— Она такая! – Коля широко раздвинул руки, — Ну, такая!
— Жирная! – восхищенно присвистнул Севка, — Руками не обхватить!
— Сам ты жирный! – тут же влезла я, — Просто толстая! «Жирная» это обидно!
— Так-то «толстая» тоже не фонтан, — философски изрек Рудик, — Лучше говорить «полная».
— Полная мяса и жира! – обрадовался Севка и посмотрел на друга, — Да, Коля?
— Да ну вас! – Коля с досадой махнул рукой, — Никакая она не жирная и не толстая, и даже не очень полная, так, немножко. Просто такая! Ну, много всего, понимаете?
— Чего много? – мне было так любопытно, что я даже не стала препираться с Севкой.
— Всего! Представляете, красит лицо целый час! Потом на щеках вооот такой слой всего! Сначала белым, потом розовым, потом красным, мамка смеется, говорит: «Ты, Альбиночка, почти штукатур-маляр, столько краски на лице!», — Коля поёжился, — А ещё у неё каблуки – во!
Он пальцами показал предполагаемые каблуки на туфлях гостьи, приехавшей к ним на пару-тройку недель навестить родственников. Хотя, положа руку на сердце, скажу, что родственницей она была чисто номинальной – двоюродной сестрой мужа сестры Колиной матери (сама запуталась!). В общем, девушке Альбине, 19 лет от роду, захотелось северной романтики, вот она и напросилась в гости к Колиным родителям. Это было необходимо по двум причинам. Первая – никто бы её просто так, в неизвестность, из дома не отпустил, вторая – Черский считался пограничной зоной и без приглашения (это называлось «вызов») туда никого не впускали.
Три дня подряд мы слушали Колькины рассказы об этой неведомой Альбине, и воображение наше разыгралось. И каково же было разочарование, когда мы её, наконец, увидели! Невысокая девушка, чуть полноватая, на мой субъективный взгляд, с совершенно простецким лицом. Мы заявились к другу и недоуменно переглядывались: это про неё Колька так говорил «она такая»?! Но близился вечер, Альбина ушла в маленькую комнатку. Мы увлеченно играли на полу в гостиной в «За рулем», рядом тёрся пятилетний Валерик, которого мы не пускали в игру, а он всячески пытался в неё влезть. Хорошо, хоть Юлька сидела в своем манеже и никого не трогала и так сосредоточенно облизывала плюшевого медведя, что Севка озабоченно спросил:
— А она его не съест?
— Медведя? Не, мы проверяли! – беззаботно отмахнулся Колька.
И тут к нам в комнату вплыло удушающее облако духов, мы дружно начали чихать. Юлька выронила медведя и восторженно уставилась на ту, кто так одуряюще пах.
— Эт-то кто?
Рудик вытаращил глаза, у Севки непроизвольно открылся рот, Валерка и вовсе плюхнулся на пол и замер, а я почувствовала острый приступ зависти.
Куда делась простецкая Альбина? Перед нами была «женщина-вамп» с ярко накрашенными глазами и вызывающе красным ртом. Лицо из угревато-жёлтого приобрело ровный нежный розовый цвет, щеки алели, волосы пышными кудрями спадали на плечи. На красавице был пушистый мохеровый свитер и короткая плиссированная юбка.
— Тётя Оля, я пошла!
«Тёте Оле», Колиной матери, на тот момент было 28 лет, так себе «тётя»?
— Только не очень поздно, Альбина!
Девушка ушла, а мы так и сидели, чихая, совершенно обалделые. Коля встал и, воспользовавшись тем, что мать убежала на кухню, поманил нас за собой:
— Идёмте! Чего покажу!
В комнате на подоконнике стояли туфли. Нет, не так, не туфли, а ТУФЛИ! Таких мы никогда не видели – каблуки, которые мы измерили линейкой, составляли 12 сантиметров с копейками. У мамы вся обувь была на каблуках, но они были небольшие, удобные «рюмочки». У Рудика мама носила обувь на платформе (помните, «манка»?), Севкина предпочитала низкие, квадратные каблуки. Тётя Оля при наличии троих детей и вовсе бегала в ботинках, ведь если сыновья, Коля и Валерик, были спокойные флегматики, то двухлетняя Юлька была настоящий шилопоп (мирное сидение в манеже и облизывание медведя было, как я подозреваю, попыткой усыпить бдительность).
