Бедная Клавдия! Ее горе было безутешным. Настолько глубоким и невосполнимым, что она даже с подружками «потусить» не пошла. Хотя Надя Цветаева (наградил же Бог такой красивой фамилией) уговаривала ее:
— Еще чего! Себя молодой заживо хоронить. Пошли давай, назло ему, аристократу вшивому, познакомишься с кем-нибудь.
Но Клаве не хотелось ни с кем знакомиться и да, она поставила на себе крест. Раз ее бросил Артур Алавиев, то кому она вообще нужна! А точнее, ей никто не нужен после этого ослепительного красавца!
А еще вчера они были вместе, строили планы на будущее. А сейчас она сидит в общаге и залечивает свои свежие душевные раны.
Хотя чего уж там. Было ясно, что они не пара. Артур потомок каких-то грузинских князей Алавидзе, а фамилия со временем изменилась, после революции что ли? В общем с тех пор, как они обосновались в России. И мама у Артура была русской.
Да и его пра-пра-прадед, ровесник динозавров, был очень похож на простого русского дедушку. Артур сам так говорил. Его портрет, якобы, висит у них на стене.
А еще этот дед был не раз принят при дворе государь-императора Николая за какие-то особые заслуги. Ну а ей-то что? Хотя… Только сейчас до нее дошло, что ее имя Клава Сидорова и его Артур Алавиев так же не совместимы, как Бентли Континенталь и Лада Калина.
Но это сейчас до нее дошло, после вчерашних смотрин. А как радовался Артур, когда приглашал ее на обед к родителям. Клава перепугалась ужасно!
— Да мне и надеть-то нечего, — сказала она, на что Артур ответил:
— Надень то, в чем тебе будет удобно. Не заморачивайся. Мама с папой у меня адекватные, знают, что ты студентка.
Сам-то он уже работал в солидной фирме, правда только первый год и на невысокой должности. Но все впереди, специалист он хороший. А познакомились они в библиотеке.
Она сдавала учебник, который нигде больше не найти, и информация в нем качественно отличалась от той, которая была на сайтах, и ее все беззастенчиво перекачивали. А Артур принес в дар кое-что из семейного архива, какие-то журналы.
С тех пор не расставались. Артур был, конечно, замечательным парнем. Вернее, молодым мужчиной. Обходительный, воспитанный. Ну Клаву тоже воспитывали учителя. Мама преподавала русский и литературу, а папа физику в их местной школе в небольшом городишке.
И все равно, различие между ними было существенное. И вот вчера это знакомство. Слово «смотрины», как эту встречу назвала Надя Цветаева, Клава отвергала. Не свататься же он ее позвал, просто познакомить с мамой и папой.
В семейное гнездо потомственных аристократов ее одевала тоже Надя. Липовая «фирменная» юбка с рынка, черные лаковые полусапожки и тоненький, видевший виды свитерок. Сверху клетчатый бежевый плащ, Надин, который для родителей Артура должен был сойти под Барберри.
Когда она заявилась в таком виде в роскошную по ее понятиям квартиру Алавиевых, ей стало не по себе. Мама Артура, Инесса Вячеславовна, выглядела настолько элегантно в своем кашемировом платье и жемчугах, что Клаве стало тошно от своего вида. Отец, Алексей Георгиевич, и сам Артур были в костюмах.
Стол, накрытый нежно-голубой скатертью, блистал фамильным серебром и сервировкой из фарфора. Ножи-вилки четкими рядами. Закуски всех сортов. Клаве захотелось убежать сразу же. «Нет! На рыбу у меня аллергия!» — не к месту вспомнилась ей фраза известной героини.
Родители поочередно протянули руки для знакомства, называя свои имена, и ее тихое «Клава, очень приятно», произнесенное затравленным голосом, сразу же расставило все точки над «i».
А ведь говорила же ей Надя:
— Представься Клавдией, типа Клаудия Кардинале, поняла?
Но она обо всем на свете забыла, глядя на окружающее ее великолепие, от которого свет в глазах померк, а мозги, естественно, затуманились.
Дальше было еще хуже. Ела она не так красиво и элегантно, как родители Артура. Кусочек семги соскользнул с вилки и плюхнулся в тарелку. Она потянулась за хлебом и чуть не опрокинула бокал с соком, Артур придержал. Путалась в этих дурацких ножах, зачем их два? Короче говоря, полный дискомфорт.
