Клавдия стукнула в окно соседке Никитичне, и когда та выглянула, поманила её пальцем. Дверь открылась, и Никитична появилась на крылечке.
— Чего тебе Клавдия, чего не заходишь?
— Слушай Никитична, присмотри за моим домом и хозяйством. Мне надобно в город в областную больницу, направляют меня туда с глазами. Слезятся, расплывается все, а по ночам болят. И что с ними приключилось, ума не приложу. Но доктор сказал, нужна операция, неотложно говорит, иначе ослепну. Не знаю куда ехать и как, ну поспрашиваю, мир не без добрых людей, подскажут.
— Ты, Клавдия, конечно поезжай, присмотрю я за твоей козой, не переживай. У тебя нет никого, а и правда, если ослепнешь, как жить-то тогда в темноте одной?
Бабе Клаве за семьдесят, так зовут её в деревне, она одинока. Жизнь её помотала, побила, испытывала на прочность, и в конце концов она прижилась здесь в деревне. Поехала Клавдия, а сама переживает:
— Как это операция на глазах? Разве можно ножом трогать глаза? Хоть и сказал доктор — «не переживай бабушка, это не очень сложная операция», но боюсь я.
В палате баба Клава не одна, у окна лежала молодая женщина, а напротив тоже пожилая, как и она. Клавдия успокоилась, оказывается, не одна она такая, у многих болят глаза, думая про себя:
— Вот ведь напасть какая, не у меня одной такая беда, вон и молодая лежит.
После «тихого часа» к соседкам по палате пришли родственники. К молодой пришел муж с сыном-школьником, а к пожилой — дочь с зятем и внучкой. Принесли фруктов, конфет и еще что-то, весело болтают, смеются, успокаивают. А баба Клава лежит одна, завидно ей. Никто к ней не придет, никто ничего не принесет. Одна-одинешенька. Расстроилась.
На следующее утро был обход, вошла врач в белом халате, молодая женщина, симпатичная, уже за сорок, так решила Клавдия. Баба Клава обрадовалась очень врачу:
— Ну как дела Клавдия Ивановна? Как настроение? – тепло и ласково спросила она.
— Ничего-ничего, дочка, то есть доктор, как Ваше имя? – грустно спрашивала бабушка.
— Ольга Петровна, я Ваш лечащий врач.
— А что, Клавдия Ивановна, у Вас нет никого из родственников? Дети?
— Нет, доченька, нет, Бог не дал.
Врач погладила её по руке и вышла из палаты. А баба Клава не могла найти себе места, переживала:
— Зачем? Зачем я её обманула, такая женщина хорошая и с теплотой спрашивает меня. Зачем я сказал, что Бог не дал мне ребенка? Ведь это не правда!
Не хотелось Клавдии бередить старые воспоминания, старую боль, с которой живет всю жизнь. Не может она забыть своего ребенка, и чем старше становится, тем сильней эта боль усиливается. Ведь была у неё дочка, Оленька.
Когда Клавдия была молодая, познакомилась с Петром, который был инвалидом, без одной руки. В те послевоенные годы мужчин было мало, поэтому Клавдия и не раздумывала, а вышла замуж за него. В первые два года жили неплохо, родилась дочка, а потом через год заболел муж. Как-то разом слег, и что врачи ни советовали, как ни лечили, ничего не помогло. Умер Петр, похоронила мужа и осталась одна с маленькой дочкой.
Клавдия в молодости была видная, статная и красивая. В деревне особо и работы не было, но жила и работала на ферме. В это время приехал к ним в деревню в командировку Николай. Молодой и разбитной мужик, сразу же заприметил Клавдию. А она, истосковавшаяся по мужской ласке, ответила ему взаимностью. Совсем потеряла голову, а когда пришло время уезжать Николаю, стал он уговаривать Клавдию поехать с ним.
— У меня дочка маленькая, Коля. Как же она?
