Я всегда завидовала тихонечко своей подружке Женьке.
Той лёгкости, с которой она общалась со своими родителями.
Тому безоблачному существованию этой счастливицы в кругу своей семьи.
Я не скажу что они были материально обеспечены, что родители её имели какое-то положение в обществе, нет.
Это были простые люди, просто обычная семья, но столько тепла и нежности давали они своим детям.
Женьке и её брату Роме.
По сути, в материальном смысле, я жила лучше, чем Женька.
У меня были хорошие добротные вещи, всё что необходимо ребёнку, у меня были все современные гаджеты, какие только появлялись в продаже.
В детстве у меня были кучи игрушек.
У меня не было бабушек и дедушек, тёти и дяди для меня недосягаемая мечта.
А ещё у меня не было мамы, никогда.
Я не знаю ту женщину, которая носила меня девять месяцев пол сердцем и родила на свет.
Я не знаю жива ли она, или может где-то, лежит и кто-то ухаживает за её могилой.
Я не могла нигде найти упоминаний о ней, спросить мне было не у кого.
Мы с папой переехали сюда когда мен было три месяца.
Да, всю свою жизнь я живу с папой.
У меня есть няня, я не скажу что это няня как у Александра Сергеевича, это просто тётка, отрабатывающая свои деньги.
Она со мной с трёх месяцев и не прониклась ко мне, я не почувствовала от неё ни капельки любви или сочувствия.
Она мой надзиратель, мой Цербер, мой пастух.
Раз я такая папина дочка, вы наверное думаете что я залюбленная до изнеможения? Отнюдь.
Я не знаю что такое отцовская любовь.
Я вспоминаю как будучи совсем маленькой, стою в кроватке и тяну ручки к этому большому человеку. Хочу чтобы он взял меня, мне холодно и страшно, я знаю что этот большой может помочь.
Но он рассматривает меня с холодным безразличием и выходит, плотно прикрыв дверь.
Я никогда не плачу. А смысл?
Мой отец никогда, слышите, никогда не взял меня на руки, не назвал меня дочкой, не заявил о своей любви, ну или не любви.
Нет!
Он относился ко мне как… к стулу или к вазе.
Я вроде бы есть и в то же время меня нет.
Даже нянька больше проявляла ко мне сочувствие.
Я помню, что когда болела в детстве она брала меня на руки, подтыкала мне одеяло и даже пела мне песни.
Я любила её, потому что человек так устроен, даже если это очень маленький человек, я любила её, ибо у меня была эта потребность, любить.
Я любила и его.
Отца.
Я говорила ему об этом, пока была маленькая, он равнодушно смотрел на меня и обходил стороной будто я препятствие, например полено, откатившееся от камина.
Я не была проблемным ребёнком, но боже, как же мне хотелось чтобы меня любили.
-Папа, можно мне собачку?
— Какую собачку, — снизошло это божество до меня, — ты хочешь игрушку?
— Живую собачку, папочка.
— Купи ей собаку, — отдаёт он распоряжение своему водителю, дяде Саше.
— Какую?
— Любую, — пожимает плечами отец и отворачивается.
Дядя Саша, мне кажется это единственный человек в мире, который проявлял ко мне теплоту и нежность.
Утром он принёс мне щенка.
-Вот Надюшка тебе друг, он будет любить тебя и защищать.
-Кто это, дядя Саша? — я боялась дышать.
Это немец, — смеётся он.
-Немец?
Ну да щенок немецкой овчарки, его зовут Зевс.
Так у меня появилось существо, которое действительно полюбило меня, а я его.
Мой Зевс, сколько же ночей я засыпала в слезах, обняв его лохматую шею.
В первый класс меня отвела няня. Она безэмоционально выслушала учителя всё, записала и сухо поздравила.
Отец выслушал её отчёт о моём первом дне в школе, кивнул, сухо бросил мне слово поздравляю и вышел.
Были ли у моего отца женщины? Я не знаю. Он был богат, красив, я думаю да. Дома я не видела, ни одной женщины.
Я мечтала чтобы он женился. Я просто бредила этим и пусть бы это была злая мачеха, но зато у меня была бы мама, пусть не настоящая, но мама.
Я хорошо училась, я старалась завоевать его любовь, как же я хотела услышать от него хоть что-то хорошее в свой адрес, хоть какую-то эмоцию.
Можно ли меня судить за то, что я завидовала Женьке?
Да я все свои игрушки и модные шмотки отдала бы за то, чтобы хоть денёчек побыть на месте Женьки.
Да я жизнь бы отдала, чего уж там.
Я утопала заочно в той любви, которую дарили Женькины и Ромкины родители своим детям.
Ведь крошки от этой любви перепадали и мне.
Я мечтала о маме, мама…
К четырнадцати годам я решила опять задать вопрос о маме.
Он долго молчал, а потом сказал
-Её нет она умерла.
-Мы можем поехать … на то место…на её…
-Нет, — грубо оборвал он меня нет. И опять замкнулся.
Мой отец черноволосый, кареглазый красавец. Я же нордической внешности.
Белые, прямые волосы, серые глаза, бледная кожа.
Я решила что так, выглядела моя мама…
Я окончила школу, поступила в другом городе в хороший университете, отец настоял, отец же купил мне там квартиру.
Мы с Зевсом переехали.
Няня обняла меня и на её глазах блеснули слёзы, мне кажется она шепнула мне, прости.
— Няня, поедем со мной, квартира большая, нам хватит места…
-Нет девочка, — мягче чем всегда ответила мне няня, — я обещала детям, что хотя бы внуков своих, я буду нянчить сама.
