Когда-то очень-очень давно, буквально в прошлой жизни, мой отец случалось, обижал мою мать. Он громко кричал на нее, потрясая своими огромными кулачищами, и даже стучал по столу, или по стене. Помню, как в такие моменты я кричала, забившись в угол: «Папа не надо!». Меня отец никогда не трогал, но и внимания на мои вопли не обращал никакого. В него будто вселялся дикий зверь. Глаза бешено вращались, губы кривились, а голос становился хриплым.
После таких случаев я еще долгое время боялась даже посмотреть на отца. И, когда он ласково, как ни в чем не бывало, заговаривал со мной, отвечала всегда четко и односложно. «Да, папа!», или «нет, папа». Словно передо мной командир полка, или даже армейский генерал. Вражеской армии, разумеется.
Когда отец однажды куда-то уехал, и его не было уже очень давно, я решила, что сработало все же мое заклинание. Случалось, во время страшных сцен, когда отец размахивал своими кулаками, я зажмуривала глаза и шептала: «Хоть бы он провалился!». «Провалиться» в моем понимании можно было только в старый колодец, что стоял возле заброшенного дома на краю деревни. Каждый раз, после того как пропал отец, я, проходя мимо того колодца, боялась услышать его голос, зовущий меня по имени.
Зато с того времени у меня началась вольготная жизнь! Мамка всячески баловала меня, покупала пряники и конфеты. Сама делала леденцы из жженого сахара и пекла хворост, посыпая его сладкой сахарной пудрой. Мы с мамкой на пару были сладкоежками, а отец считал все эти вкусности баловством, а не едой. Заставлял, есть картошку с кусочками противного сала, от которого у меня возникал рвотный рефлекс.
В общем, без отца мне жилось очень хорошо. Мамка только иногда по ночам плакала, повторяя его имя. И изредка, совсем нечасто к нам в гости захаживал отец Ромки, чернявого мальчика, что жил с родителями на другом конце деревни.
Так мы прожили с мамкой вдвоем несколько лет. И вот, когда я уже училась в третьем классе, мамочка заболела. Никто не мог мне толком объяснить, что с ней. Сначала мама просто располнела, особенно в области талии, а потом живот у нее пропал, но она больше не встала с постели.
Мамку похоронили на кладбище, что находилось сразу за полем. Я по нескольку раз на дню прибегала к ее могиле и проверяла все ли там в порядке. В тайне я надеялась, что мамка все же каким-то образом оживет, хотя и была уже довольно большой и не верила во всякие выдумки.
— Вальку теперь в детдом отправят, — судачили обо мне старушки, сидя вечерами на лавочке.
— Да, жалко девчонку, смышленая, вроде бы.
— Ох, жизнь! — вздыхала самая старая из них баба Варвара.
— И, не говори! А, может быть, вернется все же Николай? Чай родная дочь она ему! — приглушенным голосом говорила Лариса, та которой было еще не так много лет, как бабе Варваре. Она еще изредка румянила щеки и носила цветной платок, накинутый на плечи.
— Ежели столько лет от него не было вестей, то уж вряд ли теперь он объявится. Тем более, узнав, отчего померла Алевтина, — покачала головой одна из старушек, а остальные согласно закивали.
Отец появился в деревне спустя две недели после смерти мамы. Все это время я жила у учительницы Нины Валентиновны и уже никто не сомневался в том, какая судьба меня ожидает.
— Валя, ты меня помнишь? — спросил отец, присев передо мной.
Я еле заметно кивнула. Меня обуревало двоякое чувство. Мне хотелось одновременно броситься ему на шею и убежать от него.
— Тогда пойдем домой, — сказал отец и, твердо взяв меня за руку, зашагал вдоль деревни.
Так мы стали жить вдвоем с отцом, и никто меня в детдом не отправил. Я научилась, есть картошку с салом и луком и вскоре эта еда стала казаться мне не только сносной, но и самой вкусной на свете!
