***
— Во, Зинка, Зин-ка, смотри, фифа наша в шляпе сегодня, опять вырядилась, пошла гулять.
— Марусь, я вот не пойму, — соседка по дачному участку, подошла к Марии Семёновне и, покрутив у виска, сказала, — куда можно на променад в дачном сообществе ходить? Вырядится, как в оперный театр, и еле плетётся.
— Ага, вчера с зонтиком ходила, свою болонку по кустам искала.
Фифа приближалась, и женщины, растянув улыбки на лицах, замолчали.
Альбина выглядела мило, свежо. Тонкие черты лица, синие глаза и светло-русые завитки, обрамляющие личико, всё придавало ей шарм. В сочетании с плавной походкой и шляпкой — это было прекрасно.
Зина поздоровалась первая и даже одёрнула грязный передник. Мария тоже протянула своё фирменное «здра-а-а-а-сте» и стала рассматривать необычное платье фифы.
Как только Альбина прошла, женщины переглянулись и продолжили её обсуждать.
На своём дачном участке фифа практически ничего не выращивала, за исключением нескольких кустов овощей и зелени. На четырёх сотках стоял щитовой домик, по периметру были высажены малина со смородиной, кусты вишни. Перед домом плотной стеной сами по себе росли два вида сирени. Все посадки достались Альбине от прежнего хозяина, и она просто наслаждалась их цветением и урожаем. У хозяйки было стойкое убеждение: дача для удовольствия, тогда и ездить сюда в радость.
Мария Семёновна и Зинаида Аркадьевна вкалывали на своих дачных участках так, что отдыхали только зимой. Дышали вертикально только в тот самый момент, когда до часа рассады было ещё далеко. В очередях на массаж или к терапевту сидели между работой и вечными болями в спине и суставах.
Обе уже давно жили без мужей, обе развелись. Их дети уже давно выросли и улетели из родного гнезда. Обе давно «забросили» себя, хотя не достигли пенсионного возраста.
Альбина слишком выделялась на их фоне. Была спокойна и беззаботна. А это злило соседок. С ней нельзя было поговорить о сортах огурцов и мучнистой росе, она была выше этого и не понимала слов осмокот и биогард. Фифа всегда отдыхала на даче.
— Потому и худющая, что ест три листика салата. Видела у неё пусто на участке.
— Видела, Маша.
— Может, она мужа так себе ищет, ты видела хоть раз у неё на участке мужчину?
— Нет.
— Вот и я нет.
— Хотя… пару раз с председателем видела. Он ей так красноречиво что-то разъяснял, а она делала вид, что не понимала.
— А-а-а-а, так это он ей о ежегодном взносе рассказывал, видимо, она и делала вид, что дурёха.
Альбина не обращала внимания на разговоры за спиной. Она заучивала роли, повторяя их на прогулках, чтобы играть в городском театре. Альбина работала актрисой.
Лето пролетело как комета, оставив лишь хвост воспоминаний. Листва на деревьях и кустарниках теряла свою свежесть и окрашивалась в отличный от зелёного цвет.
Альбина совсем перестала появляться на дачном участке в отличие от её двух соседок, участки которых были с противоположной стороны улицы. Мария Семёновна и Зинаида Аркадьевна, наоборот, с самого рассвета до поздней ночи ковырялись на участках, собирая щедрый урожай и набивая овощехранилище заготовками. Соления и варенье к марту уже надоедали. А поздней весной банки раздавались или перекочёвывали на ближайшую мусорную площадку.
Григорий Андреевич, сосед со следующей улицы, порядком уставший крутить педали своего старого велосипеда, остановился у забора, заметив женщин. Мария Семёновна и Зинаида Аркадьевна опять судачили, убирая ботву на грядках у этого самого общего забора. Григорий Андреевич, вёз на дачу ящики и банки.
— Как урожай, девоньки? — потирал усы пожилой мужчина.
— Ох, так и девоньки?! — рассмеялась Мария.
Женщины тут же стали поправлять платки и молодиться.
— Так нет у вас пенсионного удостоверения, значит девчонки. У меня два определения женщин: девоньки и ягодки.
Зина тоже рассмеялась:
— У нас тут девонька только Альбина, — кивнула в сторону участка соседки Зина.
— Пока вы тут сплетничаете, Альбина замуж вышла и на моря укатила.
— Как? — спросила Зина. А Маша дар речи потеряла.
— Вот так. Вот вам и девонька, — развела руками Маша. — Кого захомутала?
— Скорее её добились, а не захомутала. Председателю посчастливилось.
— Сыну председателя, наверное? — переспросила Мария.
— Нет, сам председатель и женился. Невеста уже четвёртый десяток разменяла, — Григорий Андреевич взмахнул на прощание женщинам кепкой и покатил дальше.
— Зин, а Зин. Как так-то? Фифа наша, получается, и не фифа. Чуть нас моложе.
— Вот так и получается, Маш. Вот фифа, так фифа.
— Слушай, а этому Андреичу сколько лет? — вдруг спросила Зина.
— Вот в следующий раз поедет, спроси, я не знаю.
— Не. Неудобно как-то.
— Возраст у женщин не спрашивают, а у мужика почему нет?
— А чего это ты о возрасте его печёшься? Тоже замуж собралась.
— Что сразу замуж? С ним хотя бы поговорить можно. Ты видела какое у него Бычье сердце в этом году? Хоть какое-то развлечение. А то всё грядки и грядки.
Спасибо за лайк
