сбродом, что вновь ринулся в открытые двери Натали, но хотя бы заботилась о том, чтобы в доме всегда были продукты для девочки. Супер талантливая Натали, постоянно витающая в облаках, об этом забывала. Забывала, либо жалела денег, которые были нужны ей совсем на другие нужды.
Дверь в квартиру Наташи была не заперта. Войдя, Маша чуть не задохнулась от сигаретного дыма клубами висящего в воздухе. В зале бряцали на гитаре, кто-то декламировал стихи. Там, как всегда, была куча народу странного вида. И большинство из них курили, стряхивая пепел прямо на пол. Отмахиваясь от дыма Маша заглянула в комнату, встретилась взглядом с Наташей и махнула головой, призывая сестру выйти. Сама, не дожидаясь сестру, пошла в другую комнату, к Ульяне.
Уля, которой недавно исполнилась год и два месяца, стояла в кроватке, держась за спинку и агукала. В очередной раз Маша вздохнула — девочка, считай ровесница её сыну, а настолько отстаёт в развитии. Неудивительно! Заниматься-то с ней некому. И, похоже, на Уле снова полный памперс. Наташа вошла в комнату дочери неохотно, предвидя, что последуют нравоучения.
-Ты будешь приучать дочку к горшку или нет? — не здороваясь начала Маша. — Сейчас же смени ей подгузник. Ты вообще ее сегодня кормила?
-Начинается, — закатила глаза Натали. — Как ты меня достала! Не могу я сменить ей памперс, потому что они у меня закончились. И горшку приучать ее еще рано. Это придет само собой.
-Ничего само собой не придет. На, я купила подгузники, — сердито сунула пакет в руки сестры Маша. — Подгузники и продукты.
Наташа, порывшись в пакете вытащила пачку подгузников, надорвала ее и забрала из кроватки Улю.
-Ты почему разрешаешь этим своим курить в квартире? Сколько раз тебе можно об этом говорить? Ребенок целыми днями дышит сигаретным дымом, — заводилась Мария и тут увидела красную сыпь под памперсом Ульяны.
-Ты что делаешь? — вскрикнула она. — Ребенка же сначала подмыть надо. Наташа, да приходи ты уже в себя и становись ей матерью. А знаешь что, я прямо сейчас пойду и разгоню весь этот твой сброд.
-Не смей, — визгливо выкрикнула Наташа. — Не смей, не смей, — впадала она в истерику. — Не лезь в мою жизнь. Вы никогда меня не понимали и не поддерживали. Только из-за вас я никак не могу подняться. Своей приземлённостью вы тянете меня вниз. Между тем, я очень талантливый человек, разносторонне талантливый. Мои картины оценил сам Сергеев. Он сказал, что мне непременно нужно выставляться. А ты тычешь в меня этими памперсами.
Вообще, такое поведение было свойственно Наташе и Мария не была удивлена, но уж больно экзальтированно на этот раз выкрикивала Наталья. Маша внимательно присмотрелась к глазам младшей сестры.
-Ты что, выпила? Серьезно? А знаешь что, сестренка? Пожалуй, я заберу Улю сегодня к себе. Ее следует искупать и нормально покормить. Не уверена, что ты сегодня это сделаешь.
Мария оттеснила от ребенка сестру, а Наташа была и не против. Продолжая что-то верещать про свой неоцененный талант, она наблюдала, как Маша одевает Ульяну.
Когда Мария подошла к машине с Ульяной на руках, ее муж ни капельки не удивился.
-Что, совсем плохо? — спросил он.
-Ой, ты даже не представляешь. Народу там больше, чем обычно. Они все курят и орут песни на всю квартиру. Даже если Ульяна заплачет, они не услышат. Наташка вообще, по-моему, поддатая. Не удивлюсь, если она забыла покормить дочку. Пусть Уля сегодня переночует у нас.
-Да я что, против, что ли? — пожал плечами мужчина. — Только зря ты пакет с продуктами не забрала. Нечего этих дармоедов кормить.
Дома выяснилось, что кроме сыпи у Ули еще и температура. Мария дала жаропонижающее, а утром вызвала детского врача, перед этим сбегав к сестре и забрав документы Ульяны.
Наташа спала прямо в одежде, раскинувшись на диване. Кроме хозяйки, в квартире спали еще несколько человек. Мария пришлось долго тормошить сестру, а Наташа никак не могла взять в толк, чего от нее хочет Маша. Узнав, что Ульяна заболела и что дочке требуется врач Наташа равнодушно объяснила сестре, где взять документы на ребенка и продолжила спать.
