Володькины книжки

Раным-рано прибежала Матренка Петелина, она в этот день исполнительница при сельсовете, разговор у нее быстрый, из всей скороговорки Володька понял только, что вызывает его председатель и прямо сейчас. Володька с матерью тоже ходили в исполнители, назначали, и от колхозной работы освобождали. Надо было сидеть в коридорчике и заходить в кабинет, когда председатель крикнет: «Исполнитель!». Велено было бежать к бригадиру животноводства, найти его дома или на ферме. Потом искал киномеханика Сашку, он вчера билеты продал, полный зал народу запустил, а сам кинобудку закрыл и на своем «ковровце» уехал к полюбовнице красавице Гале Смирнихиной. Люди ждали долго, потом засвистели, затопали ногами, стали кричать: «Сапожник!». А в кинобудке тишина, тогда и расчухали, что Сашка уже на седьмом взвозу. А вечером председатель дал Володьке два рубля 87 копеек и велел купить в сельпо бутылку водки, да не сказывать, для кого, принести и его вызвать в коридорчик. После этого их с матерью отпустили домой.
Зачем Володьку вызвали в сельсовет, он не задумывался, сказали прийти – придет. Шел по улице безлюдной совсем, большие на работе, ребетня в школе, маленькие в садике или дома с бабками. Навстречу учительница по русскому языку и литературе, так и знай, будет выпытывать, что в школу не ходит. Самое время хорошую книжку спросить, да ее разговор не перебьешь.

– Здравствуй, Рюмин.

– Здравствуйте, Анна Петровна.

– На днях вечером заходила к вам, да дверь на клямке.

– Сено метали всей семьей.

– Ты в колхоз-то не вышел еще?

– Нет. Хотел на тракториста, да годов мало. Скотником зовут, да мать не велит, тяжело там.

– Может, в школу вернешься? Тебе учиться надо, способности есть и интерес.

Володька хмыкнул:

– Только денег нет. Пусть мелкие учатся, а я как-нибудь.

– Рюмин, если все решил, давай, я с директором договорюсь, истопником и дворником в школу.

– Спасибо, Анна Петровна, не пойду. Там девчонки, стыдно. А книжки интересные у вас есть?

– Есть. Я тебе домой принесу, вечером.

Володька покраснел, но промолчал, неловко было про такое учительнице говорить.

***

Председатель сельсовета Евграф Леонтьевич встретил прямо в дверях. Он один в деревне до сих пор носил военную форму под ремнем и цветную колодку на левом кармане кителя. Длинные седые волосы он клубком укутывал на голове, стараясь прикрыть лысину. Когда он гневался, вся эта городьба сваливалась на сторону, Евграф Леонтьевич терял всякую строгость и быстро нахлобучивал шляпу или шапку, смотря по сезону.

– Вот что, Рюмин, мне в районе дали неделю, чтобы избача нашел, ну, это по-старому, теперь завклуб и библиотекарь. А где взять? Из колхоза никого не отпускают, в школе тоже лишних грамотных нет, а ты вроде не тут и не там. Работа такая: клуб открыть, когда Сашка протрезвится и кинокартину привезет, в субботу Николай Агапович приходит с гармошкой, танцы. Он, понятно, чтобы от Груни утянуться, но все равно «Амурские волны» и «Цыганочку» отыграт. Так, а ты каженный день с двух часов и до управы, пока коров пастухи пригонят, сидишь в библиотеке книжечки выдаешь. Завтра доедешь до районной библиотеки, кой-чему научат.

Володька возмутился:

– Прогонят они меня, годами не вышел.

– Дурак, я тебе справку напишу, что семнадцать полных. Женихашься уже вовсю, а? Поговаривают, что к тебе все летичко молоденькая училка захаживала.

Володька смутился:

– Так она книжки приносила, Евграф Леонтьевич.

Председатель засмеялся:

– Знамо дело, и мы когда-то книжки почитывали. Все, пишу тебе бумагу в район.

Володька вышел, и все с ума не идет хохоточек председателя из-за Анны Петровны, наболтают в деревне про девчонку, что зря. Надо сказать, чтоб не ходила. Опа, так она сегодня придет, обещала! Нет, надо перехватить, решил на улице подождать, чтобы в дом не заходила.

