-Ну? И когда ты мне собиралась всё рассказать? По дороге в роддом? Или когда твой ребёнок пойдёт в школу, в армию? Женится, принесёт внуков? Когда?
Ты…ты…ты мерзость…Как ты могла? Ведь мне говорили, меня предупреждали, дуррак, дурррак, ах какой же я дурак…
Я стоял посредине кухни и курил, курил, курил.
Подкуривал и тушил недокуренные сигареты на столе, прямо в тарелке, ломал, крошил своими большими руками, белые тонкие тельца сигарет, кромсал их, как ломала и крушила мою жизнь Нина, моя любимая женщина, моя жена.
-Игорь, — Нина, что-то хотела сказать в своё оправдание, она пыталась вставить хоть слово, но я не замечал её мышиный писк, я был в гневе, я был зол и уничтожен и хотел уничтожить ту, что принесла мне боль.
-Я не хочу тебя видеть, Нина, — устало сказал я, уходи.
Ей некуда было уйти, но разве меня, обиженного до глубины души, оскорбленного разве меня могло это волновать?
Я любил эту женщину, боже, как же я любил её.
-Не люби меня так, — смеясь говорила моя Нина, — не люби, нельзя.
Она будто что — то предчувствовала, эта ведьма с синими, как озёра глазами, она будто знала заранее что причинит мне боль.
Шесть лет, шесть счастливых лет пронеслись будто один день жизни яркой бабочки и вот закат…
-Уходи, — опять повторил я,- я не хочу тебя видеть больше. Я уйду до утра надеюсь тебе хватит времени, чтобы собраться, ты можешь забрать всё, только оставь стены, пожалуйста…Хотя…Ты и так всё забрала и сломала, Нина.
-Куда же я пойду, Игорь?-Нина стояла у окна маленькая, хрупкая с копной чёрных волос, в которые я так любил зарываться
-Мне плевать, пойди к своему любовнику
-У меня никого нет, кроме тебя, Игорь
-Ну как же, кто-то тебе сделал это, — я брезгливо поморщился, указывая на едва появившийся животик на хрупком тельце моей любимой, — кто-то же постарался…Вот иди туда.
-Игорь, это твой ребёнок….
-Да будь ты проклята, — вскричал я, -будь проклята, ты, ты. Ты, которая знает, что я никогда не смогу иметь детей, ты знающая, что это моя самая сокровенная мечта самая моя боль, ты…
Ты так бесцеремонно вторглась в душу мою со своим этим…приплодом, ты гулящая девка, пытающаяся всучить мне чужого ребёнка. Почему? Ну почему я не послушал мать? Уйди, уйди, Нина…
Я выскочил на улицу, с силой хлопнув дверью.
Ненавижу, думал я, ненавижу.
Я не знаю сколько времени просидел на набережной, холодный, пронизывающий ветер продувал меня со всех сторон, залазил под пальто, рубашку, свитер, шевелил мои волосы, но мне было всё равно.
Руки мои окоченели, как и сердце, как и душа. Душа упала куда-то на дно чёрного колодца и тихо плакала там, как мальчишка, скрючившись от обиды она ныла и поскуливала.
Если бы мы решили это вместе, не знаю, пошли, выбрали бы донора, похожего на меня, мы ведь так и собирались…
Но нет, эта коварная, эта мерзкая женщина, эта предательница, она решила всё сделать по своему.
Накувыркавшись со своим любовничком, она решила подсунуть мне своего…
Нехорошее слово просилось с языка.
Не знаю сколько я сидел, не помню о чём думал, глядя на чёрную воду, вспомнил, что давно не курил.
Похлопал себя по карманам в поисках сигарет, чёрт, забыл дома.
-Без фильтра будешь?- хриплый, прокуренный и пропитый голос выдернул меня из небытия.
-Да,- не поворачиваясь сказал я, спасибо, — Взял протянутую откуда-то с боку сигарету, — спасибо.
-Кури, мне то что.