Детскому врачу Мария наврала, что сестра в отъезде по работе. Педиатр назначила лечение и ушла, не зная, что ей ещё часто придётся приходить в эту квартиру по вызову. И не только к Серёже, а ещё и к Ульяне. Ведь Уля так и осталась жить у Марии.
Ни через день, ни через два Наташа за ней не пришла. Явилась только через неделю, спросить, в чём дело. Почему Мария не возвращает ребёнка?
-Я верну тебе Улю тогда, когда ты разгонишь весь свой сброд и уберёшься в квартире. Ещё, Наташ, хватит уже витать в облаках и пора искать работу.
Я недавно записывала Серёжу в очередь в садик, записала и Ульяну. Когда её очередь подойдёт ты должна уже определиться. Пора перестать заниматься ерундой и начать думать о дочке.
Наташа выслушала отповедь сестры и ушла, как будто даже испытав облегчение, что ей не придётся забирать Улю прямо сейчас. Ведь ей пообещали, что на днях её картины посмотрит один известный художник. Наталья верила в свой талант и знала, что скоро «поймает удачу за хвост». Тогда они все утрутся, и Машка, и родители. Все поймут, наконец, чего она стоит!
Муж Маши только понимающе хмыкнул, когда Наташа ушла, не забрав Ульяну.
А через несколько дней удивил жену, приехав вечером чуть позже обычного и привезя с собой кроватку и вещи девочки.
-Я был у твоей сестры, — заявил он, — там всё как обычно. Я забрал кроватку, потому что Ульяне с Серёжей тесно спать вдвоём. Да и вещи девочки прихватил. В конце концов, это всё куплено тобой. И я не верю, что твоя сестра в ближайшее время возьмется за ум.
За ум Наташа не бралась. Иногда приходила к дочке. Поначалу раз в неделю, потом раз в месяц, а дальше и того реже. Ульяна с Сережей пошли в садик. К тому времени девочка давно уже называла Машу мамой. Хоть ей и объясняли, что родная мама — это та тётя с кислым лицом, которая иногда к ней приходит, но не знает, как себя вести с маленькой девочкой. Муж Марии, как и она сама, давно смирился с тем, что Ульяна, похоже, у них навсегда.
Но было одно большое неудобство. В садике постоянно требовались какие-то подписи на документах. Подписывать их должна была родная мама либо законный представитель. Маша устала бегать по этому поводу к сестре. И, рано или поздно, начала приходить к одной мысли. Но первым ее высказал все-таки ее муж.
-Маш, тебе не кажется, что твою сестру давно пора лишить родительских прав?
Давай возьмём опеку над Ульяной, чтобы не было больше этих метаний.
Маша вздохнула и согласилась, а после совершила огромную ошибку, рассказав Наташе о своих планах. Почему-то Марие казалось, что сестра не будет против.
Как же она ошибалась!
В тот же день Наталья прискакала к ним и, ни слова не говоря, вбежала в детскую. Она начала одевать ничего не понимающую шестилетнюю Улю.
-Одевайся, дочка, мы идем домой. Ты уже очень тут загостилась.
Девочка испугалась резких движений Наташи и расплакалась. Плакал и Сережа, а Мария, мужа которой не было дома, пыталась урезонить сестру.
-Ты что делаешь, Наташ? Ты пугаешь её. Уля уже привыкла жить у нас. Я тебе её не отдам.
-Не имеешь права, — огрызнулась Наташа. — Не отдашь, я вернусь с полицией и обвиню тебя в похищении ребёнка. Я не алкашка, не ханыга какая-нибудь, чтобы меня родительских прав лишать. Я не работаю, потому что в отпуске по уходу за ребёнком.
-Окстись, Наташ, какой уход? Несколько лет ты не вспоминала об Уле, чего ж сейчас?
Мария не могла понять, что происходит. Не смогла и воспрепятствовать сестре, когда та забрала Улю. Вернувшийся с работы муж тоже распереживался. Мужчина привык к девочке, как к своей.
-Слушай, нет, это ненормально. Пошли к твоей сестре. Мы должны убедиться, что у них всё хорошо. А если всё по-прежнему, то мы Ульяну заберём.
Наташа им дверь не открыла, а только прокричала, чтобы они убирались и что Улю она им больше не отдаст. Возвращаясь домой, Маша задумчиво говорила мужу:
-Слушай, ну а может у неё материнские чувства проснулись? Почему-то нам с тобой казалось, что Наташа так легко согласится с тем, что её лишат родительских прав. А она, может, прозрела и поняла, что Уля ей по-настоящему нужна.
