Пятницу Марина Евгеньевна, как и, пожалуй, большинство работающих на нелюбимой работе людей, ждала с огромным нетерпением. И хоть домашняя жизнь ее выходных дней была также наполнена не самыми приятными делами, все же это было лучше, чем отсиживать заднюю часть на стуле в офисе.
Работала Марина Евгеньевна бухгалтером. Дело свое знала отлично, была на хорошем счету у начальства и частенько задерживалась по вечерам по собственной инициативе. И мало кто мог бы догадаться, что всю свою жизнь она мечтала о том, чтобы заниматься чем-то более интересным. Творчеством, общением с людьми, может быть даже путешествовать.
Но, как говорила ее мать, веселой работой не прокормишься. Работай-ка, не зевай-ка: лето – гость, зима – хозяйка. Кто толчет, тот и хлеб печет. Горькая работа да хлеб сладок.
Мама Марины Евгеньевны вообще любила народную мудрость и знала превеликое множество пословиц и поговорок. На них дочь и воспитывала.
В эту пятницу Марине Евгеньевне несказанно повезло. Начальница отправила ее в мини-командировку на другой конец города, чтобы отвезти документы в другой офис. Паренек-курьер заболел, поэтому эта миссия была возложена на ответственную Марину Евгеньевну.
Марина Евгеньевна быстренько справилась с поручением, и, справедливо рассудив, что незачем возвращаться в офис за час до конца рабочего дня, вдруг оказалась «на свободе» аж в 15-40.
Это было так неожиданно. Ведь ее жизнь в основном шла по четкому маршруту «дом-работа-дом».
Обычно с работы она неслась через магазин домой, чтобы приготовить ужин, проверить уроки у младшего сына, узнать, как дела на работе у мужа, немного поболтать со старшей дочерью. Утром встала пораньше, чтобы накормить мужа и детей завтраком.
А тут вдруг неожиданный выходной час! Марина Евгеньевна вспомнила, как в далекой юности она с подругами сбегала с уроков. И как они гуляли, смеялись, обсуждали мальчишек. И как потом мама ей выговаривала. Дескать, «тяжело жить тому, кто от работы бежит!»
Марина Евгеньевна купила в киоске эскимо, уселась на лавочку в парке и стала наблюдать за компанией подростков на лавочке напротив. Они были такие легкие, веселые, счастливые, что Марина Евгеньевна даже немного позавидовала.
Эх, юность! Тогда казалось, что вся грядущая взрослая жизнь будет сплошным праздником! Хотелось веселья и новых открытий! Пусть даже под новыми открытиями в молодости и понимали всякие запрещенные родителями вещи.
Марина Евгеньевна вдруг вспомнила, как однажды попробовала курить. Это было в компании уже «бывалых» пятнадцатилетних курильщиков, среди которых она одна была новичком. Курили за школой. И Марина даже затянуться по-настоящему не успела, как вдруг из-за угла выскочила завуч.
Все «бывалые» успели избавиться от сигарет. Одна девочка, как показалось Марине, даже проглотила свой окурок. А вот неопытная Марина… В общем, потом были разборки в кабинете у директора, вызов мамы.
Ох, сколько всего мама тогда наговорила! Поговорок и пословиц на тему пагубных пристрастий в ее арсенале не оказалось, поэтому она просто пророчила Марине Евгеньевне смерть под забором или в тюрьме.
С тех пор Марина Евгеньевна никогда не курила.
А еще однажды мама увидела, как шестнадцатилетняя Марина целуется с мальчиком около подъезда. Ох, лучше бы мама ударила Марину вместо того, чтобы наговорить ей, что ее ждет. Там было и описание страшных венерических заболеваний, и ребенок в подоле, и жизнь в грязном привокзальном борделе.
На робкие писки Марины о том, что они с мальчиком любят друг друга, мать орала, что «Любит и кошка мышку, любит и волку овцу!». А еще, что мальчишка воспользуется Мариной и бросит, потому что «Любит кот сверху сливки слизать!».
— Мама, он не такой! Он хороший!
— Любовь и малое принимает за великое! Любить можно да осторожно! Любовь и умника в дураки поставит!
Просто чудо, что Марина Евгеньевна продолжила целоваться после такой головомойки!
Мороженное было съедено, а от воспоминаний про мамино воспитание Марине Евгеньевне стало не по себе.
«Что ж… Хорошего помаленьку! – решительно встала она с лавочки. – Делу — время, потехе- час!»
Через магазин, где она купила капусту, курицу и молоко, Марина Евгеньевна добралась до дома. А там ее ждал сюрприз…
Во-первых, войдя в общий с соседями «тамбур», она обнаружила около двери своей квартиры незнакомые кроссовки. Ярко желтые, огромного размера они стояли среди прочей обуви семейства.
А во-вторых, дверь ее квартиры была заперта изнутри на защелку.
Марина Евгеньевна похолодела. Что это значит? В квартире вор? Но почему он разулся? Или кто-то привел гостя? Но почему закрыто?
Марина Евгеньевна принялась изо всех сил колотить в дверь, попутно перебирая в уме, кому можно позвонить, если нужно вскрыть квартиру. МЧС? Управляющая компания? Полиция? Пожарные?