Я скосил глаза, грязный, растрепанный мужик, одетый в непонятные две или три куртки, на голое тело, с кудлатой головой и такой же бородой.
-Всё не так, как нам кажется в гневе, всё не так
Я молча поморщился, надо же, и мне попался доморощенный философ, часто слышу или читаю эти слезливые истории о том как кто-то встретил опустившегося человека, а тот оказался чуть ли не нобелевским лауреатом или был номинирован на пулитцеровскую премию.
-Мы часто видим глобальное, не замечая мелочей, а ведь из этих мелочей состоит наша жизнь. Присмотрись, т глобальное окажется мыльным пузырём, а мелочь золотником, то, что ускользнуло от внимания, то, что ты так игнорировал, и не хотел заметить, оно окажется главным…
Да пошёл ты к чёрту, старый алкаш, подумал я подняв воротник пальто, зашагал на негнущихся ногах куда -то вночь.
Мне было больно, боль пульсировала, бух, бух, бух.
Я зашёл в первый попавшийся открытый бар
-Мистер, о, мистер, угостите даму сигареткой
Полупьяная любительница приключений наклонилась ко мне, обдавая запахом спиртного пота и недорогих духов
-Нет, — я отвернулся
-Зайчик, идём танцевать
Я промолчал, заказал себе водки, потом ещё, ещё и ещё. потом я танцевал, вместе с Марианной, вроде так она представилась. потом мы куда-то шли, меня рвало, помню что кружились стены потолок, лицо Марианны, всё слилось в какой-то вязаный, пёстрый коврик, какие вязала бабушка крючком, в моём далёком детстве.
-У Игоря не может быть детей, так что пошла вон, — услышал я голос матери. Ко это? нина? Нет, да это же…Это Ксюша, моя первая любовь, откуда она здесь…Что? Ах Ксюша, сколько же ты мне боли причинила когда уехала, оборвала все связи, а твой отец приказал мне убираться и никогда не появляться ему на глаза…
Ксюша, Ксюша, первая любовь…Сколько же я тосковал по тебе, я даже плакал. Глупый, семнадцатилетний мальчишка…Я даже плакал.
Нина, вспомнил я, Нина, предательница….
У Игоря не может быть детей, не может быть детей, ха-ха-ха, -лицо матери трансформировалось и кричало большим влажным ртом,- не может быть детей, Игооорь, Игооооорь….
Я открыл глаза, чужая комната, лицо склонившейся надо мной женщины было смутно знакомо.
Проснулся, герой? Ну ты конечно мужиииик, уважаю!
-Где я, — прошептал еле слышно
-В раю, — засмеялась девушка
-Ну правда,- шепчу пересохшими губами, — так пить хочется
-На, — девушка подала мне стакан с водой
Вставай, герой скоро придут девочки, а у нас закон, никаких мужиков
-Какие девочки?
-С которыми я живу, вставай , собирайся.
-Как я здесь оказался
-Тебе всё рассказывать?- ловко застегивая мне рубашку, щебетала девушка
-Ммма… Марианна, — вспомнил я
-Да-да, давай быстрее, герой.
Она одела меня, и выпнула на улицу.
Я вышел из подъезда, сел на лавочку, и начал вспоминать вчерашний день. Боль никуда не ушла, ещё добавилось чувство отвращения к себе.
Вспомнил вечер и ночь, и стало противно и стыдно.
-Эй герой, — из подъезда выглянула Марианна
. Я рассмотрел её, совсем девчонка, а вчера она мне показалась прожженной особой лет сорока, -герой, держи, — она пробежала на цыпочках, сунула мне в руку бумажный стаканчик с горячим, обжигающим кофе и хитро улыбнувшись побежала назад.
Я выпил кофе и покачиваясь побрёл куда-то. похлопал себя по карманам, точно, сыграет же не было ещё вчера, странно документы и бумажник на месте…
Её не было. Вещи были, а её не было.
