Лариса рассматривала себя в зеркало: удлинённое лицо, большой острый нос, тонкие губы, а глаза холодные, светло-серые. Надо же было уродиться такой уродиной. Только волосы и нравились – чёрные, густые. Она носила длинную чёлку до самых глаз.
— Ты в отца. А он был красавцем, иначе я не влюбилась бы в него. Осетинские корни. — Успокаивала мама. – Повзрослеешь, поймёшь, что у тебя изысканная красота. Не все оценят, конечно.
Отца Лариса не помнила и не знала. Он ушёл от них, когда ей и двух лет не было. Помнила дядю Рому – весёлого балагура с красным лицом. Он подкидывал её к потолку и смеялся. Всегда приходил к ним с конфетами, пряниками или какой-нибудь дешевой игрушкой. Лариса любила маленькой залезать к нему на колени и вдыхать его запах. Мама говорила потом, что это запах дорогих сигарет и коньяка. Мама казалась с ним счастливой и весёлой. До сих пор Лариса помнила тот запах, и считала его запахом настоящего мужчины.
Когда Лариса стала постарше, спросила маму, почему они не поженились.
— Он был женат. Сын у него. – В голосе мамы даже спустя много лет чувствовалась тоска.
Потом был дядя Вова. Но его Лариса выгнала сама. От него пахло носками и бензином. Был он маленьким, щуплым, с носом картошкой, отвисшей нижней губой, отчего рот все время был полуоткрыт. Опущенные уголки глаз придавали лицу печальный вид. Улыбался он редко. Всегда приходил с бутылкой вина или водки, и шоколадкой.
— Какой ужин без вина? Для поднятия настроения и разгрузки после тяжелого трудового дня, — говорил он, видя недовольный взгляд двенадцатилетней Ларисы.
Мама сначала пила мало, а потом пристрастилась. Сама стала покупать бутылку к ужину. Если дядя Вова не приходил, мать пила одна и плакала на кухне. Лариса не маленькая, понимала, что если так пойдёт и дальше, мать сопьётся окончательно и будет плохо всем.
Однажды, когда матери не было дома, она подсела к дяде Вове и напрямую спросила:
— Дядя Вова, а вы женатый?
Он растерялся, часто заморгал.
— А ты откуда знаешь?
— Уходите к жене прямо сейчас, — резко потребовала Лариса.
— Ты чего это раскомандовалась, пигалица? Я к матери пришёл, а не к тебе.
— Значит, и ко мне. А мне вы не нравитесь. Или вы уйдёте, или я всё расскажу вашей жене, — насупив брови, сказала Лариса.
Испугался он или нет, только Лариса его больше не видела. Мать плакала, пила и ждала.
— Всё, хватит. Если не перестанешь пить, я уйду из дома, слышишь? — пригрозила Лариса, отняла бутылку и вылила в раковину.
Мать рыдала, обвиняла дочь, что по её вине не смогла устроить свою личную жизнь. Но пить перестала. Яркая рыжеволосая красавица раньше привлекала к себе мужчин. Но с возрастом красота померкла, густые волосы поредели и поседели. Мужчины всё реже появлялись у них в доме к радости Ларисы, а потом и вовсе исчезли.
Лариса после окончания школы поступила в педагогический институт.
– С твоей внешностью – самое то, – мстительно сказала однажды мать.
С Данилой Лариса познакомилась на празднике «Студенческая весна». Он сразу стал за ней ухаживать. С ним было легко, интересно, надёжно. Данила не торопил события, не делал попыток поцеловать. Лариса привыкла, что он всегда рядом.
Когда на втором курсе, смущаясь, он сделал ей предложение, Лариса ответила, что рано думать о замужестве, они студенты, как и на что будут жить?
— И зря. С твоей внешностью и характером тебе трудно будет найти мужа. Соглашайся, а то в девках останешься. – Вздыхала мама. – Спокойный, не пьёт, из интеллигентной семьи… Чего тебе ещё надо? Не будь дурой.
И Лариса согласилась. После скромной свадьбы молодые стали жить у Данилы, в маленькой квартире с крошечной кухней, тесной прихожей и тонкими стенами. Два года назад отец скончался от инфаркта, и Данила не хотел оставлять маму одну.
Ночью Лариса не могла расслабиться, зная, что прямо за стенкой спит мама Данилы и всё слышит. Поэтому они делали всё торопливо и предельно тихо. В таких условиях Лариса даже думать не могла о детях. По утрам она смущённо прятала глаза.
Мама на тесной кухне была хозяйкой и всех это устраивало. Когда Лариса рвалась помочь, она говорила, что вдвоём тут не развернуться, что молодая жена успеет ещё настряпаться, а пока пусть не мешает, ей в радость заботиться о сыне и невестке.
Денег не хватало, на две стипендии и мамину пенсию не проживешь. Данила устроился охранником на склад, работал две ночи через две. Ларису это устраивало. Она мечтала, что после окончания института они поедут в Москву на заработки. Большинство так и делали. Но Данила наотрез отказался. Не хотел оставлять маму одну.
