» Я не сдамся без боя!» » Океан Ельзи » стоял у Маши рингтоном на мобильнике.
Последние семь лет так и жила: каждый день, как в бой, без права на поражение . Слишком высока цена — жизнь самого любимого, самого дорогого человека .
Олег. Муж, друг, любовник. Мужчина, вытащивший Машу со дна колодца самого черного отчаяния, куда только может толкнуть человека беда.
Тот день,когда её жизнь разлетелась в пыль, вставал перед глазами с фотографической четкостью: очень яркое солнце, очень голубое небо. Мишка, хохоча, запихивает Темку в машину. Тема упирается, брыкается рассерженным осликом:
— Маш, чего ты там копаешься? Там море без нас остынет!
Темка в рев: мама в остывшее море точно не пустит.
Машка улыбается,рвет молнию сумки: заело, ткань подкладки попала в собачку. Присаживается на корточки, дёргает непослушную ткань.
Резкий скрежет и взрыв. И темнота, мягка, спасительная, убаюкивающая.
Потом, несколько месяцев спустя, Маша узнала, что в машину врезался байк. В крови водителя алкоголя было больше, чем гемоглобина.
Маша плыла в темноте и не хотела выходить из её спасительных объятий. Краем сознания понимала, что что- то случилось, только вот что?
Психика поставила защитный барьер, иначе бы женщина просто не пережила гибели мужа и сына.
Полгода в психиатрической клинике. Темнота ослабила хватку, и теперь вокруг Маши плыли серые сумерки. Есть, спать, дышать — зачем? Перестала умываться, расчесываться. Санитары загоняли в душ чуть ли не силой.
Приезжала мама, плакала. Мама сама нуждалась в утешении. Маше нечего было ей сказать.
Часами смотрела в окно, просто так. Увиденное не доходило до сознания. В голове была клейкая каша из- за успокоительных.
Ощущала себя на дне глубокого колодца, куда не заглядывает солнце.
А потом пришел он.
Олег с Мишкой были не разлей вода. Друг, товарищ, старший брат. Вместе служили в армии, вместе вернулись из » горячей точки». Накостылял Мишке нешуточно, когда увидел пакетик с » травкой».
Мишка потом неделю дома сидел, чтобы » фонарями» не отсвечивать.
Олег, когда увидел первый раз Машу, тихонько шепнул другу:»Берём!»
Был свидетелем на свадьбе, крестным Темки.
Он просто пришел и сел рядом, глядя в окно. Седой, с мешками под глазами на постаревшие лице.
В этот день Машкины сумерки стали не такими … сумеречными.
Стал появляться практически каждый день. Приносил любимые астры( уже осень?), что- то рассказывал. Маша слушала спокойный, теплый голос, и на дне её колодца заиграли солнечные зайчики.
Олег держал её за руку, когда, щурясь от ставшего непривычным солнца, вышла, наконец, за ворота клиники.
Олег баюкал её, когда билась в крике на кладбище, оплакивая, наконец, мужа и ребенка.
Олег был рядом, когда, наконец, стала жить.
Они вырастали друг в друга, как дерево врастает в почву: медленно, осторожно, накрепко.
С Мишей было весело, с Олегом — спокойно и уютно. На равных, но немного позади, за широкой спиной, под защитой. Очень легко. Безмятежно. Рядом с Олегом она могла жить с той болью, которая поселилась в её сердце. И при этом быть счастливой.
Первой поняла, что что- то не так. Впихнула в машину и отвезла в клинику. Молодой бритый наголо врач покачал головой:
«У вас не жена, а рентген! А ситуация очень серьезная. Онкология, и притом довольно запущенная».
Маша закусила губу, по подбородку потекла струйка крови. Нашла руку Олега, заглянула в глаза и прочла в них любовь, решимость бороться и тревогу. Тревогу за неё, Машку.
С тех пор и началась её битва. Больницы, анализы, лекарства. Болезнь то отступала, то возвращалась вновь, отвоевывая обратно своё.
» Ты его не получишь! — шептала ночами, — слышишь?! Не отдам».
Пинком на самый окоем сознания задвинули мысли о смерти. И приказала себе: они будут жить! Каждый день- жить!
Кто кого поддерживал, утешал, кто кому подставлял плечо — вопрос. Олег часто шутил:» Машка, у тебя лицо, как у хомяка, который забыл, куда заначку спрятал! Улыбнись! Смешил, дарил нелепые подарки. Работал до последнего. Так ему самому было легче.
Они вдвоем пытались забыть о смерти, а вот смерть о них вспомнила полгода назад.
Боль. Самое страшное — боль любимого человека. Маша просыпалась за секунду до того,как Олегу становилось худо по- настоящему.
Надо было что- то делать. Маша лихорадочно стучала клавишами компьютера, выискивая клиники за границей. Это не конец, нет, она этого не допустит!
— Машка, посиди со мной!
— Больно, мой хороший?
— Нет, всё норм. Просто я устал. Очень.
Маш, надо посмотреть правде в глаза: мы храбро сражались, стойкий мой оловянный солдатик, но терпим поражение по всем фронтам.
— Не говори так!
— Хватит! Я больше не могу. От меня мало что осталось: не хозяин своей жизни, своему телу. Не муж, не мужчина. Я хочу уйти. Отпусти меня. Я тебя и ТАМ любить буду.
И Маша вдруг с отчётливой ясностью поняла: это конец. Просить бороться, возить по докторам -не любовь, а эгоизм.
Легла рядом, обняла, каждой клеточкой впитывая родное тепло, чтобы запомнить накрепко, навсегда , на всю жизнь.
Иногда любить — это принять решение любимого человека, даже если от него рвется сердце.
Спасибо за лайк