Отец выкинул все мамины вещи, оставил лишь одно ее платье. Красивое, ситцевое в мелкий синий цветочек. Я часто видела, как отец подолгу сидит на стуле, уткнувшись лицом в это платье. Глаза его были сухие, но мне казалось, он так плакал. Мы никогда не говорили о ней, но для каждого из нас образ матери жил в собственных воспоминаниях и с годами они становились все более призрачными.
Отец мой, оказался вовсе незлым человеком. К тому же он никогда не пил с деревенскими мужиками, много работал и в колхозе и по дому. Вскоре наш дом стал самым красивым в деревне! Отец полностью перестроил второй этаж, и теперь строение возвышалось над соседними домами, не менее чем на два метра.
Шло время, и вот я уже окончила школу и отправлялась в город, чтобы получить дальнейшее образование.
— Валя, ты это…, с парнями там осторожнее, — напутствовал отец, заставив мои щеки запылать огнем.
— Какие парни? Я еду учиться! — возмутилась я, пряча лицо.
Однако городская жизнь моментально закружила меня в водовороте высотных, как мне тогда казалось, зданий, неоновых огней и студенческих вечеринок. Я даже не ожидала, что мир вокруг может быть настолько разнообразным, веселящим и пьянящим! Словно карнавал, который я, как-то раз видела по телевизору.
Учиться мне очень нравилось и преподаватели довольно часто меня хвалили. Но помимо учебы существовала еще другая сторона студенческой жизни. Прогулки по городу, встречи с друзьями, песни под гитару, а вскоре со мной «случился» еще и Сережа. «Любовь!», — решила я! Так вот она какая! Та о, которой я читала в книжках! Та, которую воспевали поэты! Та, о которой до этого времени я и не помышляла.
О робком предостережении отца я и не вспомнила и однажды под песню Битлз подарила Сергею свою любовь без остатка! Естественно, я не сомневалась в том, что это просто аванс и вскоре мы с Сережей станем мужем и женой. Только поэтому я зашла так далеко. Но…
— Валюша, ну какая свадьба? О чем ты говоришь? Мы с тобой всего лишь студенты! — посмеялся Сергей, когда я заговорила с ним о нашей дальнейшей жизни.
— Ничего, что студенты, Сережка! Есть же семейные общежития! Многие женятся в нашем возрасте. Вон Паша и Оля еще в прошлом году расписались.
— У Паши и Оли были обстоятельства, — усмехнулся Сергей, намекая на то, что ребята уже нянчили собственного сына.
— А ты считаешь, после того, что между нами произошло, не могут случиться такие же обстоятельства? — усмехнулась я.
— Ты что уже беременна? — я увидела в глазах Сергея неподдельный ужас и немного расстроилась.
— Пока не знаю, времени прошло слишком мало.
— Ну и зачем тогда ты паникуешь раньше времени, — Сережа обнял меня. — Просто будем осторожнее.
Он попытался поцеловать меня, но я высвободилась из его объятий.
— А ты, вообще, думал о том, чтобы на мне жениться?
Я сама испугалась своей догадки.
— Поговорим об этом потом, Валюша, — Сергей повторил попытку прикоснуться к моим губам.
— Нет, постой! Мне важно это знать! — я отошла на безопасное расстояние и даже уперла руки в боки, как делала это деревенская тетка Лариса, когда распекала своего подвыпившего мужа.
— Валечка! Ну конечно, я думал о свадьбе, но только не сейчас! Мне даже обидно, что ты такого мнения обо мне.
Сергей сделал вид, что обиделся и я успокоилась. Чего я на самом деле пристала к нему? Видно же, парень меня любит, просто пока не готов становиться мужем.
Но вскоре нам с Сергеем пришлось все же вернуться к этому разговору, потому как через месяц выяснилось, что я на самом деле беременна.