Даже когда мама уезжала на несколько дней к сестре, они не изменяли своей привычке – занимались любовью тихо и торопливо.
— Давай квартиру в ипотеку возьмём, — просила Лариса. – Хоть каждый день езди к маме, но жить будем отдельно.
— Ага, и всю зарплату отдавать за квартиру? А жить на что? Давай немного потерпим, встанем на ноги, тогда… — твердил Данила.
Как-то Ларису отправили от школы, где она работала, на три дня на конференцию в Питер. Она радовалась возможности отдохнуть от уроков, мужа, тесной квартиры… Мужчин на конференции было мало, и женщины оказывали им самое пристальное внимание. Особенно выделялся красавец Арсений Луганский. Женщины при его появлении вытягивались в струнку, поправляли причёски, растягивали в улыбке губы в помаде, строили подведённые глаза. Лариса была чуть ли не самой молодой на конференции, со смехом наблюдала за женскими уловками по привлечению внимание питерского красавца.
Однажды, не дослушав скучный доклад, она вышла из конференц-зала, села на стул в холле, ожидая перерыва. Арсений вышел следом и подсел к ней.
— Скучища, верно? Дальше ещё хуже будет. Может, лучше по городу погуляем? А то так и уедете, ничего не увидев.
И Лариса согласилась. Вначале апреля снег почти растаял, по тёмной Неве ходили крутые волны, сыпал мокрый снег зарядами. На несколько минут город тонул в туманном снежном облаке, а потом выглядывало низкое слепящее солнце.
— Питерская погода изменчива, как настроение женщины, – сказал Арсений избитую фразу.
На конференцию они в этот день не вернулись. На его машине побывали во многих исторических местах Питера. В ней же всё и случилось в каком-то глухом переулке. Было тесно, неудобно, жарко. Но Лариса привыкла к тесноте и неудобству. Ночь она провела у Арсения.
Наутро вместе зашли в конференц-зал, прилично опоздав. «Лучше не нашёл, кроме этой носатой кикиморы?» — читалось в косых завистливых взглядах женщин.
Конференция закончилась, педагоги разъехались по своим регионам, а Лариса на несколько дней задержалась у Арсения. Позвонила домой, сказала, что подхватила грипп, приедет, как только поправится, чтобы никого не заразить. Даже покашляла пару раз в телефон.
— Бросай ты этот ад. Что тебя там держит? Ладно бы дети были, а так… Ради чего? — Уговаривал Арсений Ларису, после того, как она рассказала о своём замужестве.
Арсений тоже был женат, но недолго. После развода жена снова вышла замуж и уехала с дочкой в Канаду.
— Почему я? – спрашивала его Лариса.
— А почему нет? Ты необыкновенная. Похожа на экзотическую птицу, залетевшую по ошибке сюда. Остальные – ходячий свод правил и норм дисциплины. Скулы сводит. Тебе бы в кино сниматься, — говорил Луганский, поглаживая Ларису по голому плечу.
— Я не могу так сразу всё бросить, но обещаю подумать, – ответила она.
Всю дорогу домой думала о предложении Арсения. В тесной квартире сразу пожалела, что вернулась. Данила её ни о чём не спрашивал. Он обрадовался возвращению жены, но вёл себя довольно сдержанно. Лариса со страхом думала о предстоящей ночи — Данила соскучился и захочет близости. Но он ушёл на дежурство. А Лариса впервые за последние ночи смогла выспаться.
Вспоминая просторную питерскую квартиру Луганского, она снова завела разговор об ипотеке, и снова Данила просил подождать.
— Всё, не могу больше так жить. Не мо-гу! Ты разве не видишь, что мы стали братом с сестрой? Как дети одной матери. Ты ничего не хочешь менять. У нас никогда не будет своей квартиры. Никогда. В таких условиях даже ребёнок не хочет появляться на свет. Я скоро не смогу родить… — шёпотом выговаривала Лариса ночью.
— Я знал, ждал этого разговора. Я не виню тебя. Ты вернулась другая… — спокойно ответил Данила.
На следующий день Лариса написала заявление на отпуск за свой счет и уехала в Питер. Арсений обрадовался. Но одно дело остаться на ночь, другое дело жить вместе. Лариса сразу поняла, что сделала ошибку, приехав. Арсений был ласков и нежен. Но Ларисе не хватало задушевных разговоров, насмешек Данилы. За годы совместной жизни он стал неотъемлемой её частью. Она не могла не думать, как он там один.
Арсений не понимал Ларису. Злился на её пустые переживания о неудачнике муже. Ночью Лариса не спала. Она понимала, что нет идеальных отношений, людей… И никак не могла привыкнуть к спящему рядом Арсению на большой кровати, скучала по Даниле.
К тому же оказалось, что Лариса совсем не умеет готовить. Картошка пригорала, а макароны переваривались в кашу. Раньше ведь готовила мама Данилы.
Видя её муки на кухне, Арсений по утрам ограничивался чашкой кофе, обедал на работе, а на ужин они шли в кафе, ресторан или к кому-нибудь в гости из его друзей. Это ещё больше наталкивало Ларису на мысль, что она совершила опрометчивую ошибку.
