— Маша, привет! Посидишь сегодня с Алиской? – голос сестры, как обычно, звенел так, что Мария отложила телефон в сторонку и продолжила заполнять очередную ведомость. И так все прекрасно слышно. Даже на громкую связь включать не нужно.
— А почему я, а не мама?
— У нее давление.
— Врача вызвала?
— Я не спрашивала. Наверное. Машенька, пожалуйста…
— А если я скажу — нет? – племянницу Маша, конечно, любила, но на эти выходные у нее были другие планы.
— Ну, Маш! – тут же заныла Аллочка, зная, что сестра все равно ей не откажет. – Ребенок просится к тетке в гости. Тебе жалко, что ли?
— Алла, этот аргумент уже неактуален. И сказки про соскучившегося по мне ребенка можешь оставить на вечер. Алиске расскажешь. Еще раз! Что случилось?
— У меня свидание! – Алла выпалила это так быстро, что Маша даже не сразу поняла, что сказала сестра. А когда разобралась, усмехнулась и потянулась за телефоном, чтобы сбросить вызов. Алла, впрочем, знала, как отреагирует сестра. – Не вздумай! Это серьезно!
— У тебя всегда все серьезно. Аллочка, сколько можно, а? Твои попытки наладить личную жизнь уже всем надоели. Ребенка пожалей! Она скоро забудет, как ты выглядишь. То с бабушкой живет, то со мной. Ты же только неделю назад ее забрала!
— И что?! Если у меня есть ребенок, то мне теперь личную жизнь нужно оставить в прошлом и предать забвению?
— Алла, брось патетику! Алису дай мне!
— Я не дома!
— А почему тогда я ее голос слышу?
— Ладно. Сейчас.
Голосок племянницы звучал грустно и чуть глуховато, из чего Маша сделала вывод, что девочка расстроена.
— Аленький, хочешь ко мне на выходные?
— Хочу!
— Тогда я тебя вечером заберу.
— Спасибо! – голосок у Алисы чуть повеселел. – Маша, а мы Сёму возьмем с собой?
Сёма был старым плюшевым зайцем, принадлежавшим когда-то Маше. Отслужив свой срок ей, он достался по наследству Алисе. Алла то и дело пыталась выбросить старую облезлую игрушку, но дочь поднимала такой рев, что приходилось невольно отступить и оставить Сёму в покое еще на какое-то время. Причин столь нежных чувств в «ушастому этому недоразумению», Алла понять была не в силах.
— Он же страшный, как смертный грех, Алиска! Давай, я тебе нового куплю!
— Нет! – Алиса прижимала к себе игрушку так крепко, как только могла. – Мне его Маша подарила! Он – мой!
Она в силу возраста не могла объяснить матери, что Сёма был единственной ниточкой между ней и той, кто любила Алису без всяких условностей. У Маши всегда было время для того, чтобы побыть с племянницей. Почему-то, в отличие от мамы, у Маши никогда не бывало таких срочных дел, при которых нужно было срочно отправить ребенка куда-то, чтобы «не путался под ногами». Да что там говорить?! Алиса вообще жила у тетки с года и до пяти лет почти постоянно. Да и потом большую часть недели девочка проводила у тети, а не в доме матери.
Мать Алисы, да и ее бабушка, считали, что ничего странного в этом нет. Во дворе дома, в котором жила Маша, был хороший детский сад, а чуть дальше отличная школа. И потому, всем казалось логичным, что Алису вечером забирала тетка.
— Ты живешь в квартире, которая принадлежит тебе не по праву, а потому должна помогать! – мать Маши, Елена, была непреклонна. – И что с того, что у Алисы мама есть? Аллочке так не повезло в жизни! Ты сестра ей или ехидна? Почему для тебя помощь близким – это сложно? Я уж не говорю о себе! Справлюсь как-нибудь! Конечно, здоровье, которое я на вас положила, не вернешь, но я еще не рассыпалась пока. И не дождетесь! Но, Мария! Это же ребенок! Ей нужна поддержка и забота семьи!