Не было стареньких белых кроссовок, синей толстовки, в которой она любила гулять, ветровки и джинсов. а всё остальное лежало и висело нетронутым, создавая иллюзию присутствия.
Я позвонил ей, сказать чтобы забирала свои вещи, но телефон был недоступен.
Я не знал что мне делать сел в кресло и смотрел в точку, моя жизнь ушла, вместе с Ниной. А она наверное ушла туда, к нему, счастливому сопернику, который скоро познает самое прекрасное на свете, отцовство!
Кажется я уснул.
В дверном замке кто-то возится, дошло до меня, этот Нина, Нина моя Нина. Сейчас придёт и скажет, что это была шутка, глупая шутка.
Резко запахло чужими духами, не Нина.
Это была Надин, моя мать, которая удачно вышла замуж в своё время, за одного богатого старика, успела родить от него сына, и стать очень богатой вдовой.
-Фу, Игорь, что за отвратительный запах, ты что пил? Проходи дорогая…
Нет этого не может быть, она опять притащила эту мерзкую Лизку, которую все зовут Элоиза. Какая к чёрту Элоиза, то что её папаня в девяностые наворовал денег благополучно скрывшись за бугром, отсиделся, сохранил свои капиталы, а теперь приумножает их, не добавляет Лизке ума.
Конечно она выглядела сногсшибательно
Ноги, заканчивающиеся в районе грудной клетки, губы, лежащие сверху грудной клетки, между ними полукружия идеально сделанных @сек, ресницы достающие до чёлки, прибитые или приклеенные ко лбу в удивленном выражении брови,.
Длинные, ровно лежащие по всей спине волосы, волосинка к волосинке не пошевельнутся даже, тоже не свои, а взятые у какой-то бедной женщины, отдавшей свою красоту за деньги, на которые купила еды и накормила голодных детей.
Ещё нужно добавить острые скулы, с бордовым румянцем и длинные хищные ногти.
Мы с Ниной между собой всегда посмеивались над тем, как она, пардон, ходит в туалет, с такими когтями.
Мы с Ниной…Нина…Нина, что же ты сделала, моя Нина…Чужая моя Нина.
Лизка вошла в комнату и встала как истукан посередине, брезгливо сморщив носик.
-Ну да, бедненько, — проговорила Надин, — но теперь он из этой халупы переедет к мамочке, да сынок, — засюсюкала она, -да мой мальчик? иди сюда, иди к своей Надин.
Я сидел, и равнодушно слушал её болтовню
-Стоп, — повернулся к матери, — где ты взяла ключи?
-Как где, твоя нимфа отдала, я как раз протянула руку к звонку, она выскочила, как фурия
-Что? Что ты ей сказала? -закричал я как бешеный
-Да ничего, — Надин ничего не могло смутить, она как всегда оставалась каменной, — она выскочила как ошалелая, сказала, что могу радоваться, и унеслась.я так понимаю, что до тебя дошло и ты вышвырнул эту голодранку, взялся за ум и…
-Нина беременна, — сказал я тихо
-Час от часу не легче, ну и ладно, мы заплатим ей отступные.Мой мальчик, мой сынок.
Я тогда не заметил одной маленькой детали, видя и и лелея глобальное, я тогда не заметил, не понял.Но она засела где-то в мозгу, чтобы потом вспыхнуть яркой вспышкой, озарить всё вокруг и сделать мою жизнь ещё более невыносимой чем она стала.
В этой квартире, в которой мы провели шесть долгих и счастливых лет, здесь меня уже ничего не держало и я, как маленький мальчик, позволил себе увезти , забрать, изолировать себя от себя.
Но можно было забрать тело, и нельзя было помочь душе, которая рвалась на части, представляя эту предательницу в объятиях другого счастливого.
Я ехал по пустынной улице, повадился ездить в бар, к Марианке, девчонке которая тогда привела меня к себе, кстати у нас ничего не было. Она работает в баре, а днём учится. Сильно красится, надевает парик и разводит на выпивку посетителей иногда выходит на сцену, в образе кошки.