-Держи карман шире, — сердито огрызнулся расстроенный муж. — Не верю я в твою сестру. Ты же сама слышала шум в квартире до того, как мы позвонили в дверь. Там по-прежнему отирается этот сброд.
Муж Маши оказался прав. Никакие материнские чувства и не думали просыпаться в Наташе. У нее был совсем другой мотив. Его объяснила позвонившая Маше мама. Пожилая женщина была очень расстроена и почти плакала в трубку.
-Маша, там все очень плохо. Я только сейчас вернулась от Наташи. Ульяна страшно напугана и все время плачет, просится к маме, то есть к тебе. Наташка психует и не подходит к ребёнку. Заперла её в комнате, а сама сидит с этими своими.
-Так в чём же дело, мама? Ребёнок ей не нужен. Чего она так взбеленилась, когда я сказала, что мы хотим взять на Ульяной опеку?
-Да ты что, не понимаешь, что ли? Наташа же живёт на детские деньги, а если её лишат родительских прав, то она лишится всяческих средств к существованию. Она не может этого допустить.
-Ларчик-то просто открывался! — сказал Маше муж, услышав ее разговор с матерью. — Вот оно, оказывается, в чем дело. О деньгах-то я и не подумал. Ладно, пошли к твоей сестре, пообещаем ей, что больше не заикнемся о лишении ее родительских прав.
Наташа долго кочевряжилась, не открывая Маше с мужем дверь. Но когда услышала их клятвенное заверение, что всё останется по-прежнему, Ульяну отдала. Девочку они забрали зарёванной и испуганной. Она ещё долго не могла успокоиться и вздрагивала по ночам какое-то время.
Надо отдать должное Наташе. Она не была алкашкой и пропащим человеком. Шли годы, и ее сброд, который она называла богемой, рассеялся сам собой. Кто-то обзавелся семьями, кто-то сгинул от вредных привычек. Оставшись одна Наташа перестала верить в свою исключительность и талантливость. Она устроилась работать продавцом-кассиром в супермаркет. Женщина всё чаще и чаще вспоминала об Ульяне и навещала дочку, пыталась наладить с ней контакт. А Уля от неё только шарахалась, помня свой страх, испытанный, когда эта женщина забрала её из дома, который девочка считала родным.
Ульяна заканчивала девятый класс и готовилась к выпускному. Она училась с Серёжей в одном классе. Естественно, на их выпускной Маша собиралась пойти вместе с мужем. С Серёжей всё было намного проще. Строгие костюм и парень доволен. А вот платье для Ульяны они выбирали очень долго.
В этом платье девушка кружилась по комнате, когда к ним в очередной раз пришла Наташа. Уля сразу сникла, а Наталья заявила:
-Маша, на выпускной своей дочери я пойду сама. Вы можете идти к своему Сереже, но не к Ульяне.
-Как ты себе это представляешь? — охнула Мария. — В классе все считают Улю и Сережу братом и сестрой, а нас — их родителями. И тут заявишься ты. Нет, учителя-то, конечно, в курсе, они видели документы, но вот дети, дети не поймут.
Ульяна, слыша этот разговор, пошла пятнами от возмущения.
-Если тёть Наташа пойдёт на выпускной, на него не пойду я, — сказала девочка.
-А может, хватит называть меня тёть Наташей? Ты ведь прекрасно знаешь, что я твоя родная мама. Что я тебе плохого сделала, что ты ко мне так относишься? Я никогда от тебя не отказывалась. Они сами тебя забрали. Я вот всё хожу, хожу сюда, пытаюсь найти к тебе какой-то подход. Хотела пойти на выпускной, порадоваться. И вообще, я считаю, что ты должна жить со мной. После выпускного переезжай. Тебя ждёт отдельная комната. Я сделала там ремонт.
-Ни за что! — взвизгнула Ульяна. — Нет, никогда. Я лучше сбегу. Я была маленькой, но на всю жизнь запомнила тот ужас, когда сидела у тебя в запертой комнате и плакала. Мне это ночами в кошмарах снится. И никогда я не смогу назвать тебя мамой, потому что мама и папа у меня уже есть. Уходи, пожалуйста, и необязательно вообще сюда приходить.
Натали вышла из квартиры сестры очень расстроенной. Она даже всплакнула, но со злостью смахнула скупую слезу со щеки. Она ненавидела Машку, считая, что сестра настроила Улю против нее. Хоть убей, Наташа не понимала, в чем она провинилась перед дочерью.