Почему эту поддержку и заботу должна была оказывать племяннице только она, Маша не понимала. Но споры обычно заканчивались скандалами и слезами матери, а Алла начинала стенать, что жизнь к ней несправедлива, и Маша уводила к себе Алису, чтобы девочка всего этого не слышала.
Однажды, когда племяннице было шесть лет, в детском саду был утренник. Алла в очередной раз «устраивала свою жизнь», Елена уехала в санаторий, и получилось, что подготовить ребенка к утреннику было некому, кроме тетки. Маша купила Алисе красивое платье, выучила с девочкой стишок, и отпросилась с работы.
Утренник прошел прекрасно. Дети пели, танцевали, и после праздника Маша позвонила сестре, чтобы рассказать ей как все прошло, и спросить, когда Алла заберет Алису.
— Машенька, солнце, ты о чем? Мы же договаривались!
— О чем мы с тобой договаривались?
— О том, что Алиса пока поживет у тебя!
Маша озадаченно нахмурилась и покачала головой, давая понять Алисе, что мама сегодня не приедет.
— И когда же ты появишься, луноликая моя, на нашем горизонте? – раздражение в голосе все-таки проскочило, и Алиса вздрогнула, глянув на тетку. Маша коснулась пальцем уха Сёмы, которого девочка держала в руках, давая понять, что недовольство ее не касается.
— Ты чего обзываешься?! – Алла возмущенно запыхтела, готовясь разразиться гневной речью, но Маша слушать ее не стала.
— Если я солнце, то ты луна, моя прелесть. Удачи тебе! Мы тебя не ждем сегодня!
— Вот и прекрасно! – Алла бросила трубку.
Убрать телефон в сумку Маша не успела. Раздалась мелодичная трель и ее мать возмущенно выпалила:
— До тебя невозможно дозвониться, Мария! Почему я должна так нервничать? Как Алиса? Ты не забыла купить ей новые гольфы? Или опять ребенок был не пойми на кого похож?
— Похожа она на меня, мама! – Маша сделала глубокий вдох и подмигнула племяннице. Алиса стояла рядом очень тихо. Она успела снять босоножки и нарядное платье, и теперь чуть ежилась в тонкой маечке, ожидая, пока тетка закончит разговор. – Я не забыла. Все прошло хорошо.
И тут Алиса выдала ту самую фразу, которая стала лейтмотивом следующих пяти лет их с Машей жизни:
— Спляши нам, Маша, полечку…
Мария даже не поняла поначалу, что именно сказала девочка. Она распрощалась с матерью, помогла племяннице натянуть юбку и кофточку, и только потом сообразила, что именно имела в виду Алиса.
Танец, название которого прозвучало, Алиса знала в совершенстве. Ведь именно его заставляли девочку исполнять на праздничных застольях, которые так любила устраивать ее бабушка, Елена. Сначала Алису ставили на стул и заставляли читать какой-нибудь длинный стишок, выученный с Машей, а после просили станцевать полечку, умиляясь чуть неуклюжим движениям и воспитанию, которое, по мнению многочисленной родни, давала девочке мать. О том, что Алису воспитывает тетя, не знал почти никто. На эту тему было наложено строгое табу.
— Это наши внутрисемейные трудности. Знать о них кому-то совершенно необязательно! – Елена строго смотрела на дочь, и та понимала, что лучше не спорить. – Не позорь меня своей глупостью, Мария!
А это уже была Машина «любимая» фраза. Она слышала ее так часто, что давно уже перестала обращать на нее внимание. А зря! В этих нескольких словах была вся суть ее отношений с матерью.
Маша появилась на свет, когда Елене было всего двадцать два года. Молодая, красивая, амбициозная, она так и не смогла простить старшей дочери того, что ей пришлось сидеть дома с ребенком, вместо того, чтобы блистать на сцене. Мать Маши была певицей.