— Ты уверена? Может быть, ложная тревога? Я все же был осторожен, и этого не должно было случиться.
— Но случилось, Сережа! Теперь у нас нет выхода, придется жениться!
— Валя, послушай, наверняка, есть способы избавиться от этого недоразумения. Мне родители не разрешат жениться, тем более на тебе.
Последние слова Сергей произнес как бы нехотя, признавая действительность.
— Какое «недоразумение»? И почему «тем более на мне»?
— Потому что, мои мама и папа мечтают породниться с кем-нибудь из городской элиты, а не как не с жителями деревни.
Я во все глаза смотрела на человека, за которого еще пять минут назад мечтала выйти замуж. Теперь же получалось, я вовсе не знала Сергея.
— И ты разделяешь мнение своих родителей?
— О чем?
— О том, что жители деревни — это люди второго сорта и им не место среди вашей так называемой городской элиты?
— Я тебе такого не говорил, — пробурчал Сергей, открывая форточку и прикуривая сигарету.
— Знаешь, что?! Кури-ка ты теперь в другом месте! А то моему «недоразумению» вредно дышать твоим дымом!
Я выставила своего несостоявшегося жениха за дверь, не дав ему времени даже сообразить, что между нами все кончено. Мы жители деревни, хотя и не претендуем на место в высоком элитарном обществе, но зато мы гордые! И ноги вытирать о себя не позволим!
Ровно неделю я расхаживала с гордо поднятой головой, а потом узнала о том, какие слухи распускает обо мне Сергей! Отец моего ребенка рассказывал всем, что отец вовсе не он! И именно этот факт, якобы стал причиной нашего расставания! Я пыталась оправдаться перед однокурсниками, опровергая его слова, но Сережа сумел быть более убедительным. Наверное, в этом и состоит определяющая суть принадлежности к городской элите. В умении врать!
Меня стали травить и гнать те же самые ребята, которых еще вчера я считала своими друзьями. Какие обидные слова только я не слышала в свой адрес! При этом мой бывший парень ходил с таким страдальческим лицом, что его невозможно было не пожалеть. Как же! Девушка, которую он так любил, предала его! Забеременела от другого!
Не в силах больше сносить презрение со стороны окружающих меня людей, я бросила учебу и вернулась домой. Я прекрасно осознавала то, что в деревне меня ожидает тоже не самый теплый прием, но деваться мне было некуда.
Выслушав мои объяснения, отец ничего не сказал. Молча, вышел за дверь, и его долго не было. Когда же отец вернулся, он вел себя так, будто ничего не произошло. Словно я все еще школьница и вовсе никуда не уезжала.
Потом пару месяцев мы с отцом вовсе не касались этой темы, пока по деревне не поползли слухи. Видать, кто-то все же усмотрел мой растущий живот.
— Ну что Валька! Гордячку из себя строила? Парней деревенских на пушечный выстрел не подпускала, берегла себя для городского принца? А принц-то обрюхатил и бросил!
Кричал на всю улицу Генка, мой бывший одноклассник, с которым я отказалась танцевать во время выпускного вечера.
— Тебе то что? — отмахнулась я, пытаясь обогнуть скачущего вокруг меня, словно цирковая обезьяна, Генку.
— Мне-то ничего! Я даже рад, что с тобой тогда не связался! Очень нужно! Ты, видать, в свою мамашу пошла, такая же…
Генка не успел договорить, его повалил на землю здоровенный, как и прежде, кулак моего отца. Едва Генка, шатаясь, встал на ноги, отец схватил его за грудки и, тряхнув над землей, прошипел ему прямо в лицо:
— Еще от кого услышу слово плохое о моей дочери, убью! Всем передай!
Больше никто в деревне обижать меня не посмел. Местные парни обходили меня стороной, и даже пожилые сплетницы, завидев меня, переставали шептаться.
