Татьяна Андреевна задумчиво мешала ложкой в тарелочке молочную лапшу. Аппетита не было. Она мысленно перебирала в памяти, кто заходил к ней последние три дня.
Соседка Наташа забегала попросить стакан муки для шарлотки:
— Татьяна Андреевна, миленькая, я отдам, вы меня извините, представляете, взбила сахар и яйца, кинулась — а муки на донышке. Вот я растяпа!
Заходил внук соседки снизу — бабушка оставляла ему ключи. Но он бы не успел.
Ну и Полина заезжала со своим Антоном. Ох и не нравится Антон Татьяне Андреевне! С самого начала не нравится! Но Полиночка, внучка, убеждает её:
— Бабушка, он очень хороший! Ему просто не повезло с родителями. Любят они поддать, и что? Он же не виноват! А то, что опять работу сменил, так это его подставили. А на Антона списать хотели, что он виноват, представляешь, как ему обидно! А он не такой, и меня очень любит.
«Кстати»,- вдруг вспомнила Татьяна Андреевна, — «тогда, в прошлом месяце, они тоже с Антоном заходили, а потом я хвать — и не досчиталась пенсии в сумке! Больше половины пропало. Не знаю даже, на кого и думать Может вообще зря я людей подозреваю, может это я сама ворона такая старая куда-то засунула? Да нет, вроде».
Татьяна Андреевна покачала головой, словно спорила с кем-то невидимым, и снова принялась за ненавистную молочную лапшу. Хорошо, что есть хоть небольшие запасы. На завтрак она пшенную кашу сварила. На обед вот опять лапша молочная, жиденького то надо поесть. Вечером она на хлебушек варенья намажет, да с чайком!
Татьяна Андреевна вздохнула. Да уж, разные бывали времена, ничего, переживём и это. Хорошо, что успела за квартиру заплатить! Если что, у неё припрятано немного — Полиночке, внучке копила на день рождения. Может взять оттуда, купить на бульон курицу. А то эта лапша молочная в горло не лезет! А мама бы сказала — зажралась ты Танька! Поголодала бы с моё, молилась бы на лапшичку!
А ведь помню, замешкался тогда Антон в коридоре. Шнурок у него на узел якобы на кроссовке завязался! А мы с Полиной в комнате беседовали. Она радостная была — Антон вроде на хорошую работу устроился.
Татьяна Андреевна вдруг устыдилась своих мыслей.
Да что это я?
Сама я виновата, и нечего винить неизвестно кого! Сумку в коридоре кинула без надзора, а надо было пенсию то выложить, а не разбрасывать. Ничего Полиночке даже и говорить не буду, только обидится. Мать моя как говорила — уж как вырастил детей, внуков, так и вырастил! А потом всё, кончилась твоя власть, воля родительская. Только и остаётся, что молиться за детей неразумных.
После обеда нашла Татьяна Андреевна в маминой шкатулке молитвы её, что та пользовала.
Вот она, на листочке в клеточку маминым круглым почерком написана. Листочек пожелтевший, потрепанный, видно часто мама её читала.
Строчки замелькали, расплылись перед глазами от навернувшихся слез.
….. Ты даровал мне детей, да внуков…… по моей плоти…..но твои они душою…молю тебя, благодатью Твоей прикоснись к их сердцам….
Две недели скоромного питания, размышлений и творения молитв принесли для Татьяны Андреевны облегчение. Полина несколько раз звонила ей, но почему-то не заходила. И голос у нее был какой-то не такой, как обычно.
А под воскресенье вечером вдруг раздался звонок в дверь — Полиночка.
— Бабушка, любимая, я так соскучилась, проведать тебя зашла, — и стала из пакета гостинцы доставать, — я вкуснятины накупила, можно я у тебя несколько дней поживу? Достал меня этот дебил Антон, права ты была! Опять его с работы уволили, говорят, что он спёр что-то, но не попался. Нет доказательств. Он отнекивается, а глаза бегают! Думаю, это правда, я его ночью знаешь за чем застала? Игроман он, на деньги рубится на компе, козёл!
Спасибо тебе, бабушка, ты прости, что я тебе не верила, не прислушивалась. Ты самая любимая, самая мудрая на свете. Полина обняла её.
— Бабушка, идём пить чай, я такая голодная!
Спасибо Тебе, что помог прозреть сердцу доброму, да наивному, —
подумала Татьяна Андреевна и мягко улыбнулась:
— конечно пойдем пить чай, Полиночка, я тоже очень-очень соскучилась!!
Cпасибо за лайк