Однажды, когда очередной бессонной ночью Лариса пыталась найти выход – жить дальше с Арсением, с чувством вины и угрызением совести, или вернуться в тесную квартиру к Даниле, зазвонил телефон.
— Мама? Что случилось?
— Сбежала? Мужа бросила? Чего-то подобного я и ожидала. Ты вся в отца. Гены не пропьёшь, — отчитала мать.
— Ты позвонила мне среди ночи, чтобы сказать о генах? До утра не могла подождать? – прошипела в трубку Лариса.
— Не могла. Данила в больнице. На склад, который он охранял, привезли какую-то дорогую технику. Бандиты пришли грабить. Данила успел нажать на тревожную кнопку, но в него стреляли.
— Живой? – крикнула Лариса, забыв о спящем рядом Арсении.
— Пока жив. В коме, в первой городской лежит.
— Что случилось? С мамой? — Арсений сел и протёр глаза.
Лариса вскочила с кровати и начала одеваться.
— Мне срочно надо домой.
— Ночью? Подожди до утра. Я на машине отвезу тебя. — Пытался удержать её Луганский.
— Нет. Вызови такси…
Она вылетела первым самолётом. Потом ехала на такси из аэропорта до вокзала. Два часа тряслась в душном плацкарте поезда дальнего следования. Добралась до больницы, когда уже было светло. Ничего не выиграла. На машине приехала бы точно за такое же время. В больницу её не пустили. Рано.
— Пожалуйста, там мой муж, пустите меня к нему, — то требовала, то, рыдая, уговаривала она дежурного врача.
Тот сдался. Попросил медсестру принести халат.
Лариса вошла в палату и увидела бледное лицо Данилы, перевязанную грудь, провода, идущие к монитору… Она села на стул, взяла безвольную руку мужа и прижалась к ней щекой, рыдая и приговаривая:
— Я здесь. Я вернулась. Я с тобой. Прости меня. Я больше не уеду, только живи.
На крики прибежали врач и медсестра, безуспешно пытались оторвать Ларису от мужа. Потом плюнули, отстали от неё, взяв обещание не рыдать и не кричать.
Шли часы, Лариса устала от дороги, волнений и тревоги, заснула, положив голову на руку Данилы.
— Ларка, ты? – Услышала сквозь сон она и подняла голову.
— Очнулся, Данька! Я сейчас…- она бросилась к двери и закричала в коридор, — он очнулся. Доктор. Скорее.
Потом приехала мама Данилы. Лариса отводила глаза, но из палаты не вышла. Мама плакала, просила прощения у обоих, что понимает, как им тяжело… Ни упрёков, ни претензий, только кроткий усталый взгляд, полный боли и страха за жизнь сына.
После больницы Лариса заехала к своей матери. С удивлением встретила у неё в гостях Романа.
— Мы вот, с твоей мамой… решили снова… Я, наконец, развёлся, — сказал он, поглядывая на смущённую и помолодевшую от радости маму.
— Да что вы, дядя Рома. Я только рада.
— Кстати, его жена уехала к родителям в Сибирь. Квартиру пока оставила, не стала разменивать или продавать. Мы решили, что там вам с Данилой будет лучше, чем в его тесной квартире, — сообщила мама.
— Мама! — Лариса бросилась к ней и обняла.
Она не помнила, чтобы когда-нибудь они сидели с ней и разговаривали спокойно, доверительно, как мама и дочка. И Роман не смеялся, как раньше, а говорил, что поможет переклеить обои…
Жизнь налаживалась. Данила поправлялся, хотя и медленно. Пуля прострелила лёгкое, прошла в миллиметре от сердца. Он чудом остался жив. После выписки Лариса сразу привезла его в квартиру Романа. Там ждала уже и его мама.
— Я сама ужин приготовила, Валентина Дмитриевна научила, — хвасталась Лариса.
Когда мать Данилы уехала, Лариса разобрала кровать.
— Ложись, отдохни. А я лягу на диване. Тебе, наверное, ещё больно…
— Не больно. Мне стыдно, что ты всё сама…
— Ты простишь меня? – Заглянула ему в глаза Лариса.
— А ты меня? — Данила обнял Ларису.
Счастье оно такое. Ищешь его, бежишь за ним, а оказывается, оно всё время было тут, рядом, только протяни руку. И другого не надо.
Через три месяца Лариса забеременела. Она мучилась сама, пытала врача, нет ли ошибки в сроке. Боялась, что это ребёнок Арсения.
— Нет. Слишком маленький срок. Обрадуйте мужа и перестаньте волноваться. Вам нельзя.
«Никто из нас не застрахован от ошибок. Каждый может оступиться: сказать сгоряча, сделать не подумав, обидеть, не поняв… И пусть далеко не все можно простить, но человеку порой просто необходимо дать шанс, ведь иногда именно маленький шанс способен изменить целую жизнь…»
Олег Рой
Спасибо за лайк
