Кличка «Принцесса» прилепилась к Галке Тюлиной с третьего класса, когда она в сочинении на тему «Кем я хочу быть» ничтоже сумняшеся вывела в тетрадке «Хочу быть принцессой!». Почти сразу одноклассники переделали это прозвище, и стали называть Галку прынцессой.
Что ж, дети обычно жестоки, но зря обидные клички не дают: уж очень смешно выглядели потуги некрасивой, курносой, губастой девчонки гордо задирать подбородок и говорить с одноклассниками свысока.
К старшим классам августейшую спесь выбили одноклассники – когда насмешками, а когда и затрещинами, Галя затаилась и ждала волшебного превращения из Золушки в настоящую принцессу, но этого не произошло. Она не вытянулась, не похорошела, не постройнела. Редкие жёсткие волосы так и остались торчать мелкими кучеряшками, блёклые глаза чуть навыкате, кургузая коротконогая фигура, … .
Конечно, после школы речи о продолжении образования не шло. Поступить на бюджет не позволял плохонький аттестат и невысокий интеллект, а на платное обучение – отсутствие средств. Поэтому Галя пыталась устроиться на неквалифицированную работу, где не требовалось образования.
Везде платили мало, а добираться из села в город было накладно. Мать ворчала, отец пожимал плечами. Гале очень хотелось зарабатывать – чтобы давать матери побольше денег, а себе купить красивые вещи, нормальный телефон, познакомиться с хорошим парнем.
Наконец ей повезло. Совершенно случайно увидела объявление о приёме на работу на мясокомбинат. Позвонила туда, рассказала, что образования у неё нет, а работа нужна. Ей велели подъехать с паспортом, трудовой и другими документами в отдел кадров. Предложили работать фасовщицей в холодный цех, она согласилась.
Второй месяц Галя работала в цехе. Должность хоть и называется «фасовщица», но выполнять приходилось любую работу: мыть огромные алюминиевые баки на колёсах для перевозки и сортировки замороженного мяса, убирать в помещениях, подавать-приносить, клеить на палки копчёной колбасы липкие этикетки.
В цехе холодно – для сохранности продукции, сыро, на бетонном полу вечные лужи. Она закутывалась, надевала тёплые сапоги. В них ноги не мёрзли, но быстро промокали. Резиновые чуни сохраняли ноги сухими, зато в них было дико холодно.
На Галку непрестанно кричали: огромная, размалёванная кладовщица Ирка, её напарница Нинка, постоянно снующее по цеху начальство всех мастей, охранники, водители. Сначала она думала, что это её так гнобят, а потом разобралась, что крики, ругань и матюки были обычным языком общения – все кричали на всех.
Галке очень хотелось стянуть со стеллажа копчёную сосиску или другое лакомство, но она хорошо знала, что за это можно поплатиться: даже если просто съесть, нарвёшься на ругань и даже штраф. А уж вынести что-то… В первый день её работы девчонки обсуждали свою подругу Ленку, которую поймали на проходной с палкой колбасы. Как она не плакала, как не умоляла, её уволили по статье, намекнув, что могли вообще дело завести о воровстве.
В общем, работать было тяжело, и морально и физически. Но при этом были и ощутимые преимущества. Официальное оформление, довольно неплохая зарплата на карту – никаких конвертов. Больничный, отпуск – всё как положено. Правда, намекнули, что часто болеть нежелательно. В столовой комбината давали бесплатный обед: наваристый суп на костях, кашу или макароны с двумя кусочками колбасы, хлеб и компот. Если супа варили много, можно было попросить ещё порцию.
После смены в раздевалке работал горячий душ, на полках лежали куски мыла. Какое наслаждение – всласть помыться, не экономя горячую воду, не то, что дома! Ну и транспорт. Комбинат располагался за городом, в Чижовке, от трассы вглубь – шесть километров. Галка же проживала в Росляках, небольшом селе, километрах в пятнадцати от Чижовки. Если добираться на работу и с работы своим ходом, на пригородных автобусах, с пересадками, то вся зарплата уйдёт на проезд, да времени сколько займёт!
На счастье, руководство обеспечивало бесплатным проездом всех работников – и тех, кто жил в городе, и таких, как она, из сёл по трассе. Так что Галка считала, что ей крупно повезло с работой, и потерять её очень боялась.