В конце весны я родила девочку и назвала ее Майя. Странно было видеть моего отца в роли дедушки. Он как будто становился кем-то другим в те моменты, когда держал Майю на руках. Лицо его разглаживалось, на губах появлялась мечтательная улыбка. Отец шептал какие-то нежные, порой совершенно нелепые словечки, никак не вяжущиеся с его крупным телосложением и плавно покачивал Майю из стороны в сторону.
Изо дня в день я наблюдала в глазах отца всевозрастающую любовь к его внучке, и Майя платила ему тем же. Едва мой отец, ее дед появлялся на пороге, девочка тут же просилась к нему на руки. И первым осознанным звуком у нее было «ди-ди». И ходить дочь начала, услышав в сенях тяжелую поступь отца и бросившись ему навстречу. И засыпала она только под его странные сказки о медведях и волках, которые, если честно, мне самой в детстве казались настоящими страшилками.
— Папа, я хочу осенью снова в институт поступать. На заочное отделение, — сказала я как-то отцу. Я долго не решалась озвучить свое решение. Боялась того, что отец припомнит мне мою прошлую поездку в город.
— Это правильно, дочь! Без образования сейчас никуда. Вот только Майе в городе не место. Ты поезжай одна, а мы тут сами управимся.
— Как же так? Как же я дочку оставлю?
— Сама подумай, с ребенком тебе не справиться одной в городе. Ты собираешься, и работать и учиться, а Майя в яслях будет все время? Так уж пусть лучше здесь живет! Я за ней присмотрю, а как подрастет девчонка, и ты попривыкнешь, заберешь ее.
Долгое время я не хотела мириться с предложением отца, но стоило признать, правоту его слов. Так у меня будет намного больше шансов на успех.
Страшно было до жути снова покидать родные край, но я не позволяла страху победить мою решимость. Я уже тогда поняла, что кровь из носу хочу чего-то добиться в жизни.
Итак, я оставила Майю с отцом и вновь отправилась покорять свой Эверест. Я поступила в институт, нашла работу и старалась больше не оглядываться по сторонам, дабы не видеть городских соблазнов. На этот раз у меня получилось гораздо лучше. Еще до окончания института меня стали продвигать верх по карьерной лестнице, и я шагала по ней так уверенно, словно это была уже проторенная мною тропинка.
Каждые выходные я мчала в деревню, чтобы провести время со своей дочерью и повидать отца. Я безумно скучала по ним обоим.
Примерно года за полтора до окончания института в моей жизни появился Миша. Я влюбилась в него сразу, но еще долгое время не отвечала на его ухаживания. Чтобы он не предлагал, я говорила: «Нет!». Отвергала походы в кино, театр, или ресторан. А потом плакала в подушку, понимая, что долго Миша не продержится и, в конце концов, откажется от безуспешных попыток завоевать меня.
И вот, когда Миша, действительно, готов был уже сдаться, он, с отчаянием в голосе, спросил:
— Валя! Скажи мне, есть ли у меня хоть какой-то шанс? Я понимаю, что совсем не нравлюсь тебе, но возможно, ты просто плохо меня знаешь? Позволь мне раскрыться и, если после этого, ты все так же не пожелаешь меня видеть, я просто уйду!
И я не выдержала! Представила, как он уходит навсегда! Нарисовала в своем воображении то, что я больше никогда его даже просто не увижу!
— Нет! — заплакала я. — Только не уходи!
— Да, в чем же дело? Я же вижу, что не все так просто!
— Ты не понимаешь! — я закрыла лицо руками. — Я не могу снова разочаровать своего папу!
— Почему разочаровать? Неужели я настолько плох, что как зять не подхожу твоему папе?
— Как зять, ты моему папе очень бы даже понравился, — я посмотрела в его глаза недоверчивым взглядом, — но, неужели твои намерения настолько серьезны? Ведь ты знаешь, у меня есть дочь!
