«Это ты во всем виновата!» — слышу я со всех сторон. Мама, муж, дети… Все винят только меня.
Но разве бывает так, что во всех бедах семьи виноват только один человек? А как же твое воспитание, мама? Как же твоя любовь, дорогой муж? Разве не должны мы быть и в горе, и в радости, в болезни и здравии пока смерть не разлучит? Или ты со мной только в радости и здравии? А как болезнь и горе, так я одна?
И дети тоже… У вас, котики мои, вообще-то отец есть. И бабушка, к которой вы бежите чуть что. Как же так получается, что я одна виновата в том, что ты, дочь, пьяная домой приходишь, а ты, сынок, воришка?
«Я даже спрашивать не буду, в кого ты такая! – это, конечно, мама. – В папочку своего! Чтоб ему! Он тоже от бутылки не отрывался!»
Так разве я не отрывалась? Мама! Я ведь только пару бокалов после работы выпивала! Пару – это пока ты не приходила ко мне и не начинала пилить. Это при тебе я выпивала все до последней капельки. Просто чтобы не слышать тебя.
Нет, я не оправдываю себя. Я действительно пью. Просто я не хочу одна быть ответственна за все. Понимаете?
Много раз я старалась понять, когда же все началось? Может быть еще в универе, когда мы с девчонками, собираясь на дискотеку, поднимали себе настроение пивом? Или когда умер папа, а я напилась до невменяемого состояния то ли от горя, то ли от облегчения…
А может быть тогда, когда пришла в очередной раз с работы, а ты, дорогой муж, опять сидел за компьютером и даже глаза на меня не поднял. Дочери не было дома, а сын закрыл дверь в комнату перед моим носом. Что поделаешь, переходный период, я раздражаю его просто одним своим видом.
И я пошла на кухню, а там мое любимое розовое вино. Мои розовые очки. И я налила себе бокал, потом второй, и жизнь показалась не такой уж ненастной. А потом ты, муж, зашел на кухню и чуть заметно сморщился при виде бутылки.
Ты говоришь, что не видел смысла в том, чтобы останавливать меня в моем, как ты выражаешься, алкоголизме. Отчего же сейчас ты предъявляешь мне претензии? Почему винишь во всем только меня?
А может быть тебе было удобно молчать? Молчать и возвращаться к своему компьютеру, к своим новостям, к своим игрушкам. Потому что если бы ты сказал, то нужно было бы как-то вместе решать наши проблемы. А значит отвлекаться от того, что тебя по-настоящему привлекает.
И вечера в розовых очках и бокалом в руке вдруг стали моей повседневной реальностью. И знаете что? Не такой уж и плохой частью этой реальности. Можно сказать, лучшей ее частью!
«Чего тебе не хватает?» — опять мама.
А что у меня есть, мам?
«Живешь, как сыр в масле катаешься! Вот мы в наше время! А мои родители!»
Ой, мам… Ну, что теперь всегда вашими временами жить? Для вас мясо раз в неделю праздником было, а я на море хочу.
«Дом – полная чаша!»
Мааам… Ну какая полная то? Я носки штопаю! Я забыла, когда последний раз на маникюр в салон ходила!
«Но на бутылку деньги есть!»
Ой, мам, все!
Знаете, я без новых носков или маникюра проживу. А вот без моря… Каждый раз, как открою ленту новостей в инстаграм, там обязательно кто-нибудь фотографии с отдыха выкладывает. Пальмы, песок и море.
Ненавижу эти фотки. Но если чуть выпить, то рассматривать их становится почти приятно. Как будто не от вина меня качает, а от вольного ветра и морских волн.
А еще раздражают семейные постановочные фотографии. Знаете, когда заказывают фотосессии у профессиональных фотографов, надевают одинаковые красочные свитера и одинаковые притворные улыбки. Не верю! Не верю ни единой фоточке!
Помнишь, возлюбленный мой муж, я однажды предложила и нам такую фотосессию устроить. Показала тебе страницу коллеги в инстаграм, где они с мужем и с детьми в осеннем лесу гуляют. Рыжие листья, рыжие свитера. Помнишь, что ты мне сказал?
