Диплом психолога. И работает психологом. Это мужчина, умный и начитанный. В специальности лет восемь. Полагает, что психология – богиня. Она на всё даст ответы.
Сидят с другом на первом этаже зимнего санатория. В дверях появилась коренастая женщина с сумками. Пошла заселяться.
Психолог сказал: «Не буду раскрывать тебе наши главные профессиональные тайны. Пока поработаю Холмсом. Я думаю, что эта женщина – из простых. Работает где-нибудь на заводе. Видишь, какие у нее крепкие руки? Она далека от умственного напряжения. Ничего, кроме «Курочки Рябы», не читала. Приехала в санаторий подлечиться».
Друг тоже взглянул. И согласился. Одета как-то просто. Не похожа на городскую даму.
Поговорили и забыли.
В следующий раз увидели ее во время обеда. В столовой. Психолог сказал: «Посмотри, как она ест. Нет, ты понаблюдай».
Женщина, немного склонившись, с аппетитом поглощала суп. Затем с завидной скоростью расправилась с тушеной капустой и кусочком мяса.
У нее была борьба мотивов: попросить ли добавку? Не удержалась. Сходила к поварам. Вернулась с полной тарелкой.
— Вот, — обрадовался психолог. – Что я говорил? Она на тяжелой физической работе. И привыкла есть много и быстро. Простая грубая особа.
Они прозвали женщину «наша клуша». И очень веселились, когда ее видели.
Хорошо было сидеть, раскинувшись в кресле. И разговаривать. Тонкие умные темы. Психология и литература. Говорили о том, что великий писатель непременно должен быть психологом. Как Достоевский. Они, писатели, взглянут на человека, и тут же определят его психологический тип. Поймут его потенциал.
— Понимаешь, — рассуждал психолог. – Человек как бы на блюдечке. Виден весь. И запросто можно прогнозировать его поведение в той или иной ситуации.
И обратил внимание на женщину средних лет. Тонкая, хрупкая, высокая. И сказал, прищурив глаз, что она городская, человек умственного труда.
Конечно, приятно, закинув ногу на ногу, рассуждать о примитивности человеческого феномена.
За что уважать людей? Они как животные. Несколько природных инстинктов определяют поведение.
Ходят тупо по зимним дорожкам. Воздухом дышат. Потому что так доктора велели. Приедут к себе домой, и снова с головой уйдут в дурные привычки. А тут вышагивают, как бараны: смотреть противно.
Или «наша клуша». Дома, наверное, есть нечего. Потому что на заводе. Поэтому уплетает пельмени килограммами. А здесь, в санатории, картошка с котлетой для нее верх кулинарной изысканности.
Господи! Да за что ее уважать? Живет тупо. Работает тупо. Помрет тупо. «Нет, ты посмотри на ее лицо. Это же не лицо, а что-то другое».
На другой день – утром – сидели внизу. Ждали время завтрака.
Вдруг увидели, что «наша клуша» в одном халате вышла на улицу. На плечах – полотенце.
«С ума сошла», — пошутил психолог. И они вдвоем прильнули к окну. И увидели, как «клуша» добежала до большой полыньи. Кругом лед, а тут — незамерзающая полынья. Несколько метров. Может, ключи?
Подошла, скинула халат и в ледяную воду. Через некоторое время вышла. Вытерла тело полотенцем и – в корпус.
Не удержались, подошли к администратору. И спросили, кто, мол, такая? И услышали, что это известная моржиха. У нее есть какие-то спортивные титулы. А еще, оказывается, она кандидат философских наук. И диссертация по Шопенгауэру. Есть книжка о нем на немецком языке.
Психолог от стыда – скрылся. Другу в глаза смотреть стыдно. Вот тебе и «клуша»!