— Валя! — теперь уже Миша потер лицо руками и, снова посмотрев на меня, спросил, — То есть ты решила, будто я желаю просто поразвлечься с тобой, не помышляя о нашем совместном будущем?
— А как еще? Я из деревни, у меня ребенок, а ты перспективный жених для любой девушки даже из числа городской элиты!
— Какой еще элиты? О чем ты? — Миша как будто на самом деле не понимал, о чем идет речь. И еще казался очень возмущенным. Тогда я, вдруг, поняла, что сделала выводы на основании моих прошлых, более чем неудачных отношений. Вполне может быть, не все мужчины в городе одинаково относятся к девушкам из деревни.
После того как ко мне пришло осознание этого факта, у нас с Мишей были и кино, и театры, и даже рестораны. Были и поцелуи! Вот только мое доверие пока не распространялось на что-то большее. Плавали, знаем, чем это заканчивается! Хотя, Миша и сам не позволял себе заходить в наших с ним отношениях слишком далеко.
И вот, как раз в то время когда я летала в поднебесье, касаясь руками облаков и наслаждаясь своей всевозрастающей любовью, я вновь встретила Сережу.
— Валя? Это ты? — воскликнул мой бывший возлюбленный и отец моей дочери.
— Неужели так сильно изменилась? — нехотя, спросила я.
— Очень! Совершенно не узнал тебя! Если бы не услышал фамилию, даже не догадался бы!
Мы не случайно столкнулись с ним, Сергей пришел работать на то же предприятие, где трудилась я. Поначалу я страшно испугалась и этой встречи и того, что нам теперь придется часто видеться. Но, постепенно моя тревога улеглась. Сергей и сам очень изменился, стал более серьезным, ответственно относился к работе и никогда не вспоминал о наших с ним прежних отношениях. До одной поры.
— Слушай, я тут случайно узнал, что у тебя есть дочь, — заговорил со мной Сережа во время перерыва. — Прикинул, по возрасту вроде бы совпадает. Неужели это мой ребенок? Скажи правду, Валя!
— Зачем? Для чего тебе знать о моем ребенке?
— Но как, зачем? Если это мой ребенок, то я должен о ней знать!
— Ты никому, ничего не должен. Живи спокойно!
— Значит, она все же моя! — как будто радостно заулыбался Сережа.
— Нет! Она моя! Только моя и ничья более!
Я поспешила уйти и несколько дней избегала наших встреч с Сергеем. Но вот, как-то раз он дождался меня возле проходной и снова заговорил о Майе.
— Валя, я должен ее увидеть! Ночей не сплю, все время думаю о дочери!
— Что за глупости! Столько времени не думал, а тут вдруг ночей не спишь! Насколько я помню, ты всем говорил, что ребенок у меня от другого человека.
Сергей вздохнул.
— Ты права в том, что обижаешься на меня. Я это заслужил. Но, с тех пор мое мировоззрение несколько поменялось. Видишь ли, я потерял маму. А отец мой с тех пор как мама умерла, топит горе в бутылке. После всех этих событий, я понял, нет ничего важнее родных людей! И если у меня есть дочь, то я хочу растить ее сам! Валя, прошу, не отталкивай меня! Пусть я виноват перед тобой, но я все исправлю. Мы можем даже пожениться, как ты хотела. Будем жить вместе, как настоящая семья, растить нашу дочку! Я буду любить вас обеих!
Сказать, что я была ошарашена этим разговором, не сказать ничего. И в голове моей возникла такая путаница, что я была совершенно не в силах справиться с ней.
В те же выходные я поехала в деревню. Мне нужно было разобраться в себе. Я не дала никакого ответа Сергею. Но в сердце моем поселились сомнения. А, вдруг, он прав? Сергей отец Майи и с родным отцом моей дочери жить будет гораздо лучше, чем с отчимом. Как бы я не любила Мишу, дочь для меня была гораздо важнее.