Сердце бешено колотилось, по спине потекли капли пота… Марина Евгеньевна достала телефон и стала судорожно искать в интернете номер МЧС. Как вдруг дверь распахнулась.
На пороге стояла дочь Катя. Она была какая-то растрепанная и как будто заспанная.
В первый момент Марина Евгеньевна испытала резкое облегчение. Слава Богу! Живая! Не плачет! Значит, все живы и здоровы!
— Катька, а ты чего дома то? Я думала, у тебя художка сегодня!
— Голова болит, я не пошла, — поморщилась дочь.
— А чего дверь то заперла?
— Не знаю, как-то случайно, — пожала плечами дочь.
— Случайно… — и тут тревога накатила с новой силой. – Катя, а ты чего такая помятая?
— Спала я, мам! Говорю же, голова болит!
— Ага, голова, — прищурилась Марина Евгеньевна. – Кать, а чьи это кроссовки?
— Кроссовки? – дочь округлила глаза. – Не знаю, а что?
Но Марину Евгеньевну было не провести!
— Ты кого-то привела, дочь?
— Мам, ты чего? Это, наверное, папины.
— Желтые? Кать, это молодежные.
— Ну, значит, Димкины, — Димкой звали сына Марины Евгеньевны и брата Кати.
— Да-да, доча, Димкины. 45 размера в 11 лет!
— Мам, да не знаю я!
Марина Евгеньевна смотрела на дочь, и вдруг в ее голове откуда ни возьмись понеслись картинки и про страшные венерические заболевания, и про ребенка в подоле. А еще слова про то, что «Любит кот сверху сливки слизать!»
Она резко отодвинула дочь и двинулась вглубь квартиры.
— Я найду его, Катя, ты не думай, что самая умная! Я не дам тебе пойти по кривой дорожке!
Первым делом Марина Евгеньевна, конечно, проверила шкаф в комнате дочери и заглянула под кровать. Потом обошла другие комнаты в квартире, заглянула за шторку в ванне, за диван в гостиной, проверила кладовку. Никого…
— Ну, конечно! – воскликнула она. – Он на балконе!
Она быстро открыла балконную дверь, но и там никого не обнаружила. Но чего удивляться: разве проблема слезть с балкона первого этажа мужчине с 45 размером ноги?
— Хорошо же… — разъяренная Марина Евгеньевна кинулась в «тамбур», схватила желтые кроссовки и занесла их в квартиру. – Пусть теперь твой ухажер добирает босиком. Или приходит и признается, как он тебя тут растлял.
Катя все это время молча ходила за матерью. На вид она была совершенно спокойна и как будто совершенно не боялась разоблачения. Но Марина Евгеньевна помнила, как она в юности точно также до последнего держалась и не признавалась матери в своих грешках.
Как упорно доказывала, что сигарету взяла просто подержать, как с мальчиком обнималась, потому что замерзла. И что с уроков сбежала, потому что живот болел. Да чего она только не придумывала, чтобы не выслушивать материнские нравоучения!
— Так, Катя, послушай-ка меня! – Марина Евгеньевна решила, что нужно провести ликбез. – Ты знаешь, что такое венерические заболевания?
— Мама… – Катя засмеялась и отвернулась.
— А откуда дети берутся, ты знаешь?
— Мам! Мне 14!
— Катя! Ты понимаешь, что аборт может привести к бесплодию?
А потом в Марину Евгеньевну как будто бес вселился. Речь полилась зловонным ручьем. Она описывала Кате все ужасы, которые ждут ту, если она не будет осторожна с мужчинами, пророчила жизнь в грязном борделе, смерть под забором или в тюрьме. Обещала, что дочь непременно «пойдет по рукам», если не остановится. Все это она перемежала вдруг всплывшими в памяти пословицами и поговорками.
Через 10 минут Катя начала всхлипывать.
— Мама! Ну перестань! Я не знаю, чьи это кроссовки!
— Ты врешь, дочь, — дребезжала Марина Евгеньевна. — А врать родителям – это первый шаг к преступной жизни!
— Я не вру, — не выдержала Катя и вдруг закричала. – Отстань от меня! Дyра!
Марина Евгеньевна ахнула и влепила дочери звонкую пощечину.
Повисла тишина, в которой вдруг очень явно стал слышен из коридора голос соседки бабы Люды.
— Надо же! Обворовали! Прям из тамбура стащили! Люди добрые, да что же это творится! – а дальше звонок в дверь. – Маришка, вы дома?
Марина Евгеньевна открыла дверь и увидела соседку и высоченного парня рядом с ней.
— Ботинки украли, — верещала баба Люда. – Племяшки моего! Приехал, а тут вон оно чо! Представляешь?
— Какие ботинки, — оторопела Марина Евгеньевна.
— Так желтые! Стояли тут! Ему сейчас ехать, а он босой у меня! Что ему в носках на остановку ковылять?
Марина Евгеньевна молча достала из шкафа желтые кроссовки и протянула бабе Люде.
***
— Кать… — заглянула Марина Евгеньевна в комнату дочери. – Прости меня, пожалуйста. Я и правда дyра.
Ну, а что тут еще скажешь?
Спасибо за лайк