И было ещё одно обстоятельство, которое крепко-накрепко привязало Галку к этой работе. Впервые в жизни она влюбилась. И не в какого-нибудь экспедитора или грузчика, соответствовавшего её статусу и положению, а в замначальника цеха Виталика…
Непосредственный начальник в цехе появлялся редко, решал глобальные вопросы, вся работа лежала на плечах зама. Виталик недавно закончил ВУЗ, выглядел молодо, почти не повышал голоса, но его боялись все девчонки. Он держал в голове ежедневный порядок: кто и что должен сделать, какие задачи можно отложить на завтра, что нужно делать прямо сейчас. Всегда гладко выбритый, в белоснежном рабочем халате, благоухающий дорогим парфюмом.
Контролировал работу очень жёстко, не орал, не матюкался, но выговаривал провинившимся так, что лучше бы кричал… Смотрел холодным, бесчувственным взглядом, как на неживую куклу или робота. За повторные косяки увольнял нещадно, вернее, не сам увольнял, полномочий таких не имел, а отправлял к начальнику цеха.
Тот вообще почти не разговаривал с провинившимися – вот бумага, пиши по собственному. Не хочешь писать, уволим по статье. Текучка была постоянной, но начальство это не волновало: желающих работать – очередь, а обучить нового неквалифицированного работника – полчаса времени.
И вот в этого холодного, лощёного красавца влюбилась серая мышка Галка Тюлина! Разумеется, об этом никто не знал – ни девчонки из цеха, ни подружка Света, ни мама. Только кошка Лизка знала, иногда Галка шепталась с ней вечерами. Кошка понимающе муркала и тёрлась о Галкины руки, обещая хранить тайну.
На работе Галка также ничем не выдавала своих чувств, не дай Бог, узнают, засмеют до смерти, хоть увольняйся. Она иногда бросала робкие, обожающие взгляды на своего кумира, когда он проходил по цеху, но так, чтобы он этого взгляда не заметил.
Почти ежедневные выволочки превратились для неё в праздник – щекочущий нервы, сладостный и очень опасный: когда Виталик выговаривал ей за дело и не за дело, она получала полное основание смотреть ему в глаза, потом опускать их, отвечать ему, тая от робкой, непривычной нежности, принимая ругань и выволочки, как сладкое лекарство, грубую, но столь желанную ласку, которую по-другому получить не могла…
Опасность же состояла в том, что слишком частые выволочки могли привести к увольнению, которое стало бы для неё катастрофой…
В тот день она опоздала на бесплатный автобус. Вообще-то обычно времени хватало всем, чтобы после смены принять душ, переодеться, привести себя в порядок. Но в этот раз пришлось задержаться: Виталик заставил её и ещё двух девчонок перемывать пол в цехе – ожидалась какая-то комиссия, и всё начальство бегало, как наскипидаренное. Разумеется, никого не волновали проблемы работниц, которым нужно добираться до дома.
В итоге, когда Галка вышла за проходную, на площадке возле комбината никого не было – все разъехались по домам. Теперь надо ждать городскую маршрутку, ехать в город на автостанцию, а оттуда уже на другой маршрутке до своих Росляков. Но тут она остановилась: наличных денег у неё не было. Конечно, проезд бесплатный, обед – тоже, зачем ей деньги? Вообще-то, обычно она держала в кошельке резерв, на всякий пожарный, но пару дней назад его потратила, да и забыла об этом. И что же теперь делать?
Она растерянно оглянулась в поисках кого-то знакомого, чтобы одолжить денег. Никого! На проходной охранник малознакомый, к нему не обратишься. Девчонки разъехались по домам. И что теперь делать?
Возле неё остановилась хорошая, красивая машина – в марках она не разбиралась, но видно, что дорогая. Опустилось стекло:
– Тюлина? Ты что тут топчешься, домой не едешь?
Господи! Виталик собственной персоной! Смотрит на неё внимательно, ждёт ответа.
– Я это… На комбинатовский автобус опоздала…
– На городскую теперь маршрутку?
– Д-да… – Она не знала, как объяснить, что на городскую маршрутку нет денег.
– Ладно, садись, подброшу тебя до города, – Виталик открыл переднюю дверь.
Стараясь не выдать себя блаженной улыбкой, Галя забралась в салон красавицы-машины, уселась на мягкое, словно обнимающее её сиденье. Автомобиль плавно тронулся с места, и сразу набрал хорошую скорость. Виталик рулил уверенно, красиво, смотрел на дорогу, не отрываясь.
– Ремень пристегни, – бросил он ей перед выездом на трассу.
Она стала торопливо шарить по боковинам сиденья, нащупала замок, но не могла понять, куда он вставляется. Не отрываясь от руля, молодой человек перехватил у неё замок, ловко, с характерным щелчком вставил его в паз. При этом его ладонь скользнула по её бедру, и у неё на секунду перехватило дыхание.
