Казалось, что в маленьком городишке, из которого Майя уехала целых 7 лет назад, не поменялось ничего. Те же унылые серые улочки с низкими домишками, те же унылые серые люди… Да Майя и не приехала бы никогда сюда. Только вот мать сказала, что бабушка совсем плохая, и что если у Майи хоть чуть-чуть совесть есть, то надо бы повидать старушку перед смертью.
К тому же Майя последние 4 месяца сидела на модной диете и очень заметно похудела, а это, согласитесь, немаловажно, когда собираешься в родной городок, где все тебя помнят, как толстую очкастую дурнушку.
На второй день после ее приезда родители закатили пир. Пригласили друзей, накрыли стол и часам к 7 вечера вместе с гостями уже пели, синхронно покачиваясь, заунывные песни. Майю, которая была «городская» до мозга костей, эти «деревенские» развлечения совсем не радовали. Поэтому она, не обращая внимания на мать, делавшую «страшные» глаза, извинилась и пошла одеваться на прогулку.
В красивом желтом чемодане лежало все для прогулки по провинциальному городку. Шикарные джинсы с лейблом на самом видном месте, прозрачная свободная блузка, открывающая одно плечо, модные тяжелые ботинки и сумочка Шанель.
Сумочка была особенной гордостью Майи. Откровенно то говоря, она сама не имела возможность приобрести такую сумку. Но зато она добилась такого положения в столичном обществе, что стала подругой обладательницы такой сумки. И подруга одолжила Майе сумку, понимая, что появиться в родном захолустье с обычной сумкой, конечно же, моветон.
Итак, наложив вечерний макияж и свернув волосы в модную небрежную «гульку», нарядная Майя вышла из дома и остановилась в дворе. Куда идти? Из злачных мест, как она выяснила из утренней беседы с матерью, только бильярдная и бар «Париж», в который мать строго настрого запрещала ходить, потому что «там толчется одна гопота».
Немного поразмышляв, Майя все же решилась на «Париж». В бильярд она играть не умела, а в баре, справедливо рассудила она, хотя бы можно было сидеть в красивой позе.
***
Полумрак, табачный дым и густо накрашенная барменша встретили Майю неласково. Свободных столиков не было, пришлось сесть за барную стойку.
— Белое сухое, — пропела Майя барменше, и та в ответ величественно кивнула опахалами нарощенных ресниц.
За первым бокалом пошел и второй, но веселей почему-то не становилось.
В своих фантазиях Майя представляла, как встретит каких-нибудь старых знакомых, на лице которых будет сразу видно, как они ей завидуют. А завидовать, по мнению Майи, было чему.
Тут тебе и модная одежда, и худосочная фигура. А если завяжется разговор, то можно и про столичные дела рассказать. Про работу, про клубы, про сумасшедший темп жизни. Про жизнь, которая безусловно лучше, чем жизнь в провинциальном городке.
Оглядывая собравшихся в баре людей, Майя чувствовала волну презренья. Сидят, цедят пиво и ржут. Явно же ни одной культурной мысли в голове! И интересы наверняка у них глупые, если вообще имеются.
А уж одежда! Ой-ей! И брюки у девушек с заниженной талией, что уже года три как не модно, и туфли какие-то дурацкие. А парни все поголовно в джинсах и рубашках навыпуск. Кто вообще их надоумил так одеваться?
И чем дольше Майя рассматривала окружающих, чем больше презирала их, тем больше она гордилась собой. Своим гламурным внешним видом и яркой феерической жизнью в столице.
— Майка, ты? – раздался вдруг над ухом Майи знакомый голос.
Она вздрогнула и нехотя оглянулась. Ну, конечно… Рита Мерзлякова, ее заклятая подружка, с которой они сидели за одной партой почти все школьные годы.
Рита была красоткой. В младших классах она была похожа на фарфоровую куклу, и завуч всегда приходила забрать девочку с уроков, если нужно было встретить какую-нибудь комиссию.
— Пойдем, Риточка, порадуем глаз важным дядям, авось и придираться не будут, — приговаривала она при этом.
А к старшим классам Рита превратилась в такую красотку, что свела с ума всех мальчишек не только в классе, но и в параллели.
Майя навсегда запомнила случай, когда Рита получила пятерку по физкультуре за полугодие, хотя никакими выдающимися спортивными результатами не могла похвастаться. Просто она нравилась молодому физруку.
— Вот так, Майка! Это тебе нужно учиться, а мне все за красивые глаза достанется.
Впрочем, по остальным предметами хорошие оценки Рите доставалась также тяжело, как и менее симпатичным девочкам. Но это ничего не меняло. Все равно Майя завидовала Рите так, что аж иногда плакала по ночам.
А в последнем классе Рита стала встречаться с удивительно красивым парнем Витей. Майя всегда на него заглядывалась и мечтала, что вот однажды он заметит ее и полюбит. Но Витя заметил и полюбил Риту. Что дало новый повод Майе для слез в подушку.
И вот вдруг Рита в ночном баре. В нелепом спортивном костюме, потолстевшая, с отекшим лицом.
— Ой, Ритуль, а я тебя и не признала сразу, — приосанилась Майя, предчувствуя триумф. – Ты таааак изменилась!
Она сделала круглые глаза и сочувственно покачала головой. Мол, что ж с тобой подруга произошло то.
— Я на тебя посмотрю, когда беременная будешь, — рассмеялась Рита. – Ох, Майка, мне, конечно, нельзя здесь находиться. Накурено здесь так.
— А чего пришла?