Голос, сильный, глубокий, от природы очень чувственный, был настолько хорош, что даже преподаватели в консерватории, где училась Леночка, замирали от восторга, когда она начинала петь. И надо же было такому случиться, что чувство, которое Елена не могла донести до слушателя в силу своей неопытности, пришло к ней так не вовремя, заставив совершенно забыть о себе, своих мечтах и планах!
Любовь Елены была скоротечной, бурной и, сродни цунами, разрушительной. Пришло и ушло это чувство так быстро, что Елена не особо и поняла, что же такое с нею случилось. Зато этот, почти мимолетный опыт, позволил Леночке впоследствии «страдать» на сцене так, что слушатели невольно начинали верить ей. Цель была достигнута и Елена была довольна.
С отцом Маши Елена прожила всего ничего. Они успели сыграть пышную свадьбу, на которой вдрызг разругались, когда жених случайно отдавил ногу невесте в свадебном танце. С трудом помирившись, они съездили все-таки в свадебное путешествие, и на этом вся их недолгая семейная жизнь была окончена.
Маша появилась на свет не благодаря, а вопреки любви этих двоих. Узнав о своей беременности, Елена помчалась в поликлинику, но там ее огорошили своим вердиктом врачи.
— Рожать! И только так! Иначе, забудьте о том, что когда-то станете матерью!
Проконсультировавшись у нескольких специалистов, Елена рыдала от бессилия, понимая, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Поддалась на чувства, когда нужно было думать головой. Ставить на себе крест, как на женщине, она не хотела, а потому «ошибка» все-таки появилась на свет.
Маша была на редкость спокойным ребенком. Непонятно почему, но она редко плакала и даже не пыталась звать мать, как обычно это делают младенцы, словно чувствуя, что ни к чему хорошему это все равно не приведет. Елена подходила к кроватке, недовольно морщила свой прелестный носик, и звала свою мать, бабушку Маши.
— Ей нужно сменить пеленочку. Мамочка, сделай, пожалуйста! У меня репетиция и я уже опаздываю!
Бабушка была единственным человеком, который любил Машу. Истово, всем сердцем, от души. Маша даже пыталась называть бабушку мамой, но эти попытки та пресекала на корню.
— Я не твоя мама, Машенька! Я твоя бабушка! А мамочка твоя сейчас в театре. У нее сегодня репетиция. А мы с тобой гулять пойдем. Давай-ка собираться!
Когда Маше исполнилось десять, бабушки не стало. И у Марии началась совершенно другая жизнь.
Теперь она жила с матерью, отчимом и сестрой, которая появилась на свет аккурат перед тем, как Елене пришлось забрать к себе старшую дочь.
В нарядно оформленной детской, где мебель была расставлена строго так, как было задумано Еленой, не нашлось места для кровати Маши. Мать Маши, чертыхаясь, ходила по большой четырехкомнатной квартире мужа и пыталась придумать, куда «приткнуть» старшего своего ребенка.
— Ладно! Поспишь пока в кабинете. Олег будет, конечно, против, но я не вижу другого выхода. Не в гостиной же тебя терпеть!
Маша, забившись в угол жесткого кожаного дивана в кабинете отчима, обнимала Сёму, подаренного бабушкой, и плакала, отчаянно тоскуя о ней, ее теплым заботливым рукам и тихому голосу. У мамы голос тоже был тихим, ведь вне сцены она берегла связки, но не было в нем ни ласки, ни участия.
– Что ты рыдаешь? Иди, поешь! Тощая, как не знаю кто! Не то, что Аллочка! Щечки мои, любимые! Розанчики!
Маша смотрела на мать, которая тискала нарядного младенца, и ей так хотелось, что ее если не обняли бы, то хотя бы пожалели, сказав хоть что-то в утешение. Однако, Елене было не до этого.