Я не знала что у няни есть дети и внуки…
Мне было страшно жить одной в большом городе, в большой квартире.
У меня был только Зевс.
Я сначала звонила отцу, но он молча выслушивал меня и отключался.
Я перестала звонить, он ни разу не набрал меня.
Я перестала ездить, он молчал.
Он открыл мне счёт, я не хотела брать деньги оттуда.
Он позвонил мне,сам. Я чуть не закричала от радости.
-Да… папочка, — вырвалось у меня.
— Надежда, что за ерунда, почему ты не берёшь деньги? Ты должна питаться и одеваться, как подобает, поняла? Не позорь меня.
-Хорошо, папа.
И ни слова о том как я живу…
Я гуляла с Зевсом по утрам и вечером.
Местная молодежь прозвала меня девушкой с собакой.
На фоне любви к животным я познакомилась с будущим мужем, у него была маленькая, чёрная дворняга, которую он очень любил.
Как же мне хотелось поделиться с папой о том что я влюбилась…
Я пригласила его на свадьбу.
Он прислал подарок, а на счёт положил приличную сумму.
Я была замужем я, любила и была любима.
Через два года у нас родился Ромка, я назвала его в честь друга детства, муж не был против.
Я позвонила отцу и сказала что он дед.
Он помолчал и сказал
— Поздравляю, Надежда.
Конечно нам привезли подарок для внука.
Ромке было три года.
Мы отметили детский день рождения.
А потом свекровь отправила нас самих отметить.
-Идите хоть отдохните, — сказала она, — вдвоём.
Она такая классная, моя первая и единственная мама в жизни.
Мы с мужем немного выпили и когда уже были дома, я…я сделала это.
Я позвонила ему.
Да, я была не трезвой, но я позвонила и всё высказала.
Я много говорила, говорила, говорила.
— За что ты так со мной, я же тебя люблю, — сказала я в конце.- Даже если она умерла, я то разве виновата, почему ты так со мной, папа? Почему ты не сдал меня в детский дом?
Он помолчал, а потом сказал что это не телефонный разговор.
-Нет, — кричала я, — говори сейчас!
-Надя…- Первый раз он назвал меня так, -Надя, она не умирала, твоя мать.
-Как? Она жива…
-Да.
-Но…
Отец тяжело вздохнул.
Я её с детства любил, с раннего. Ради неё я достигал высот, она уходила, приходила, опять уходила.
Она пришла беременная.
Я простил её.
Когда тебе было три месяца, она сбежала. Написала на тебя отказную и бросила на остановке.
Мне позвонили, я забрал тебя и мы уехали оттуда.
Больше она не появлялась.
Я знаю что она жива, у неё есть дети, мальчик и девочка.
Все эти годы я ждал её, Надя.
Тебя звали Алиной, это я переименовал тебя в Надежду.
Ты не моя дочь Надя, прости…
Мне позвонили утром, сказали что отец в плохом состоянии.Видимо после нашего с ним разговора. Как же я ругала себя…
Я не спала всю ночь. Я не плакала, просто сидела в одной позе, обняв моего старого Зевса за шею.
Я окаменела.
Мы приехали с мужем и Ромкой.
-Папа…
Я не видела его много лет
-Надя, дочка…
Сказать вам ЧТО я тогда почувствовала? Мой ПАПА назвал меня дочкой, мой папа!
-Папа, поправляйся, пожалуйста. Смотри, там твой внук и твой зять. Мы растопим лёд в твоём сердце, папка. Я тебя люблю.
-Я тебя тоже люблю, дочка. Прости меня за всё. Прости, если бы вернуть всё назад, — шепчет папа…
Я целую его руки и плачу, я не могу сдержаться.
-Папочка…
Ромка смотрит сквозь стекло с любопытством на того,кто не успел стать ему дедом.
Прости меня, дочка, — шепчет мой папа и крепко , насколько хватает сил, сжимает мою руку.
***
Мы приносим цветы, я рассказываю ему как дела, он молча смотрит на меня с плиты памятника, но я привыкла, он всю жизнь молчит.
Только теперь я знаю, мой папа любит меня и любил,всегда.
Я папина наследница, оказывается всё всегда записывалось на меня.
Недаром он послал меня учиться, мой папка, он всё продумал.
А ещё…
Я нашла её.
Обычная тётка. Не красавица, просто женщина.
Я сказала что веду соцопрос и попала к ней в квартиру…
Я видела свою сестру, она похожа на мать и брата — подростка, который очень плохо, как мне показалось относится к ней.
Она любит их, своих детей, я это почувствовала.
Когда я уходила, она поняла кто я.
-Милана — вышла она на площадку и прикрыла дверь, — ты моя девочка, Милана…
-Вы ошибаетесь, меня зовут Надежда, -сказала я и не повернувшись ушла.
Я часто говорю папе как люблю его и чувствую как тёплая волна окутывает меня, он рядом, я знаю.
Доброе утро, мои дорогие друзья.
Это тяжело полюбить чужого ребёнка,кто бы что не говорил, но это очень тяжело.
Я росла с отчимом. Однажды он сказал что просит прощения, потому что я первый его ребёнок и он не знал как надо правильно.
-Всё нормально, сказала я, — всё нормально. И всё же я ему благодарна за то что развивал и учил.
Можно ли судить папу Нади? Ведь не бросил, не отказался. А что касается любви…Поверьте очень тяжело полюбить чужого ребёнка, очень…
Спасибо за лайк