Опять вспомнился председатель, что женихаться начал. Тут он прав, соглашался Володька, есть такой грех. Тянет его к Танюше Ильиной, только как к ней теперь подходить, если отец ее отца застрелил? Танюша и сейчас не шибко сторонится, только он не дурак, соображает, что появись – сразу про отца вспомнит. Если бы в школу ходил, все проще, где-то на перемене зажал бы на парте, пощекотал. Девчонки это любят, хоть и повизгивают для вида. Все ребята так делают, если девчонка нравится, да и они тоже должны соображать, что не просто так парень тяжело дышит. Неделю назад Володька увидел ее во сне в голубеньком платье и такую улыбчивую, решил написать ей письмо, как в романах: «Я к вам пишу…». А что больше остается? Вот разве в библиотеку будет приходить, тогда удастся поговорить.

В район уехал на попутке, да и там недолго задержали. Заведующая посмотрела сельсоветскую бумагу и велела написать заявление. Володька старательно выводил буквы, все слова проверил – нет ошибок. Она глянула на листок и сказала, что приказ вышлет в совет, а к работе надо приступать немедленно. Прибежал домой к вечеру, обрадовал мать:

– Нанялся избачем, завтра клуб открываю.

– А жалованье?

– Какое жалованье? – удивился Володька.

Мать всплеснула руками:

– А робить ты за что будешь? Там же и полы надо мыть, и печи топить.

Володька припух:

– А мне не сказали.

– Узнай в совете и мне скажешь. Может, лучше скотником пойти, зимой, конечно, тяжело, зато летом вольготно, пасешь на свежем воздухе. – И вздохнула, вспомнила отца.

***

В библиотеке Володька кинулся было к широким дощатым полкам с книгами, но остепенился: в читалке месяцами не метено, на окнах тенеты, стекол в рамах не хватает, пыли и листьев с соседних тополей нанесло. Нашел ржавое ведро, драную занавеску с печи сорвал (попрошу мать, другую даст). Сбегал на колодец за водой, заодно наломал веток, подмел большой мусор, на скорую руку протер подоконники и рамы, помыл пол. Стало приглядней. Глянул в клубный зал, загадили его до последней крайности. Володька и дома часто мыл полы, когда мать на работе, так что и тут управил. В тумбочке стола нашел краски, оторвал вывеску у входа и старательно вывел: «Клуб. Библиотека». Приколотил, отошел в сторону, полюбовался: красиво!

Потом ходил вдоль полок и читал названия книг, попадались и знакомые, но редко, много надо еще прочитать. Исполнительница из сельсовета стукнула дверью:

– Звонили из района, завтра библиотекарша приедет тебе в помощницы, да бухгалтерша Федоровна велела сказать: зарплата у тебя 32 рубля.

Домой пришел к вечеру, надо по хозяйству управиться, только собрался, соседка мать под руки ведет:

– Ребятишки, горюшко-то какое, нетука теперь у вас отца.

Володька выхватил казенную бумагу, прочитал: «Осужденный Рюмин И.И. погиб во время производства работ на пилораме. Похоронен по месту отбывания наказания». Подпись и печать.

Через неделю приехала из района рыженькая девчонка, он видел ее в детском отделе, подумал тогда, что из читающих. На ней было легкое платьице с пояском и стоптанные туфельки, в руках тряпичная курточка. Рыжие волосы вились и были прижаты заколкой с ромашками. А глаза серые и большие, губки поджаты скромно.

– Меня зовут Валентина, а вы Владимир?

– И с чего мы на вы? – дружелюбно улыбнулся Володька. – Тебе сколько лет?

– Почти шестнадцать. Я после семилетки, но в техникум поступила.

– Молодец. Мы с тобой одногодки. Чему учить будешь, Валентина?

И началось. Валя нашла журнал учета книг, полдня сверяли наличие, расставляли по полкам по авторам в алфавитном порядке. Скучная работа!

– А ты надолго приехала? – вдруг вспомнил Володька.

– На три дня, мне сказали.