– Тебе на автостанцию? – отрывисто спросил Виталик, подъезжая к городу.
– Ой, если можно, чуть дальше, к супермаркету, там банкомат, а то у меня налички совсем не осталось… – Галя покраснела.
– К супермаркету не получится, мне у автостанции поворачивать надо, – он действительно свернул вправо, встал на обочине, достал из кармана кошелёк, а из него новенькую сторублёвку, – вот, возьми, а то вдруг банкомат не работает, или ещё что. Завтра не опаздывай на автобус, работы много, комиссия сегодня не приехала, завтра будет. Всё, давай, пока.
– Спасибо вам огромное, я завтра деньги отдам, обязательно! – она стала выбираться из уютного салона. Виталий только махнул рукой, дождался, пока она выйдет, и рванул с места.
Весь вечер Галка ходила сама не своя. Рассеянно улыбалась, отвечала невпопад. Вечером ушла во двор, села на скамейку. Лизка прыгнула ей на колени, стала тереться и мурлыкать. Девушка рассказала ей о том, что произошло сегодня, поделилась мечтой, что завтра попробует развить успех, что Виталик очень хороший, и вдруг, у неё что-то получится с ним…
На этих словах кошка выгнула спину, спрыгнула со скамейки, и ушла, презрительно задрав хвост. «Ну и не надо! Тоже мне, пессимистка!» – сердито подумала Галка.
На следующее утро она встала на час раньше, чем обычно. Выгребла все свои заколки, тюбики, тени, пудру и прочую косметику. Тщательно замазала два самых противных прыща на лбу, подвела тени над глазами. Достала и вдела в уши красивые праздничные серёжки. Сиреневую косынку можно повязать так, чтобы они были видны – ничего, что уши замёрзнут, зато красиво.
Пришла на остановку за пятнадцать минут до автобуса – только бы не опоздать! Утром в раздевалке долго пыталась так застегнуть рабочий комбинезон, чтобы он не выглядел мешком. Повязала косынку, выставив наружу уши с серёжками. Положила в карман красивую «олимпийскую» сторублёвку с изображением спортсмена-сноубордиста – вернуть долг.
Надо выбрать подходящий момент, подойти к Виталику, дать ему денежку. Он удивится, что банкнота такая необычная, спросит, где она её взяла. Может, у них завяжется разговор, а потом, после работы, он снова пригласит её в свою машину…
В цехе было шумно и суетно. Кричали и шумели больше обычного, наверное, снова ждали комиссию. Появился Виталик, как обычно внешне спокойный, стал раздавать задания. Она не стала к нему подходить, сочла момент неподходящим.
Наконец ближе к обеду она увидела, что он стоит один, разглядывая алюминиевые баки в углу. Мысленно собрав волю в кулак, приблизилась к нему и робко тронула за рукав.
– Что тебе? – вскинулся молодой человек, посмотрел сердито.
– Вот… Я вам деньги отдать, вы меня так выручили вчера… – она совсем растерялась.
Он с недоумением посмотрел на её руку с банкнотой, сморщился, словно от зубной боли:
– Тюлина, что ты мне голову морочишь со своими деньгами, нашла тоже заботу! Быстро принимайся за баки, сейчас комиссия придёт, а тара грязная. Работы полным-полно, а она тут дурью мается! Быстро за дело!
Девчонки-напарницы смотрели на неё с недоумением и злорадством, а она, склонившись над грязным баком, тянула его к мойке. «Зря я полезла к нему, они же все какую-то комиссию ждут, не до меня ему сейчас. Я лучше в конце смены подойду, когда всё утихнет», – думала она, заливая в скользкий, серый бак горячую воду и вытирая слёзы грязным рукавом.
«Да-да, в конце смены, потом, попозже, или даже лучше завтра – наверное, завтра он будет не такой злой, может, всё ещё наладится. Он ведь начальник, у него забот сколько… А я подожду, куда мне спешить… всё впереди ещё…» – перекатывала она вялую мысль, в глубине души понимая, что не подойдёт, не напомнит, не станет беспокоить. Продолжала мыть ненавистные баки, плакала, горько улыбалась сквозь слёзы.
Правильно вчера Лизка намекнула, мудрая кошка… Пока ещё карета растёт на огороде в виде тыквы, и крупа разных сортов перемешана в кучу. Принц живёт во дворце, и не думает ещё ни про какую Золушку. А её дело – разбирать крупу, наводить порядок и ждать Фею. А появится она, или нет, это никому не известно…
Спасибо за лайк
