«Жили понарошку», – сказали мне одни старики, прожившие вместе почти шестьдесят лет. У них до глубокой старости сохранилось в душе весёлое отношение к жизни – они следовали одной из главных заповедей Христовых: «Не унывай».
Но мысли меня снова и снова уносят в прошлое. А что мы без прошлого? Труха. Только прошлое даёт силы как-то сопротивляться. Но, слава Богу, и в настоящем есть много хорошего, и спаси нас всех, Создатель, и сохрани.
Пишу о своём посёлке Гидростроитель. А если что не так, простите, ибо именно так сказывали старые русские люди.…
***
По заснеженной улице брела пожилая женщина, её старенькое пальтишко было расстёгнутым, потому как пуговицы выдрал с корнем внук Егор. Шагая по этим улицам, где в прошлом шли колонны рабочих и служащих, она будто видела огромные транспаранты, слышала весёлые разговоры… Анна Петровна Верхоглядова была тогда совсем молодой и не ведала ни о чём плохом.
Теперь муж Иван Севастьянович лежит вместе с дочерью на погосте. Кладбища в девяностые годы росли как на дрожжах. Родной завод отопительного оборудования остановился, и сколько бы не говорили хитрые и изворотливые чинуши о том, что безработица не причина, чтобы пить, утверждаю на собственном опыте: причина очень весомая! Ибо человек даже во сне не мог представить, что останется без работы.
Парадоксы шли за парадоксами. Котельные установки были нужны всей стране, и отопительные радиаторы шли нарасхват. Но бюджет в нашей стране утверждали поздно. Пишу же это для того, чтобы заткнуть рот тем умникам, которые утверждают, что надо, мол, выпускать нужную продукцию.
А предприятие разваливалось, мужики спивались моментально, пили и женщины по-чёрному. Спился её сердешный муж, спилась и дочка. Убрались на погост. Внуку, непонятно от кого рожденному, было тогда два года. Всё, что нажили, вынесли из дома на пропой её родные муж и дочь.
Но выручило Анну то, что в Сибири пенсию начинают платить с пятидесяти лет. Половину садиков в посёлке закрыли и разворовали. И она, купив в храме икону, благодарила Бога за то, что получает пенсию.
После оплаты за квартиру и свет шла на рынок, покупала голые кости и из них варила внуку суп. Из Сибири уезжала тьма народу, в дачных кооперативах теперь было много заброшенных участков. Анна рискнула, купила дачу, отдав за неё две пенсии.
Занимая и унижаясь, добыла три ведра семенной картошки, посадила. Ей повезло: осенью накопала двадцать мешков крупной и два мелкой. Радовалась этому, словно малое дитя.
Сначала чистила мелкую, её хватило на целый месяц. Рассказывала внуку сказки про «Диво-дивное» и уверенно говорила: «Теперь, Егорушка, с голоду, даст Бог, не помрём». Хранила картошку в дачном домике, там был вырыт прежними хозяевами большой подвал. От посёлка до кооператива было десять километров пути. Но Господь давал ей, сердешной, силы. Так, как Анна, в Сибири жили многие, а многие и того хуже, ибо у неё была пенсия.
Под Новый год она пришла на свою дачу и сразу опустилась на землю. Её крошечному маленькому счастью пришёл конец. В подвале воры не оставили ни одной картофелины.
Поднялось давление, она упала прямо в домике и пролежала какое-то время. В район ходил автобус, но денег на билет у неё не было. Анна доплелась до дому лишь к вечеру. Егорка обрадованно обнял бабушку, а та лишь плакала и твердила: «Вот и поели мы с тобой картошечку».
На макаронах и куриных кубиках зиждилась теперь их жизнь. Нет, не все так жили, как она. Те, у кого не спились мужья, жили хорошо, ибо получали две пенсии. Да и то сказать, мужик в доме – уже счастье.
Предприниматели воровали лес со страшной силой, открывали шикарные магазины. Обманывали на каждом шагу молоденьких и немолоденьких продавцов. Продавались [запрещенные вещества], «катаный» незаконно спирт. Люди выживали кто как мог.
Выживала и Анна с внуком Егоркой. Квартплата повышалась, за свет тоже немало платила, а ведь рядом стояла великая Братская ГЭС!.. И жители Братска хорошо помнили, что у них раньше была плата за свет всего две копейки, по стране же четыре.
Но жизнь есть жизнь, миновала зима. Егоркина бабушка весной опять посадила картошку, твёрдо решив увезти весь урожай домой. И по осени сумками, пешком, целый месяц перетаскивала урожай.