Володька засмеялся:

– Уже все управили, осталось с формулярами разобраться. Два дня свободных. Хочешь, по грибы сходим, я заросли опят знаю.

– Мне еще сельсовет квартиру не нашел.

– Эка беда! – рассмеялся Володька. – У нас перекантуешься. На мать не обращай внимания, у нас отца убило.

– Господи, горе-то какое?

– Это далеко, он в тюрьме был. Ладно, пошли обедать.

Ели щи со сметаной и кукурузным хлебом из магазина, пили чай на листочках смородины. Серьга не утерпел, прям за столом спросил:

– Братка, теперь она у нас жить будет? Вы жених и невеста?

Валя покраснела и выскочила изо стола, Серьга получил плюху по затылку. Гостью поймал в дверях:

– Не слушай его, малек, что с него взять?

Пошли в совет искать квартиру.

За это время Володька научился ориентироваться в своем хозяйстве, заполнять журнал и вести учет. И все присматривался к девчонке, такая она славная, добрая, беспокойная. Глаза на Володьку вскинет, у того сердце в горлышке стукает. Валя табуретку поставила, чтобы на верхней полке прибрать, Володька осторожно взял ее за талию и опустил на пол. Девчонка вскинула голову:

– Зачем ты так?

– Не знаю.

– Не надо. Тебе просто пообниматься охота, а я так не могу.

– Да ладно тебе, подумаешь: в руках подержал. Я целуюсь с девчонками, и ничего, – напрополую врал Володька.

– Вот видишь, – громко упрекнула Валя. – А я так не хочу.

***

Анну Петровну дождался в переулке перед самым домом. Увидел ее издали и вышел навстречу. Были последние теплые дни сентября, она шла в спортивном костюме, в кедах, с косынкой на шее.

– Рюмин, а я к тебе, – она весело улыбнулась.

– Не надо вам ко мне приходить, по деревне уже разговоры пошли. – Володька хмурился.

– О чем, Рюмин?

– Про нас, что вы ко мне не зря ходите.

– Конечно, не зря. Хочу, чтобы ты продолжал расти и становиться культурным, грамотным человеком. Чтобы ты, наконец, понял, что учиться все равно придется, если не хочешь оказаться на обочине жизни.

Володька смутился:

– Ну, это вы так кучеряво, а наши бабы судят круто: ходит – значит, шуры-муры.

Анна Петровна засмеялась:

– Рюмин, кому это в голову пришло? Хотя, сказать честно, ты мне нравишься, и мы могли бы дружить, ведь я всего на два годика постарше.

– Как? – оторопел Володька.

– Да просто, после трех курсов училища ушла на заочное, так сложилось. Впрочем, зачем я тебе все это объясняю? Ты же девушку во мне не видишь, только Анну Петровну, которая двойки ставила, если проболтался. Ну, хорошо, если дома над тобой столь строгий контроль, буду приходить к тебе в библиотеку. Не выгонишь?

Володька стушевался, не зная, что сказать:

– Вы на меня не обижайтесь, Анна Петровна, я за вас переживаю.

– Вот и славно. До свидания. Да, а книги-то возьми.

***

А ведь Анна Петровна исполнила обещанное, каждый вечер приходила в библиотеку, он и сам не заметил, что ее рассказы о великих людях, мудрецах и писателях, стали ему интересны. Он просил их книжки, она приносила, и ночами, при керосиновой лампе со стеклом, читал, удивляясь, что мятущиеся души и судьбы книжных людей ему понятны, а поступки он тоже совершал такие же. Нет, он не заметил, что учительница стала обращаться к нему проще, поласковей, не как к непослушному школьнику. В тот новогодний вечер они устроили праздник для колхозников, правление выделило немного денег, Анна Петровна столько всего придумала, что даже бабульки вышли поплясать «цыганочку» под гармошку Николая Агаповича. Когда все разошлись, Анна Петровна устало села на стул и обмахивалась капроновой косынкой. Володька подошел, встал перед ней на колени и молча глядел в глаза. Она не ойкнула, не вскочила, нежно сжала руками его голову и поцеловала в губы. Он встал, держа ее за руки, и они долго стояли, глядя друг другу в глаза.