«Для начала нужно стать такой семьей, а потом уже и фотографироваться!» — вот что ты сказал. И нырнул в компьютер. Ну, а я в бокал. Потому что в моем розовом вине, в моих розовых очках, не так сильно заметно, что у меня «не такая» семья.
В общем, не помню я, как все началось. Как мои розовые очки стали моей единственной радостью в жизни.
Зато помню, как прозвенел первый тревожный звонок.
Зимнее утро, будильник, но я не могу открыть глаза. Голова раскалывается так, что хочется умереть, а не идти на работу. И я действительно решаю умереть. На денек. В конце концов могу же я сказаться больной? Какой от меня прок на работе в таком состоянии?
Очнулась к полудню. На телефоне миллион сообщений и пропущенных вызовов с работы.
«Вы в своем уме? – орет в телефонную трубку начальник. – Я что бегать за Вами должен?»
Вспомнила, что решила «умереть на денек», а предупредить коллег забыла. В итоге из-за меня у них там что-то… Ой, даже вспоминать не хочу.
«Я не могу оставить Вас на этом проекте, поймите, — разнос на следующий день. – Уж такой я человек. Два раза на один грабли не наступаю!»
Ну и где справедливость? Разве не может человек заболеть?
«А еще… Мне неприятно об этом говорить, но я все же скажу, — отводит глаза руководитель, и я уже настораживаюсь. – По офису ходят слухи, что Вы… как бы сказать… немного с алкоголем перебираете. Ваша внезапная болезнь случайно не с этим связана?»
Кто сказал? Кто посмел заподозрить меня? Разве я хоть когда-то давала повод?
Возмущена я была до предела! И тем, что с проекта меня убрали (а значит премии не видать), и тем, что в алкоголизме заподозрили. Но все-таки решила, что это знак, и нужно завязывать с моими вечерними розовыми очками. Хотя бы в будние дни.
И завязала.
Тяжело ли было? В первые пару дней вообще нормально. Как будто и не ушла из моей жизни самая главная ее составляющая. А вот потом все пошло по нарастающей. Думать на работе о работе не могу, в голове вата. Все вокруг раздражают и кажется, что я их тоже.
В пятницу домой летела, как на крыльях. Скорей к заветному бокалу с розовым вином, к моим розовым очкам, которые снимут все напряжение и горечь. Но дома ждал сюрприз.
«Мам, тебя в школу вызывают,» — сын смотрит исподлобья.
На вопросы о том, что случилось бычится и молчит. Хорошо, ждем папу.
Папа – не мама. На папу не набычишься, поэтому сын признается, что крал. Что-что? Крал? Да, крал.
Воровал у одноклассников по мелочи. То деньги, то канцелярку. Застукали на краже наушников. И теперь вызывают в школу.
«Ты совсем с ума сошел? – орет муж, а потом шипит в мою сторону. – Это ты во всем виновата!»
Я от растерянности даже не знаю, что сказать. Но ситуацию «спасает» звонок дверь. Пришла моя мама. Бабушка малолетнего воришки и его живительный оазис в жестокой пустыне родительского воспитания.
Сын кидается к неизменной спасительнице, и она, конечно же, раскрывает свои объятия страждущему. Однако отстраняет ненаглядного внучка, когда слышит, что случилось.
«Но как же так? — растерянно бормочет она и поворачивается ко мне. – Это ты во всем виновата!»
Как? Вот скажите мне, как я могу быть виновата? Разве я ему давала наставления? Мол, возьми, сынок, у Пети 50 рублей и купи себе булочку. А у Миши возьми наушники, у него хорошие. Нашим ушкам нужны хорошие наушники.
Сын смотрит на меня укоряюще. Молчит, но во взгляде читается, что это именно я виновата!
«Если бы ты занималась детьми!» — кричит муж.
«Вместо того, чтобы спускать деньги на вино, лучше б детям отдавала! Может и не нужно было бы ему красть!» — вторит мужу маман.