Маша ходила в школу, делала уроки, что-то читала, и забросила художественную школу, в которую ее водила бабушка. Няня в доме матери предназначена была только для Аллочки, а больше возить Машу на занятия было некому. «Художка» находилась далеко от дома Елены и, если в новую школу Машу перевели сразу, то студию для дополнительных занятий, искать просто не стали. Все были заняты…
Странным образом, единственным близким человеком в доме матери для Маши стал отчим. В его кабинете для Маши поставили маленький письменный стол, и вечерами, когда Олег работал с документами, Маша делала уроки, сидя с ним бок о бок. Сначала они делали это молча. А потом начали разговаривать. И оказалось, что Олег, которого девочка поначалу боялась, совершенно не страшный. Он умел рассмешить Машу, первым расспросил, что она чувствует после ухода бабушки, и смог дать ей ту опору в жизни, которую она, казалось, совершенно утратила.
Отцом Олега Маша начала называть уже через год после того, как ее привезли в его дом. Он не делал разницы между Аллочкой и Машей, что совершенно не нравилось Елене, но слушать на эту тему ничего не желал.
— Они – дети! Если ты привезла своего ребенка сюда и попросила меня о ней заботиться – я буду это делать так, как считаю нужным. А тебе придется смириться с тем, что у меня две дочери, а не одна.
Со своими подростковыми проблемами Маша шла не к матери, а к Олегу. Ему же доверила тайну о своей первой влюбленности, прося совета. Совет оказался дельным и своевременным, и Маша не наделала ошибок, от души благодаря судьбу, которая подарила ей отца взамен того, кого она никогда в своей жизни не видела. Биологический отец Маши так и не появился на ее горизонте.
Олега не стало, когда Маше едва исполнилось восемнадцать. Елена, роняя жемчужины слез из-под элегантной вуалетки на дорогой шляпке, проводила мужа в последний путь, и уже на следующий день созвонилась с нотариусом.
— Что значит, завещание?! У Олега только две наследницы – я и его дочь.
— Сожалею, но Олег Михайлович очень ясно выразил свою волю. Наследников трое. Вы, ваша дочь Алла и Мария Лебедева. Насколько я понимаю, это ваша старшая дочь от первого брака?
— Да! Но этого просто не может быть!
Олег оставил падчерице небольшой счет в банке, которого хватило на годы ее учебы, и двухкомнатную квартиру, купленную на имя Маши после того, как его диагноз перестал быть секретом для родственников.
Елена подобной постановкой вопроса была крайне недовольна.
— Алла его родная дочь! А ты – приемная! Все должно достаться ей. Ты напишешь отказ от наследства.
— Нет! – Маша боялась даже глаза поднять на мать.
— Да как ты смеешь! Олег и так дал тебе слишком много!
— Да. Он дал мне то, чего не смогла дать ты! – Маша сама пришла в ужас от своей смелости, но решила, что лучше будет расставить все точки по своим местам сейчас. – Мама! Я не стану отказываться от того, что оставил мне отец.
— Отец?! Да какой он тебе отец?!
— А вот сейчас лучше остановись, мама! Наговоришь лишнего.
Маша, не слушая больше мать, просто сбежала из квартиры, нисколько не рассчитывая на то, что ее побег пройдет безнаказанно.
Так и получилось. Мать объявила ей бойкот и запретила Алле общаться с сестрой.
Однако, та характером была еще покруче своей родительницы, а сестру любила. Ведь, именно Маша не давала ее в обиду бесчисленным нянькам, которые почему-то вечно не устраивали Елену, а потому меняла она их так часто, что младшая дочь не всегда успевала запомнить имена тех, кто должен был о ней заботиться. И так получалось, что именно Маша сидела с Аллочкой, когда та болела, уговаривая ребенка поесть и принять лекарства. Как ни любила Елена свою младшую дочь, все, что было связано с вопросами заботы о детях, всегда вызывало у нее стойкое отвращение.