Лампочки три раза моргнули, дизелист на станции предупреждал, что через десять минут выключит электричество, он и так в честь праздника два лишних часа отработал. Володька очнулся, побежал за спичками и зажег настенную лампу, потом вторую, электричество погасло, и сумрак охватил комнату. Они опять сошлись, обнялись неловко и стояли, чуть отшатнувшись друг от друга.

– Володя, ты целовался с девочками? – прошептала Анна Петровна.

Володька подумал, что надо бы сказать о библиотекарше Вале, но не стал.

– А я целовалась с парнем. В училище. Ты не будешь ревновать?

Володька улыбнулся:

– Не буду. С чего мне вас ревновать?

Анна Петровна отошла назад.

– Ты и после поцелуя будешь меня учительницей считать? Володя, зови меня Аней, мне так очень нравится.

Володька неловко ухватил девушку в охапку и крепко прижал, чувствуя ее гулкое сердце, трепетное легкое тельце и щекот пышных волос.

– Аня, Анюшка, буду звать…

Анна высвободилась из непрочных объятий, опять поцеловала парня в губы.

– Володя, я уеду из школы в другой район, так надо, у меня там мама. Я тебе напишу письмо. Можешь приехать, только я скоро выйду замуж, жених мой в армии служит. Проводи меня.

Шли молча, простились за ручку, без поцелуев, да и все случившееся Володьке казалось видением.

Анна Петровна уехала из деревни сразу после Нового года, ему тогда стало тоскливо и совсем безысходно, даже поговорить не с кем. Больше он Анну Петровну не видел и писем от нее не получал.

***

Анна Петровна вернулась в село через десять лет, после окончания института директором средней школы, одна, без мужа и детей. С удивлением узнала, что Володя Рюмин окончил вечернюю школу, потом Уральский университет, что у него большая семья и живет он в далеком городе. Бывший клуб переделали в квартиры, Анна Петровна заходила в одну, где когда-то был клубный зал и новогодняя елка, возле которой она целовалась с Володей. Ей было грустно. Хозяева, показавшие директору квартиру, были напуганы ее слезами и проводили чуть не до школы. В ее квартире было много книг. Она сходила в дом Рюминых, и мама, похвалившаяся сыном, спросила, не заберет ли Анна Петровна Володькины книжки Тогда она полдня провела в их доме, разбирая мешки с книгами, которые накопил Володя и даже те, что она когда-то приносила ему. Мешки с книгами на колхозной телеге перевезли на квартиру директора, и уже через неделю учитель труда собрал в большой комнате целую стенку полок, сделанных учениками в школьной мастерской.

Анна Петровна была хорошим директором, ее уважали в коллективе, власти давали награды и звания. Вечером, когда школа совсем пустела, она приходила в свой ухоженный, похожий на гостиницу, домик, садилась в глубокое кресло, положив на столик несколько стопок книг из Володиных мешков. Она перебирала их, просматривая страницы, отмеченные его карандашом. Когда часы били полночь, она уходила в спальню и ждала новых снов, которыми жила. Ей снилась новогодняя елка, слышалось Володино «Аня, Анюшка!», потом моргал свет, и наступала темнота, которая принимала ее до утра.

К выходу на пенсию Анна Петровна собрала много материалов о земляке, ставшем известным ученым. По ее просьбе школьные краеведы отправляли сочиненные ею запросы, на которые профессор Рюмин время от времени отвечал, присылая фото дипломов, знаков, снимки с конференций, где он был рядом с большими начальниками и хмурыми генералами. Анна Петровна оформила большой стенд, посвященный Владимиру Ивановичу Рюмину. Когда в школу приезжали гости, она взволнованно рассказывала об удивительной судьбе деревенского мальчика, ставшего мировой знаменитостью. Никто не догадывался, сколько за взволнованностью и сдержанностью было желания рассказать о книжках, какие она носила Володе, о новогодней ночи в сельском клубе и нескольких поцелуях, застивших всю остальную жизнь.

Tags: Проза Project: Moloko Author: Ольков Николай

Спасибо за лайк

Источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 8.63MB | MySQL:62 | 0,372sec