Да и в разговоре не преуспела, хотя читала много и искусством интересовалась. Правда, не грузинским. Но о нем на ее счастье не говорили. А вот художников Мане и Моне она позорно перепутала, когда зашел разговор о знаменитых лилиях.
Об ее успехах в учебе тоже спросили. И назвав себя студенткой ветеринарного колледжа она почувствовала, что ей пора уходить. Но она взяла себя в руки. Положение спас портрет пра-пра-прадедушки на стене. Клава, изобразив неподдельный интерес, попросила о нем рассказать.
Инесса Вячеславовна слегка поджала губы, а Алексей Георгиевич с воодушевлением стал рассказывать о своем именитом предке. Было и правда интересно. Клава заработала себе несколько очков, так она решила.
Когда папа вряд ли уж теперь состоявшегося «жениха» говорил о его подвигах, Клава подумала о том, что ему не хватает пенсне на переносице.
Настолько он был хорош и благороден, как из той эпохи. И все же чувствовалась напряженность в молчаливом присутствии мамы. А Артур время от времени пожимал ее руку, хотел приободрить, понятное дело.
После этого Клаве пришлось пить ненавистный ей кофе, этот напиток всегда вызывал у нее легкую тошноту. Но отказаться она не посмела. Артур правда попытался сказать, что девушка предпочитает чай, но она остановила его, увидев уже на столе изящный серебряный кофейник.
Клава пила горячий горький напиток маленькими глоточками, закусывая такими же микроскопическими пирожными, которые, как оказалось, Инесса Вячеславовна пекла сама.
Девушка выразила свой восторг и с громким звоном поставила чашку на плоское блюдечко. Родители при этом переглянулись, но все же хозяйка дома поблагодарила ее за похвалу.
Наконец встреча подошла к концу. С Клавой чинно раскланялись, даже не показав виду, мол, приходите еще, а от проводов Артура она отказалась, сославшись на то, что очень куда-то там торопится. Он деликатно не стал настаивать.
Из всего этого Клава сделала вывод, что кастинг она не прошла. Да куда уж ей.
Артур вызвал такси, спустился с ней вниз, расплатился с водителем и со словами «Я позвоню» исчез в проеме подъезда, похоже навсегда.
И вот теперь Клава сидит одна на кровати в своей комнате в общежитии, поджав ноги в джинсах с дырами на коленях и вновь и вновь проигрывает вчерашнюю встречу. Артур не звонил, прошли уже почти сутки с момента их расставания.
«Ну а чего ты хотела?» — мысленно спрашивала она себя. Надо же было так опозориться! Конечно, в какой-то там ряд с каким-то там рылом не суются. Слезы наворачивались на глаза от стыда и обиды.
Надя перед уходом успокаивала ее. Мол, не дрейфь, если любит, то и родителей не послушает. А если пойдет у них на поводу, забудь!
— И не ты, а он не твоего поля ягода. Запомни!
Но это не спасало положения. Клава любила Артура и чувствовала это. И расставание с ним, которое было конечно же неминуемо, дорого ей обойдется. Она уткнулась лицом в подушку, почти рыдая, когда раздался звонок телефона.
На экране высветилось его красивое лицо, и она, быстро утерев слезы, ответила на звонок. Голос прозвучал увереннее, чем должен бы.
— Привет, Клавочка! Извини, только с дачи вернулись, а там связь ужасная. Как ты? – быстро проговорил он. – Давай встретимся, поговорить надо.
— Приезжай, если хочешь. Я одна, — ответила она, готовая принять удар глаза в глаза.
Через полчаса он появился с букетом астр. Красивое расставание. Обнял ее, на прощание, наверное, и сказал:
— Ты так понравилась маме и папе!
Клава замерла, как изваяние, глядя на него широко открытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова.
— Они так смеялись, когда ты ушла, вспоминая, как папа первый раз привел маму в дом к своим родителям. Она заявилась во всем черном, с черными губами и таким же маникюром. Еще и в косухе. Про деда на портрете спросила: это кто, Буденный?
Клава все еще молчала, не веря своим ушам. И он продолжил:
— Тебе они не рассказали про этот конфуз. Мама постеснялась. А ты была на высоте. В следующие выходные пригласили тебя с нами на дачу. На настоящие грузинские шашлыки. Едем?
И это была песня! Клава бросилась Артуру на шею, расцеловала его в обе щеки, быстро собралась, и они отправились в клуб на «тусовку», на встречу с Надей Цветаевой и своими друзьями.
Спасибо за лайк