Её парень работает там же охранником, они встречаются, тогда ночью, он помог Маришке, так на самом деле звать Марианну, Марина, притащить напившегося меня к ней, в съёмную квартирку.
Ребята хорошие, мне с ними легко, с ними я забываю про то, что моя жизнь покатилась под откос, про то, что моя Нина, моя Нина, уже совсем не моя…
Я пью, да-да как последняя скотина, банально заливаю своё горе в вине, коньяке, кальвадосе.
Надин ругается, о, как же она ругается, она наконец-то сняла с себя эту маску безразличия. Наконец-то я увидел настоящие эмоции матери.
-Сопляк,- кричит она, — сопляк, нюня, размазня.
А мне плевать, мне на всё плевать. Меня нет, я оболочка.
Конечно, по сравнению с такой акулой, как моя мать, я сопляк.
Это она, будучи девчонкой из провинции, смогла сделать себя сама, её уважают, она умная и хитрая. Я никогда не видел дома никаких мужиков, кроме отца, который ушёл, когда мне было семь лет, я плохо его запомнил.
Да, я нюня.
Я ведь любил и люблю её, эту мерзкую предательницу, я живой человек и мне больно.
Прошло время, смысл рассказывать о своих терзаниях, мне не стало легче, я просто успокоился.
Однажды, я ехал с объекта, мне не захотелось стоять в пробках, и я, выросший здесь, решил проехать дворами.
Я увидел её, сразу. Она шла откуда то, была уже поздняя осень, а она, все в той же ветровке, которая не застегивалась на большом животе, и джинсах.
Я узнал её. Я узнал бы её из тысячи тысяч. Моя, чужая Нина, моя любовь, моя душа.
Я проследил куда она войдёт, в одноподъездный двухэтажный дом. Это было общежитие, как поведала мне словоохотливая старушка.
-Вы знаете девушку, которая сейчас вошла
-А как же, это Нина, она снимает у комендантши Евдокии комнату, мы живём здесь годами, знаем всё и про всех. Хорошая девушка, работает, в магазине соседнем, у Алика, овощами торгует…
-Неужели её мужчина не мог найти ей что-то получше
-Какой там мужчина, — бабушка замахала руками, — живёт скромно, как мышка.
-А как же отец ребёнка? Она ведь…в положениии…
-А он умер, милок. Больше мы и не спрашивали зачем бередить душу.
В тот вечер я никуда не ходил, мы с Надин ужинали одни. Она болтала от радости, несла всякую чушь, что не было на неё похоже
-Мам, — я медленно посмотрел на неё, — помнишь Ксюшу?
-Какую Ксюшу, Игорь?Не придуривайся, ты поняла про какую Ксюшу я говорю.
Мать покраснела
-Ну и что? Ты опять её встретил?
Я покачал головой.
-Она была беременна, тогда?
-Игорь, фу. Ну что за низость, что должна знать обо всех малолетних потаскушках.
-Нет, — медленно проговорил я, стараясь смотреть ей в глаза, — нет, не всех. И Ксюша не была потаскушкой, это была моя девушка, моя, понимаешь. И беременна он абыла от меня. — Начало доходить до меня, — ты же соврала мне, ты всё придумала…Ты…
-Я не врала, -сдержанно сказала мать, — тогда после твоей болезни, врач сказал, что скорее всего детей иметь ты не сможешь.
-Ты…ты подлая лгунья…
-Да? ещё кто? Может быть мне надо было разрешить тебе жениться на этой…этой..Ксюше, чтобы вы наплодили нищету и ты пошёл работать водителем? Да?
Что же ты такой правильный, пользовался всеми привилегиями, что тебе принадлежали ?А? Ну пошёл бы, упал бы в ноги своей Ксюше…
-А я ходил…
-Дааа?
-Да только меня погнали, попёрли как шелудивую собаку…
То есть, — замер я…Боже, какой же я дурак, ведь она мне так втемяшила вбила в тупую мою башку, что я не могу иметь детей…Что я наделал…
Я вспомнил тот вечер, мне понадобилось что-то в ноутбуке, я спросил у Нины, она ходила вся такая радостная и какая-то растерянная,.
