– Вот вы знаете, сейчас и взрослые и дети совершенно спокойно воспринимают то, что ребёнок из неполной семьи, без папы. Зачастую об этом даже не спрашивают. И далеко не всегда дети из неполной семьи страдают от этого, особенно, если мама успешная и хорошо зарабатывающая. Да еще и бабушка в придачу имеется. А в семидесятые так не было. Нормой и образцом считалась полная семья – папа, мама, дети.
– А как же война? Ведь многие отцы погибли тогда, много семей не полных было?
– Э, нет, такое бывало в пятидесятых, а в семидесятые уже подросло послевоенное поколение, ситуация с мужчинами выровнялась. Вот и я был ребёнком именно того поколения, родился в шестьдесят втором.
К нам в класс пришёл новый ученик, Юра Кузнецов. Обычный мальчишка, не отличник, и не разгильдяй. Учительница представила его только по имени, и на большой переменке состоялось более тесное знакомство. Всё шло хорошо, пока кто-то не задал вопрос об отце – кто он, что он. Юра выпрямился в струну, оглядел всех гордым взглядом, и отчеканил:
– Мой папа погиб до моего рождения. Он был военным лётчиком, и взорвался в горящем самолёте, чтобы не упасть на жилые кварталы!
Нам стало очень неловко. Кажется, это состояние называется «испанский стыд», но тогда этого слова в нашем обиходе не существовало. Откуда новенькому было знать про надоевших всем Катю Перегудову, у которой папа «погиб, выполняя секретное задание в Америке», и Васю Звенигородского – сына «начальника полярной экспедиции, который не имеет возможности вернуться на Родину, потому что никто не знает его координат».
После этого мы потеряли интерес к новенькому, тем более, что он не просто скромно молчал о своём отце, как в обычное время делали Катя и Вася, но всеми силами старался привлечь наше внимание к своему мифическому родителю, пытался рассказывать в подробностях о его подвиге.
Мы презрительно отворачивались и шли заниматься своими делами и играми, а ехидный Мишка Шпицман как бы невзначай упоминал, что в их дворе тоже живёт один лёдчик – старик, который развозит лёд для торговцев мороженым. Юрка злился, обижался, но сделать ничего не мог – все пацаны были настроены против него.
Всё это продолжалось до февраля. На 23-е число, праздник Советской Армии и Флота, решили сделать стенгазету с рассказами о тех родителях, которые были военнослужащими. Таких у нас в классе набралось шесть человек, в том числе Юра. Классная велела принести фотографии таких родителей, и написать коротенькое сочинение о них.
Все ждали, чем закончится история с Юрой, так как он просто рвался в первые ряды со своим сочинением для стенгазеты. Но все понимали, что сочинение – это даже не полдела. Нужны были доказательства, или, как сейчас говорят, пруфы. Мы злорадно предвкушали жестокое разочарование, которое неминуемо должно было постигнуть юного самозванца, но…
В среду, когда закончился последний урок, и все предвкушали свободу, в класс зашла невысокая, худощавая женщина в очках и спросила, где она может видеть Елену Ивановну – нашу классную. Как раз была физика, которую та и вела.
– Я слушаю вас, – произнесла она.
– Здравствуйте, – женщина подошла ближе, нерешительно улыбнулась, – дело в том, что я мама Юры Кузнецова, Татьяна Семёновна. Юрочка сказал мне, что у вас выходит газета к 23 февраля, и там будет материал о нашем папе. Я принесла кое-какие материалы, принесла сама, так как очень дорожу ими, и боюсь потерять. Вы посмотрите их пожалуйста, а потом верните мне, я подожду.
Она положила на учительский стол бумажную папку с тесёмочками, развязала их и стала доставать документы. Мы окружили учительский стол, и, затаив дыхание, смотрели. Юрина мама вынула любительскую фотографию, с которой улыбался молодой парень в форме военного лётчика с погонами лейтенанта. На следующем фото этот же лётчик был снят вместе с девушкой – это явно была Татьяна Семёновна, только очень молодая. Они с лётчиком смеялись, глядя друг на друга влюблёнными глазами.
Потом на свет появилась вырезка из газеты о подвиге экипажа старшего лейтенанта Корецкого, который погиб в горящем самолёте, но не дал ему упасть на жилые дома. С ним погибли два его товарища, лейтенанты Сергей Померанцев и Василий Кузнецов…
В классе стояла тишина, и при этом мы старались не смотреть на Юру и друг на друга. Классная благодарила Юрину маму, велела кому-то из девчонок переписать все данные для стенгазеты.
Эта газета потом заняла первое место в школе, и её украшением был очерк о подвиге наших лётчиков, и о том, что мы должны равняться на них. Разумеется, всякое пренебрежение к Юре сменилось уважением, и даже некоторым заискиванием – нам было очень неловко вспоминать, как мы не верили ему.
– И как развивались события дальше? – с любопытством спросил я.
– Как и следовало ожидать, – улыбнулся мой собеседник, – благодаря этой стенгазете Юру вскоре выбрали председателем совета отряда, он ездил делегатом на пионерский слёт, одним из первых вступил в комсомол, пробился в секретари – сначала райкома, потом горкома, ну и дальше. Наши пути разошлись, уж не знаю, как он пережил перестройку, но, думаю, у него всё сложилось хорошо.
Пожилой мужчина извинился – ему пора было выходить. Мы попрощались без особых эмоций, как попутчики, которые никогда больше не встретятся, и исчезнут из жизни друг друга. Я проводил глазами высокую фигуру, бредущую по перрону, сел на своё место, решив по возможности немного вздремнуть.
А Юрий Васильевич вышел на привокзальную площадь, отыскал глазами машину – хороший, представительский «Мерседес» с выскочившим навстречу водителем. Уселся на заднее сиденье, зевнул, велел везти себя домой. Он не обманул попутчика, у него действительно всё сложилось хорошо. Единственно, что он не стал уточнять, что тем самым Юрой был он сам.
Зачем это знать случайному человеку? Правильно, незачем. И про тот разговор с мамой, незадолго до её смерти тоже знать никому не нужно. Когда он в очередной раз вспомнил отца, его подвиг, который так повлиял на его жизнь.
Как мама, всегда выслушивавшая его с улыбкой, вдруг заплакала, и призналась в том, что его отец на самом деле бросил её, когда узнал о беременности. Да, это был тот самый лейтенантик с фотографии. Она пыталась добиться справедливости, даже ходила к командиру полка. Но всё так и закончилось ничем.
Васю перевели в другую часть, он дослужился до подполковника, вышел на пенсию, и так никогда не узнал, что у него родился сын. «А как же заметка о погибших лётчиках?» – удивлённо спросил он. Да просто она случайно купила в буфете яблоки, завёрнутые в номер местной газеты, где была эта заметка. Вырезала её и спрятала в папку. Ничего удивительного – мало ли в Советском Союзе военных лётчиков по имени Василий Кузнецов…
Декабрь 2021
***
С приветом, ваш Ухум Бухеев и автор рассказа – Александр Сороковик
Спасибо за лайк