Сын, почуяв, что опасность отступила, спешно ретируется в свою комнату. А меня приколачивают к кресту и поджигают.
Решено, что в школу иду я и мама. Муж не идет. Видимо, потому что не виноват. Моя мама тоже не виновата, но она вынуждена нести свой крест в виде непутевой дочери.
В понедельник в школе нам предстоят непростые два часа с директором, завучем и классным руководителем. Но это в понедельник. А пока еще пятница. А значит, после ухода мамы домой, а мужа в компьютерное зазеркалье, я могу достать бутылочку и уйти в свой счастливый мирок. До понедельника.
С сыном, к слову, обошлось. Просто выкатили счет (общая сумма всех наворованных денег, о которых заявили одноклассники), покупка новых наушников взамен украденных и предупреждение, что в следующий раз будет заявление в полицию.
И вот возвращаемся мы с моей мамой из школы. Вечереет уже. А на встречу нам идет моя возлюбленная старшая дочь. И идет причем как-то странно. Покачивается.
«Твою ж мать… — всплескивает руками маменька, которая первая поняла, в чем дело. – Это ты во всем виновата!»
В этот момент дочь запинается, падает сначала на колени, а потом вообще расстилается прямо перед нами. Перекатывается на спину и начинает безумно смеяться.
«Вставай! Вставай! — кидается к ней моя маменька и поворачивается ко мне. – Ну что ты стоишь? Поднимай ее! Она ж пьяная!»
И опять весь вечер я выслушиваю вариации на тему «это ты во всем виновата!»
Дочь сразу уложили спать, никто ей даже слова не сказал. Видимо, потому что она пострадавшая от того, что мать ей непутевая досталась. Так обидно мне стало! Так обидно, что после ухода моей матушки и погружения мужа в компьютер я иду не на кухню к моей заветной розовой бутылке, а в комнату дочери.
«Мама, прости меня, — утыкается она мне в колени, и я сразу ей все прощаю. – Я так ужасно сглупила!»
Да ладно, с кем не бывает. Кто в 17 лет не приходил в отчий дом на бровях? Не переживай, доченька, просто больше так не делай.
«Ты не понимаешь, мам, — слезы льются из глаз моей девочки. – Я беременная!»
И вдруг оказывается, что не такая уж она пьяная. Смотрит на меня вполне трезвыми глазами, серьезно так смотрит. И ждет, что я скажу.
А я к своему стыду и не знаю, что сказать. В голове то только мысли о том, что меня саму ждет после того, как муж и моя мама узнают. Сколько мне будет сказано о моей вине.
«Прости меня. Я не хочу рожать. Мне нужны деньги на врача,» — шепчет дочь и сжимается вся.
И вдруг перед моими глазами встает картина, что не только меня распинают на кресте и поджигают, но и ее. Мою девочку. За то, что не устояла, что мозги вовремя не включила. За то, что молодая и красивая и гуляла не с тем. За то, что любви хотела и красивой жизни. И как представила я, что ей наговорят, какими камнями закидают, так у меня мороз по коже пошел.
Не переживай, доченька, мама с тобой. Мы все решим. И, может, даже папе с бабушкой не скажем.
И я правда сдержу слово и помогу своей дочери. Защищу ее. Вот только с розовыми очками нужно завязывать.
Я знаю, что будет не просто. И что это битва не на один день и даже не на один год. Это битва на всю жизнь. Но я завяжу.
Еще долго мои розовые очки будут мучать меня. Напоминать о себе каждый день. Я буду вспоминать о них каждый раз, когда ты, милый муж, будешь уходить от меня в компьютер. А ты, любимая моя мама, говорить, какая я непутевая дочь.
Я буду скучать по моим очкам каждый безрадостный рабочий день. И когда ты, сынок, будешь захлопывать дверь своей комнаты перед моим носом.
И глядя на тебя, доченька, я тоже буду вспоминать мои розовые очки. И молиться, чтобы тебе они не понадобились.
Спасибо за лайк