На этот раз выросли у неё большие кабачки, крупная морковь, свекла. И она опять благодарила Бога. Но не за себя, а за бывших хозяев дачи. Ибо они, до того как уехать из Братска, очень хорошо удобрили огород, вывалив на него две машины коровяка. Хозяева жили себе в тёплых краях и не ведали, что есть у них свой молитвенник.
Анна наняла сантехника, и он в одной комнате отключил отопление. Там она и хранила свой драгоценный урожай. А зимой, когда в комнате было ближе к нулю, открывала дверь в тёплую половину. В квартире становилось заметно холодней, и Анна, надев на внука пальтишко, говорила ему: «А на войне тяжельше было людям, мне тятя мой рассказывал. А мы-то чё, ещё ничего, терпимо. Вода из крана наша, Ангарская, течёт. Мы с тобой суп с голых костей варим, чай индийский с сахаром пьём. А ведь в мире, внучек, запасы пресной воды совсем истощены».
Внук обнимал бабушку, и, одетые, она в старенькое, а он – в новое пальто, родные люди продолжали беседу.
Год шёл за годом, и вот Егорке исполнилось семь лет. Знакомые, видя, как она изо всех сил тянется, чтобы поднять внука, давали ей свою поношенную, но довольно добротную одежду. И к школе её сердешный внук был приготовлен не хуже других.
Большей радости в этот день для Анны не существовало. Она, глядя на солнышко и голубое небо, закрыв лицо платком, скрывала слёзы. На их столе был большой торт. В маленькой семье состоялся давно заслуженный праздник.
Теперь на даче у бабушки появился помощник – внук. На шести сотках земли копошились два человека, и это радовало соседей.
Пока Егор учился в школе, бабушке, как и всем родителям, пришлось пережить многое. Шустрые ребята отбирали деньги, и её внука это тоже коснулось. На почти неработающем заводе работал спорткомплекс «Олимпия». Бабушка настояла, чтобы внук стал заниматься греко-римской борьбой.
Соревнования, награды – всё шло хорошо, но многие молодые люди рано пристрастились к спиртному. Не избежал этого и Егор. И теперь, шагая по занесённой снегом улице, она шла и искала свою кровиночку.
Проходивши так полночи, она побрела домой, измученная поисками. Переступила порог квартиры, не разуваясь, прошла на кухню и напилась воды из-под крана. И только после этого заметила на вешалке кожаную куртку, на которую она откладывала с пенсии целый год. Опустилась на табурет и, немного придя в себя, вошла в комнату.
Егор спал в одежде, перегаром разило на всю квартиру. Анна накинула на внука верблюжье одеяло и пошла на кухню. Там и просидела до утра.
Нет, она не плакала. Она думала о жизни, но в её поведении едва уловимо что-то менялось. Лицо обрело уверенность, она готовилась к разговору с внуком. Боялась только, что перегорит решимость, и тогда она, конечно же, сбавит обороты.
Егора разбудил будильник, который он, даже будучи пьяным, завёл. И в семь утра, войдя на кухню и увидя бабушку, он удивлённо произнёс: «Ты чё, баб, не спишь?». Сам жадно присосался к водопроводному крану. Утолив жажду, пошёл было одеваться, но Анна властно велела сесть рядом.
Бабушка и внук посмотрели в глаза друг другу, и Анна спокойным, ровным голосом заговорила: «Как я тебя, Егор, растила, ты знаешь. А ты вчера помнишь, что сделал? Ответь». Егор, подняв на бабушку глаза, что-то пытаясь вспомнить, но так ни до чего и не додумавшись, буркнул под нос: «Нет, ничего не помню».
Анна, не сводя с внука глаз, продолжала, и в душе даже дивилась своей уверенности: «Ты вчера вечером ввалился пьяным с друзьями, денег на выпивку просил. Я не дала, а ты все пуговицы на моём пальто с корнем вырвал».
Слёзы покатились из глаз, но она ещё держалась и продолжала: «Помнишь, Егорка, как мы с тобою картошку-то сохраняли? Оба в пальто сидим, а ты сказки слушаешь. Теперь вот пьёшь. Я тебе на жалость давить не буду. Егор, ходила я давеча в больницу, обследовали, рак у меня. Недолго мне осталось. Когда совсем недвижимой сделаюсь, подруга моя, Света, обещала доглядеть за мной».
Анна замолчала, а Егор скатился с табурета прямо в ноги бабушки и плача, шептал: «Прости, прости, прости, моя дорогая бабулечка».
Господь видит всё, ничего от него не утаишь! Видел он и жизнь Анны и Егора. И устроил так, что, отслужив в Морфлоте, вернулся Егор к своей дорогой, навеки любимой бабушке. И Анна дождалась внука и внучку. И теперь с небес им во всём помогает. Нельзя им, несмышлёнышам, без небесной Божией помощи, никак нельзя…
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий
Спасибо за лайк