Поздно вечером, уложив дочку, я сидела на крылечке нашего дома и пыталась привести мысли в порядок. Скрипнула дверь, из дома вышел отец и присел со мной рядом.
— Что за печаль тебя гложет дочь, поделись.
— Тебе не понравятся мои признания, пап, — печально улыбнулась я.
— Ты расскажи, а я сам решу, понравятся или нет.
— Двое мужчин предлагают мне стать их женой. Один из них отец Майи, а второго я люблю. Выбор для меня очень сложный. Но, я склоняюсь к тому, чтобы поступить правильно. Ведь твоей внучке будет лучше с ее родным отцом. Правда, же?
Я повернулась к отцу, как бы ожидая услышать от него слова одобрения. Но папа смотрел вдаль и молчал.
— Это неверное решение, — наконец, произнес он. Затем повернул ко мне лицо, как будто внезапно состарившееся, и долго смотрел в мои глаза. — Ты сейчас совсем взрослая, уже сможешь понять, — проговорил отец. — Я любил твою мать еще со школы и, мне казалось, она тоже меня любила. Но, потом, в нашей деревне поселилась одна семья, обрусевшие цыгане. У них был старший сын Иван. Твоя мать влюбилась в него без памяти, и мне пришлось отпустить ее. Вот только вскоре выяснилось, что Иван не может жениться на Алевтине. В их роду мужчины брали в жены только своих девушек, и у Ивана с малых лет была предназначенная для него невеста. Мама твоя, в поисках утешения, пришла ко мне, а я воспользовался ее состоянием. Возможно, желал отомстить, или просто не удержался от искушения. В скором времени Иван женился на своей невесте, и мы с Алей тоже поженились. Она тогда уже носила под сердцем тебя. Я не сомневался в том, что это мой ребенок, до меня Аля была невинна.
Отец ненадолго замолчал, а я несмела даже дышать, сидя подле него.
— Любовь, дочь, очень сильная штука, — снова заговорил папа, — она бывает намного сильнее самого человека, так что ты уже не в силах с ней справиться. Алевтина так и не сумела разлюбить Ивана. Умом я мог понять ее, но не сердцем. Ведь я тоже любил ее! Я не могу предсказать, что ждет тебя в будущем дочь, но если ты по-настоящему любишь этого Михаила, ты не сможешь забыть его рядом с Сергеем. И будешь мучиться всю жизнь.
— А как же Майя, папа? Что лучше для нее?
— Для нее лучше всего будет ежедневно видеть перед собой счастливую мать! А отец, если Майя ему на самом деле нужна, никуда не денется! Хотя, будь моя воля, я бы этого Сергея на пушечный выстрел не подпустил к ребенку! Да, вот только, мне уже известно о том, что прощение тоже сильная штука! Только оно дарует настоящую свободу!
Никогда не забуду тот разговор с моим папой! Все в моей голове после этого разговора встало на свои места. Я, будто, в один миг стала взрослой и даже, годами накопленная мудрость отца, как будто стала частью меня.
Мы с Мишей поженились, лишь после того как я окончила институт. Он стал хорошим отцом для моей дочери и за всю жизнь я ни разу не пожалела о своем выборе. Любовь всегда жила рядом с нами. Она менялась и взрослела, как и мы, но никуда не девалась. Не может исчезнуть то, что является частью нас самих!
Со своим родным отцом Майя продолжает видеться, правда, не так уж часто. С тех пор как Сережа женился, и у него появились свои дети, его восторги в отношении Майи улеглись. А вот у Миши, как ни странно, хватило любви и на Майю, и на мальчишек, наших с ним общих детей. Может быть, те, у кого много любви, способны ею делиться? А те, у кого есть определенный недостаток в этом чувстве, большую часть сил тратят на то, чтобы раздуть пламя из едва тлеющих углей. И у них уже ни на что другое не остается времени?