Так вот, туфли. Каблуки просто поразили наше воображение. И пока мальчишки разевали рты, я схватила это чудо и умоляюще взглянула на Колю:
— Можно?
Со стороны кухни раздавалось мерное постукивание молоточка, и мальчик благосклонно согласился:
— Давай!
Конечно, туфли были велики. Я влезла в них, даже застегнула зачем-то перемычки, но не успев сделать и шага, тут же упала:
— Как она в них ходит?!
У мальчишек на лицах была целая гамма эмоций: и хочется, и стыдно женские туфли надеть. Дилемму разрешил Валерик, в пять лет ему было пофиг, стыдно или нет. Он буквально стащил с меня обувку, и попытался нацепить на свои толстенькие ножки. Конечно, даже встать не смог?
Ну а потом понеслось, друзья принялись мерить туфли, пытаться устоять и сделать хотя бы шаг. Молоток для отбивки мяса затих, и мы благоразумно оставили туфли в покое и вернулись к игре.
На следующий день в школе мы перекидывались записками с Рудиком и Севкой (с Колей мы сидели за одной партой). После уроков втроём насели на друга:
— Принеси туфли ко мне домой, чтобы никто не мешал. Будем пытаться ходить!
Коля долго отнекивался, но когда он мог устоять перед моим умоляющим взором? (хи-хи).
Так продолжалось три дня. После школы мы шли ко мне домой, Коля приносил Альбинины туфли, и мы по очереди пытались в них сначала стоять, потом ходить. Мой максимум был 8 шагов, Севкин – всего 5. Рудику и Коле удавалось пройти до 12 шагов.
На четвертый день наши забавы продолжались, но мы не учли того, что это была пятница — день, когда в местном ресторане «Огни Колымы» можно было не только поужинать, но и потанцевать.
Был Колькин черёд ставить очередной рекорд, он был к этому очень близок. Мальчик гордо вышагивал по комнате, когда раздался звонок в дверь. Я побежала открывать – и потеряла дар речи. На пороге стояли хмурые тётя Оля и Альбина.
— Что у тебя с телефоном? Звоню, всё время занято, — тётя Оля шагнула в квартиру, — Колька здесь?
Слова замерли на её губах, так как она увидела сына, гордо вышагивающего в туфлях Альбины. У самой же Альбины лицо вытянулось, и она с криком «Ну погоди!» кинулась к Коле, тётя Оля рванула за ней. Тот от неожиданности покачнулся, развернулся и побежал от них прочь.
О, как он бежал! Севка и Рудик хохотали, пихали друг друга в бок:
— Во даёт! То ходить не мог, а теперь бегает!
Квартира у нас была большая, но не до такой степени, чтобы убежать далеко. Очень скоро Колю изловили и схватили за ухо.
— Во что ты превратил мои туфли! Тётя Оля, смотри, царапина!!!
— Как ты мог?! Я думала, нас обокрали! Хорошо, Валерка сказал, что ты туфли унес! А я его, бедного, в угол поставила, чтобы не наговаривал на старшего брата!
Мы вчетвером виновато молчали. Тётя Оля еще что-то говорила, а Альбина рассматривала нас. Внезапно она спросила уже спокойным мирным голосом:
— Слушай, а как ты в них бегал, а? Я сама еле хожу, шатаюсь. Научи!
Тётя Оля от удивления даже ругаться перестала:
— М-да… Ладно, вы тут разбирайтесь сами, а я побежала, там Валерка в углу и Юлька в манеже, — она посмотрела на меня, — И да, что с телефоном? Может, трубку не так положила?
Нам Альбина казалась ужасно взрослой, а как же, уже целых 19, жизнь, считай, прошла! А тут! Мы учили её ходить на каблуках, а она смеялась:
— Вот учителя какие! Кому расскажу, никто не поверит!
И уже потом, уходя, добавила:
— Подумаешь, царапина! Замажу, и видно не будет!