— Дочку оставь матери, не бери её с собой. Потом заберешь, как устроимся с тобой.
Николай уговаривал, обещая золотые горы, хорошую жизнь, а что деревенской женщине, молодой и красивой нужно, от его обещаний закружилась голова, согласилась она на его уговоры. Не хотелось Клавдии всю жизнь жить в деревне. Оставила пятилетнюю дочку у матери. Уехала с Николаем далеко, около недели только на поезде ехали на Дальний Восток.
Устроился Николай работать и Клавдия тоже. Дочку свою она больше не видела, не смогла уехать обратно. Каждый раз, когда она заговаривала о дочке, Николай обещал, что скоро заберут её к себе, просто не пришло еще время. Она писала письма матери, потом они с Николаем переехали в другой город, не сиделось ему на одном месте.
Клавдия уже понимала, что муж оказался легкомысленным, переезжали из города в город, из деревни в деревню, долго нигде не задерживались, она и письма уже не получала от матери. Вначале постоянно думала о дочке, но со временем все притупилось, а Николай говорил:
— Вот родим еще детей, тогда и заберем твою дочь.
Но Бог не давал ей больше детей, видимо наказывал за то, что бросила она свою дочку. Муж со временем начал пить, а потом еще и руки распускать. Так и прошло незаметно двадцать пять лет на чужбине. Так и моталась бы с мужем она, если бы его в пьяной драке не убили. Похоронила мужа, продала нехитрое имущество, домишко небольшой и поехала к себе домой, к матери и дочке. Она понимала, дочь уже взрослая и со страхом ожидала встречи.
— Как я посмотрю дочке в глаза? Бросила, уехала с мужиком. А вдруг не простит она меня? Что тогда делать?
Но в деревне ее никто не ждал. Мать умерла, а о дочке её никто ничего не знает, приезжала на похороны и все. Дом покосился родительский, три дня только и прожила в деревне. Пыталась расспрашивать о дочери, но никто и ничего не знал, сходила на могилу матери и уехала насовсем из деревни, тяжелые воспоминания не давали покоя. Переехала в другой район в деревню, там и живет по сей день одна, ругает себя:
— Если бы можно было вернуть все назад, я не променяла бы родную дочь ни на кого. Но прошлое не вернуть, остается жалеть и корить себя, жить в одиночестве.
Баба Клава долго не могла уснуть в эту ночь, перед операцией какое-то волнение. Хоть и успокаивала её лечащий врач. И ей даже хотелось открыть свою тайну и рассказать этой доброй Ольге Петровне о своей боли, о своей дочери, и признаться, что обманула.
— Все будет хорошо, не волнуйтесь, Клавдия Ивановна. Глаза будут видеть после операции хорошо, болеть по ночам не будут, — гладила по плечу её врач.
Но Клавдия все равно волновалась. А под утро вдруг толкнуло её.
— Надо же, моя дочка тоже Оля, и отчество Петровна, случайное совпадение? Очень уж она с добром на меня смотрит эта врачиха, утром спрошу её фамилию. А вдруг?
Но утром бабу Клаву повезли на операцию, ничего не успела спросить, да и не до этого уже было. После операции спала долго, проснувшись, нащупала бинты, ничего не видно, темнота. Ей стало страшно.
— А вдруг я так и останусь жить в этой темноте?
Она слышала, что все уже встали, ходят, разговаривают, а она не может, ничего не видит. Почувствовала, к ней подошла женщина, начала снимать бинты. Когда бинты были сняты, баба Клава осторожно открыла глаза, но перед ней была медсестра.
— Ну как Ваши дела? Сейчас доктора позову.
Пришел доктор, мужчина, тот который делал ей операцию.
— Так-так, ну и славненько, ну и хорошо. Бабушка, теперь нужно беречься, не напрягаться, не плакать и все будет хорошо.