— Так с Витькой же! Мы же поженились с ним. Вон он, смотри, — и Рита махнула куда-то вглубь зала, где галдела большая компания. – Да и вообще, нужно же хоть иногда баловать себя, выходить в люди.
— В люди, — гоготнула Майя, намеренно не стараясь разглядеть Витю. – Ну ты, Рит, тоже скажешь.
— А что? – подняла брови Рита. – Ты на что намекаешь, Майя?
— Я не намекаю, — смело смотрела в глаза Рите Майя. – Я прямо говорю. Ты сама то не видишь, где живешь, во что одета, как выглядишь? Да и выход в эти «люди» — сомнительное удовольствие. Тоска одна! Вот, например, в столице…
И Майя набрала побольше воздуха, чтобы произнести речь, которую, откровенно говоря, она даже перед зеркалом пару раз репетировала. Но спич не удался. Рита вдруг начала смеяться.
— Ты глянь на нее, — давилась она смехом. – Приехала! Столичная фея! Майка, да я ж помню, как ты козюли из носа выковыривала и ела тайком! Поучать она меня решила! Ох, умора!
Майя смешалась. Вся ее уверенность, вся гордость за себя, все презрение к обитателям маленького городка вдруг куда-то подевались. Она вновь почувствовала себя толстой дурнушкой в очках, которая плачет от безысходности в подушку, потому что никогда она не станет такой, как Рита.
— Да ладно, чего ты надулась, — заметила Рита замешательство Майи. – Не злись. Ты вообще-то сама первая начала!
Майя молчала. Ей вдруг захотелось быстро уйти из этого бара, чтобы не видеть больше Риту и избавиться от неприятного чувства собственной неполноценности. И она уже повернулась к барменше, чтобы рассчитаться, как вдруг услышала мужской голос.
— О, Марго, и ты здесь, — к барной стойке, за которой сидели Майя и Рита, подплывал тот самый Витя.
«Подплывал» – самое правильное слово. Потому что двигался мужчина очень странно. Его покачивало из стороны в сторону, но дело было даже не в этом. Все его суставы были как будто очень сильно расслаблены, и он двигался очень плавно, пританцовывая.
— Чего приперлась? А? Жена, отвечай-ка, — он приобнял Риту за шею, а она со злостью оттолкнула его.
— За тобой приперлась, — прошипела она. – Опять уделанный? Ты же обещал!
— Ну, Марго, ну, перестань, — мужчина сморщился. – Иди уже домой, Марго.
И он развернулся и направился обратно к компании.
— Витя, — крикнула ему вслед Рита. – Когда ты домой придешь?
Но он не ответил. Может не слышал, а может сделал вид, что не слышал.
Майя застыла. Страшная правда вдруг открылась ей.
— Рит, а Витя наркоман? – тихо спросила она.
А Рита только махнула рукой и отвернулась, скрывая набежавшие слезы.
— Ритуууль, — Майя погладила Риту по руке. – Ну ты чего? Ну не плач! Главное, чтобы с ребеночком было все хорошо, правда?
— Как ты заговорила то! – Рита повернулась, лицо ее было злое. – Приятно, да? Приятно видеть, что у меня проблемы?
— Рит… — Майя растерянно захлопала глазами и убрала свою руку с руки Риты.
— Что? – Рита зло улыбалась. – Начала то разговор как! «Себя то видела, где живешь то видела?» А как узнала, что Витька наркоман, то сразу пожалеть меня решила! Да? Сразу добренькая стала!
— Рит, да ты чего?
— А ничего! Знаешь, Майя, я ведь тоже тебя жалела в школе. Только жалость плохое чувство. Ты жалеешь кого-то, чтобы почувствовать себя лучше! Если кому-то хуже живется, чем тебе, то ты сразу вроде как и на коне. Да, Майка?
— Всякую чушь собираешь! – Майе было очень обидно, что Рита не приняла ее поддержку.
— Конечно! Тебе то было бы приятней, если бы я у тебя на плече бы сейчас поплакала. Ты бы уехала обратно спокойная: Риту переиграла. Рита толстая и брюхатая от наркомана. А ты столичная фея! Нет уж, подруга, не получится! Все равно я красавица Рита Мерзлякова, а ты страшная очкастая Майя!
— Все! Хватит, — Майя повернулась к барменше. – Я хочу рассчитаться!
Через пять минут она уже шла по улице в сторону дома. Такси вызывать не хотелось, идти было всего полчаса. Да и проветрить голову нужно было.
Странное чувство не оставляло Майю до самого дома. Это не было желаемой гордостью за свою яркую жизнь, но и не чувством собственной ущербности. Скорей какая-то тоска, безысходность.
Почему-то было жалко Ритиной красоты. Не саму Риту, а именно ее красоту. Так бездарно пропадающую в унылом городишке. Было жалко родителей, которые за всю жизнь ни разу за границей не побывали. Было жалко себя, потому что никогда ей самой и не купить сумки Шанель. И никогда по настоящему красивой не стать.
— Эх, Майка, все веселье пропустила, — открыла дверь мать. – Дядя Гоша Петросяна изображал! Мы так хохотали! Так хохотали!
Майя натужно улыбнулась.
— А ты чего такая несчастная? – внимательно посмотрела на нее мать.
— Нормальная я…
— Надо было с нами оставаться! Попела бы, посмеялась! – решительно заключила мама. – Все ты вечно ищешь что-то, куда-то бежишь. А лучше всего – дома!
— Угу…
Тоскливое настроение не оставляло Майю до самого отъезда. Впрочем, с возвращением в столицу оно быстро прошло. Некогда стало тосковать. Темп жизни в столице такой, что и затосковать некогда. Все дела, дела…
Спасибо за лайк