Алла мать слушать не пожелала и продолжала встречаться с Машей, прибегая к сестре сразу после школы, а дома устраивала бесконечные скандалы до тех пор, пока Елена не смягчилась и не махнула рукой на своих непослушных дочерей:
— Бог с вами! Делайте, что хотите!
Шли годы. Алла окончила школу, вышла замуж столь же скоропалительно, как в свое время ее мать, и родила Алису. Муж был старше Аллы на пятнадцать лет и быстро понял, какое сокровище подарила ему судьба. Впрочем, долго печалиться по этому поводу он не стал, а просто развелся с Аллочкой, выплатив ей солидные отступные, а после, весьма скоро, завел новую семью.
Разница в историях Аллы и Елены заключалась лишь в том, что у Алисы были бабушка и дедушка со стороны отца. Несмотря на то, что были уже в преклонном возрасте, бодрости духа они еще не утратили и внучку любили. В том, кто и как ее воспитывает, разобрались быстро, а потом принялись помогать Маше, напрочь забыв о том, что матерью девочки была вовсе не она.
— Машенька, мы вам очень благодарны! Ребенок знает, что такое родительское тепло, благодаря вам. А разве это не главное?
Маша с ними не спорила. Она принимала помощь, стараясь не думать о том, что по этому поводу могут сказать мать или Алла. Ее задачей стало поднять Алису. Она работала сразу в двух фирмах, брала дополнительные заказы, чтобы накопить денег на обучение Алисы, понимая, что ни Алле, ни уж тем более Елене, в голову не придет, что ребенку нужно что-то еще, кроме текущих потребностей. И мечтала… Мечтала о том дне, когда девочка станет достаточно взрослой и можно будет устроить свою личную жизнь.
К сожалению, пока с этим у Маши был полный провал. Первый ее брак окончился крахом через три года совместной жизни, но Маша об этом ни разу не пожалела. Виктор был хорошим человеком, но совершенно не умел держать себя в руках. Даже когда он смотрел простой футбольный матч по телевизору, в доме летало все, что летать не могло в принципе. Маша, ознакомившись с сеткой вещания матчей любимой команды мужа, просто убирала с полок все безделушки и вазочки, а сама уходила в спальню, чтобы не видеть того, как Виктор «болеет», не стесняясь в выражениях и поминутно грозя разбить телевизор. Собственно, после того, как он однажды это сделал, Маша и подала на развод. Поводом было вовсе не испорченное имущество, хотя телевизор этот Маша покупала сама, еще до брака с Виктором. Нет! Повод муж дал ей чуть раньше в этот же день, когда устроил игру в «салочки» на дороге с тем, кто его, как показалось Виктору, «подрезал». Маша, вцепившись в ремень безопасности и закрыв глаза, кричала и умоляла остановить машину, но Виктор ее будто не слышал. Успокоился он только тогда, когда тот, кого он пытался «наказать» скрылся где-то во дворах соседнего района. Маша молчала о самого дома, пытаясь успокоиться и прийти в себя, но ей это так и не удалось. И, когда из гостиной раздался очередной, уже хорошо знакомый вопль, а после странный звук, будто от удара, она уже не думала. Быстро прошла в комнату и взяла со столика пульт от телевизора, чтобы выключить его. А увидев, что в этом уже нет необходимости, зашлась таким смехом, что Виктор испуганно попятился, бормоча:
— Машенька, с тобой все в порядке?
Маша, чуть успокоившись, вытерла выступившие слезы, и кивнула:
— В полном! Мы разводимся.
Как ни уговаривал ее Виктор подумать над таким сложным решением, Маша была непреклонна. Плясать под чужую дудку она больше не желала. Как не желала подвергать свою, или Алисину жизнь опасности. Она хорошо понимала, что в следующий раз в машине может оказаться ребенок и последствия могут быть самыми печальными.