Доктор ушел, а медсестра, улыбаясь сказала:
— Вот Вам яблоки, лимон и конфеты, это Ольга Петровна просила передать, она сегодня на выходном. Пейте чай и ешьте яблоки, витамины тоже нужны.
— Ой, дочка, даже неудобно как-то. Сама врач принесла мне угощение.
как будто вошло солнышко..
Ольгу Петровну баба Клава ждала с нетерпением, а она пришла только через два дня к вечеру на дежурство. Когда она вошла в палату, Клавдия подумала, что вошло солнышко, даже в палате светлей стало. А врач улыбается и держит в руке какую-то бумагу, бабушка нутром почувствовала, что в этой бумаге что-то волнующее и хорошее.
— Добрый вечер, мама! — обратилась Ольга Петровна к ней.
— Добрый вечер, а почему мамой меня называете? Мне очень приятно, но… — растерянно спрашивала бабушка.
— А потому что ты моя мама, которую я давно ждала и искала! Мамочка, я очень рада, — обнимала её врач.
Но Клавдия не могла поверить. Шутит она или нет.
— Доченька, это ты? — еле слышно прошептала Клавдия. — Это точно ты? А как ты меня нашла? — вглядываясь внимательно в её лицо и выискивая что-нибудь знакомое. Слезы лились из глаз.
— Тихо-тихо, плакать нельзя, что доктор сказал — плакать нельзя!
Но слезы не останавливались, а потом успокоившись, она тихо слушала Ольгу Петровну.
— Когда я взяла в руки историю твоей болезни, обратила внимание на фамилию, у нас тобой одинаковая фамилия. То есть сейчас у меня другая по мужу, а раньше была как у тебя и имя твое я всегда знала. Не знаю, почему ты скрыла, что у тебя есть дочь, но я не в обиде, мало ли как жизнь складывается. Муж мне сказал, что нужно сделать тест ДНК, он тоже врач-кардиолог, только в поликлинике. Он сам взялся за это и вот результат — ты моя мама, а я твоя дочь. Вот подтверждение!
Клавдия не могла прийти в себя.
— Дочка, доченька, прости меня, за то, что я тебя оставила и не могла забрать. Как же ты жила без меня?
— Нормально жила с бабушкой, только когда мне было двадцать лет, бабушка умерла, а я в это время уже была студенткой. Похоронила её, помог мне Матвей, муж мой, тогда еще с ним только встречались. Поженились мы еще будучи студентами, но ничего справились, сейчас у нас сын и дочь, твои внуки, они уже взрослые. Они очень рады. Они уже знают, что у них есть бабушка.
— Дочка, я как во сне, я будто на другой планете, как будто это происходит не со мной! А если бы я не попала сюда в больницу? Это Бог меня сюда направил, чтобы мы встретились, — держа за руки дочь, тихо говорила бабушка.
— После больницы я заберу тебя к себе домой. У нас с мужем большой дом, и уже комнату для тебя готовим, места много, всем хватит.
И опять эту ночь Клавдия не спала, от волнения и свалившегося на неё счастья не могла уснуть. Она думала:
— А вдруг внуки спросят, бабушка ты где была все это время? Что я им отвечу? Что искала на стороне счастья, которого так и не нашла. Нет, я сразу же всё расскажу честно, чтобы мои родные знали всё о моей жизни. Благодарю тебя Господи, что под старость нашлась дочка. Есть теперь кому перед смертью стакан воды подать. Буду у всех просить прощения, я на все согласна, лишь бы меня простила дочка, — так решила она и уснула.
Жизнь бабы Клавы наладилась. Дочка простила давно свою мать, а она рада, хоть как, но заслужила прощение дочери, теперь и умирать не страшно.
Зять её Матвей, очень солидный мужчина, «настоящий доктор», как она выражается, свозил её с женой в деревню, козу Клавдия подарила соседке Никитичне. А та очень обрадовалась, когда увидела живой и здоровой Клавдию, да еще в обществе её дочери и зятя.
