Ангелина кинула телефон на диван и схватилась за голову. Ещё только этого ей не хватало! Видно не зря ей последнее время отец покойный сниться стал. Стоит на дорожке, солнечно вокруг, а он обернулся к ней, рукой машет ей — идём, Ангелина, идём скорее, ну что же ты медлишь? Ангелина, за ним, словно зачарованная, пошла было, только вдруг потемнело вокруг, да как сверкнёт. Молния может? Осветила отца, Ангелина смотрит, а это и не отец вовсе, а старик страшный.
Она вздрогнула, в холодном поту проснулась, неспроста такое снится, как пить дать. Говорят, если умерший зовёт, то забрать хочет. И не мудрено, она себя так ужасно чувствует. У неё то словно сердце замрёт и останавливается, перебои в пульсе. То тревога накатит. И сил совсем нет. А врачи ничего не находят, конечно, им то до людей и дела нет.
А тут ещё сестра из деревни двоюродная позвонила, Зинаида, ну что за народ! Как только наглости у неё хватает — можно, говорит, я у тебя поживу немного, ты же одна, а мне только надо обследование пройти, а там всё решится. И всё у них так просто — поживу немного!
Ну не хамка, как так можно, есть же гостиницы. А ведь если откажешь, так вся родня хулить её будет, что зажралась Ангелина в городе. Думают, тут так сладко, ну прямо медом намазано, всё само собой тебе на блюдце с голубой каёмочкой подносят! Ангелина обернула голову мокрым полотенцем и пошла пить капли.
Зинаида приехала через неделю. Загорелая, а что им там, в деревне то, сделается. Живут себе, хлеб жуют, на свежем воздухе, овощи с грядки, ягоды с куста. Жизни не знают, нервы им там никто не мотает, ещё обследоваться приехала! Взяли моду, чуть что — сразу в город прутся!
— Ну здравствуй, Ангелина! — Зинаида с порога полезла обниматься, — Я тут тебе собрала гостинчиков, еле допёрла, ты небось давно домашнего не ела? Ангелина кивнула сестре — не ела, не ела, на фига мне твои банки, картохи твои, в магазине всё продается. Хотела одну сумку на кухню оттащить, да еле подняла. И это Зинка говорит, что у неё со здоровьем неполадки, на обследование приехала! Да на ней пахать надо, не гляди, что она Ангелине ровесница. Две такие сумищи приперла, и хоть бы хны. Небось по магазинам собралась, да от Васьки своего отдохнуть. Тот попивает временами, вот она и приперлась, думает, дура Ангелина, правду сказать стыдно.
Зинаида тем временем сумки подхватила, на кухню занесла, повытаскивала свои гостинцы. И деланно так пот рукой вытирает, — Уморилась я что-то опять, Ангелинушка. Теперь чуть что, вся в поту. Не то со мной что-то.
» Вот актриса», — подумала Ангелина, — Зина, а что врачи говорят? С чем тебя направили?
— Ой, и не спрашивай, — Зинаида рукой махнула, — В том то и дело, что не знают, вот и послали. Я полежу немного, дай водички попить.
Ангелина напоила сестру чаем, накормила, та отдохнула и якобы в клинику уехала.
Так продолжалось целую неделю, Ангелина скептично к её рассказам относилась.
Хотя Зина иной раз и правда то бледная, то взмокнет ни с того, ни с сего. Может, и правда у неё что не так? Да что я всё о Зине думаю, обо мне вот никто не думает. Хорошо, хоть отец перестал сниться, прости Господи, — думала Ангелина.
Через десять дней выдали Зинаиде предварительные результаты. Приехала, глаза на мокром месте жалкие, растерянные, — А что теперь мне делать, Ангелинушка, как же мне? Ты ж городская теперь, умная, скажи, что делать?
Оказалась, что и правда болезнь у неё нехорошая. Вот ведь Зинке не повезло! Ой-ой-ой, страсть то какая, не приведи Господи! Стала Зинаида какие-то курсы лечения проходить, сама на глазах хиреет. Ангелина уж ей и бульоны куриные варит, фрикадельки крутит, себе так не готовила. Потом вроде полегчало, её лучили, сказали, что вроде успели, успели, отступила зараза страшная, отступила.
Зинаида на радостях в слёзы, обняла Ангелину, — А помнишь, как мамки наши, всё вместе. И в поле, и за столом. А песни наши как запоют, ты хоть помнишь? Из далекаааа доо-ол-гооо, Течет рекаааа Воо-ол-гааа…
Помнишь?
Ангелина не на шутку расчувствовалась, налила наливочки по капельке, а как же! Картошки с маслом намяли, как матери делали, сливы моченые открыли, огурчики. Ну не зря же Зина тащила всё это, не зря!
Когда пришло время уезжать Зинаиде, Ангелина даже всплакнула, — Зина, ты не уезжай, оставайся, ну что твой Василий, он пьет, от него и нервы! А мы вдвоем будем, я давно вдовая, сын с семьёй далеко, звонит, заезжает, ну так это всё не то, а Зина?
— Ой, сестрица, Ангелиночка моя, я то ехала, боялася, что корить будешь, что я тут заявилася. А ты душевная, точно от матери твоей тебе передалось, сердцем какая ты добрая. Поди я то и вылечилась благодаря тебе больше, чем эти дохтора, они и залечат, только держись! Только куда ж я от Василия, пропадет же он без меня. Он у меня добрый, это он так, для лечения. То спина у него, то ещё что, а он шкалик пригубил, и ему легче. Все огороды на нем, а ты по весне лучше к нам приезжай. Уж поди и забыла, когда в родных местах была.
Проводила Ангелина Зину, села на диван, а сама в думах — как сестра доедет. Надо позвонить, узнать. А и правда, что не поехать, и поедет!
Потом мысли на родителей перекинулись, надо к ним съездить, порядок навести, поклониться, давно не была. Может и отец потому и снился.
Встала Ангелина, оглядела квартиру, и вдруг поняла — а ведь за все это время не болело у неё ничего ни разу, ни разу!
Она о сестре постоянно думала, то серчала на нее, потом переживала. А о себе забыла, оказывается и правда, хандра это, здорова она, Ангелина.
И Зинаиде, сестричке её, с которой росли вместе, дружили, Ангелина теперь безмерно благодарна. Ангелина о себе забыла в заботах о Зиночке, ей помогала.
А Зина её от хандры, от её дури освободила.
Вот они, узы родственные, сила их рода, не надо о них забывать.
Спасибо за лайк