С мужем Маша развелась достаточно быстро, ведь ни детей, ни совместно нажитого имущества у них еще не было. А после сосредоточилась на воспитании племянницы и карьере, отложив на какое-то время свою личную жизнь.
Вот и сейчас она чуть улыбнулась, кивнула, тут же спохватившись, что племянница ее не видит, и сказала:
— Сёму – непременно! Жди меня у школы после уроков и дай мне маму.
Аллочка что-то заверещала, рассыпаясь в благодарностях, но Маша ее оборвала:
— Подожди! Я хочу завтра с тобой встретиться.
— Зачем?
— Поговорить об Алисе.
— А что не так?
— Все так, Алла, просто пришла пора уже что-то решать. Поэтому, нам необходимо встретиться.
Тишина стала ей ответом. Сестра молчала и Маша правильно расценила ее молчание. Все-таки она долгое время была единственной наперсницей этого, так и не ставшего взрослым, ребенка.
— Завтра в кафе у моей работы, в семь. Не опаздывай! – голос Маши стал чуть мягче, и она отложила телефон в сторону.
Буря, которую она пожнет своим решением забрать Алису, будет такой, что чуть было не разметает в стороны всю семью.
Елена так никогда и не простит дочери подобного самоуправства, наотрез отказавшись общаться с ней. Гнев на милость она сменит лишь два года спустя, когда врачи разведут руками и поставят ее перед фактом, что времени у нее почти не осталось. Только тогда она вызовет к себе Марию и будет о чем-то долго говорить с ней, прогнав из кабинета, когда-то принадлежавшего Олегу, Аллочку.
После разговора Маша выйдет посветлевшая и какая-то совершенно иная. Обнимет сестру, и будет долго плакать вечером, уткнувшись носом в Сёмино ухо. Алиса проснется, придет к ней в комнату, и, притулившись рядом, будет долго гладить Машу по голове, шепча что-то тихонько ей на ухо.
Аллочка выйдет-таки замуж и родит сына. То ли она станет взрослее после ухода матери, за которой, к слову, будет ухаживать наравне с сестрой, то ли просто спящая материнская любовь все-таки проснется в ней, но этого ребенка она будет воспитывать совершенно иначе, чем свою дочь.
Алиса останется с Машей. Сама, по своей воле. С Аллой она будет встречаться и брата будет любить, но именно Машу будет называть тем самым заветным словом – «мама»!
И эта мудрая, сильная женщина, которой никто больше не посмеет приказать сплясать полечку, станет Алисе настоящей матерью.
Хотя, собственно, почему станет? Ведь он ею всегда и была.
Личную жизнь свою Маша все-таки устроит. Точнее, странная затейница судьба, решив, видимо, что такие, как Мария, заслуживают хоть какой-то награды от Вселенной за тот свет, который дарят окружающим, пошлет ей встречу с хорошим человеком. И врач-ортопед, к которому Маша приведет на прием Алису, тщательно осмотрит ребенка, а потом нарушит все правила и попросит-таки у Марии номер телефона.
На свадьбе сестры, Алла поговорит с дочерью, но решит оставить все как есть. Ведь теперь она точно будет знать, что нельзя заставлять человека делать то, чего он не хочет, в угоду чьим-то желаниям. Просто потому, что счастья это не принесет никому. И родные люди должны оставаться родными несмотря ни на что. Ведь так мало есть в этом мире опор, способных тебя, со всеми твоими проблемами, капризами и недостатками, выдержать.
И, когда спустя несколько лет на свет появится первый сын Маши, Алиса взвизгнет от восторга, услышав эту новость от приемного отца, а потом вырвет у него из рук телефон:
— Мама! Мамочка! Ты – молодец! А на меня он похож?
И Маша рассмеется сквозь слезы, а потом отправит своей старшей дочери фотографию новорожденного, уже точно зная, что у этого мальчика, не будет никого, кроме родителей, кто любил бы его больше, чем сестра.
Lara’s Stories