Я открыл ноутбук и увидел не закрытую переписку да это плохо, но я не специально, глаза выхватили слово беременность, переписка с её подругой, которая живет очень далеко, я сперва подумал, что это подруга беременна, и хотел крикнуть Нине чтобы она поздравила Машку…
А потом я понял что это не Машка беременна…Я дальше не прочитал, а просто спросил Нину…
Там вначале, я уже описал все события того вечера.
То есть Нина беременна от меня?
Я вышел на улицу, и как пьяный хватал ртом воздух как пьяный или пойманный и вытащенный на берег большой налим.
Большой и тупой.
Конечно я поехал к ней, вёл себя, как дебил. Стучал в дверь, кричал, стоял на коленях.
На что я надеялся? Не знаю.
Она не простила меня.
Она вычеркнула меня из жизни, своей и неродившегося МОЕГО ребёнка.
Мне пришлось искать её, подавать в суд на установление отцовства я полностью растоптал и убил свою любовь.Этими передрягами я вообще отвернул от себя Нину
Но я могу видеться со своей дочкой.
Со своей малышкой, со своей кровинкой.
Нина пошла на некоторые уступки, например приняла квартиру, но с условием, что она будет записана на ребёнка.
Всё что она может взять от меня, это то что необходимо ребёнку. Я ей противен и омерзителен.
Всё что есть у меня это моя дочь.
Надин хотела вообще отсудить малышку я запретил, мы и так уничтожили Нину, ты и я, — сказал я матери.
Я знаю, что Надин ездила и о чём-то разговаривала с Ниной,она потом долго сидела в машине и…плакала? Моя Надин? ?оя мать, сделанная из какого-то особого сплава плакала?
Сегодня моей дочери три года, мы устроили праздник для нашей принцессы. Бабушка Надя, кто бы мог подумать, что Железная Надин, запрещавшая мне на людях называть её мамой, будет топиться и плавиться от слов этой малышки.
Так вот, бабушка Надя, больше подходящая для роли мамы, скорее всего, прыгал и веселилась вместе со всеми были приглашены все дети из окружения Надин, аниматоры, ростовые куклы, кого только нет.
И в середине всего этого она, повелительница моей души, владычица моего сердца, моя чаровница, моя дочь.
Я стоял и о чём-то болтал с отцом мальчика, с каким-то странным, вычурным именем.Я не помню, как его звать..
-Мамочка, мамуля, — закричала дочь, я повернулся, у стенки, в тени, стояла девушка, с хвостом чёрных волос невероятно синими глазами, в белой футболке и синих джинсах, такая, как я увидел её десять лет назад.
-Мамочка, иди к нам, — кричит дочка.
Нина тихо улыбается и машет головой.
-Где тут у нас мамочка — кричит непонятное синее существо, с шестью ушами и нарисованным румянцем,приведшая в восхищение своим видом не только мою малышку но и всех детей, — где у нас мамочка?
И вдруг произошло то чего я точно не ожидал.
Моя Надин вдруг подошла к Нине, и взяв за рук, провела в середину круга.
-Вот кого нам благодарить надо, вот то заслуживает праздника и поздравлений, правда Софочка?
-Дааааа! — закричала дочка, — да бабуля, это моя МАМА…
Я стоял и смотрел, стоял и смотрел
-Ну олух, привёл меня в себя знакомый голос, доносившийся от какой-то пчёлки, остановившейся рядом со мной, — не слышишь что ли, папу зовут, — а вот и наш папа, — кричит пчёлка .голосом Марианны — Марины, — вот и папа, как же без папы…
И мы все кружимся, кружимся, в сказочном вихре.
Я увидел то, главное, что мы не замечаем, то маленькое, что является драгоценным…
Боюсь думать что будет дальше, если она простит меня, то не будет счастливее человека на свете…
