Лариса очнулась под капельницей. Все тело саднило, каждую клеточку сотрясал частый озноб. Немного пошевелившись, она застонала от приступа мучительной боли. Хотелось раствориться, исчезнуть, не быть…
Что случилось? Почему она здесь? Она медленно обвела глазами палату. Рядом никого не было, и ответ получить было не у кого.
В памяти вдруг всплыло лицо Бориса с натужной улыбкой, когда она сообщила ему о своей беременности.
— И что теперь делать? — хриплым от волнения голосом спросил он, отводя взгляд от ее лица.
Лариса замерла, и внимательно глядя на него внезапно потемневшими глазами, задала встречный вопрос:
— А разве ты… не рад?
Повисла напряженная пауза, пугающаяся любого звука, даже вздоха.
— Не то чтобы… не рад, — замялся Борис, — просто все это не совсем вовремя. Все планы, которые так долго строили, насмарку, контракт придется расторгнуть… Ты же знаешь, через неделю я улетаю.
Лариса медленно повернулась и пошла к выходу. Что это с ней? Почему она все это выслушивает? Да разве… может сейчас быть что-то важнее? Значит, это конец?..
— Привет, — в ее палату заглянула чья-то вихрастая голова. Затем в проеме двери показалась сама девушка — молоденькая, стройная, красивая…
— Очнулась? Как тебя зовут? — спросила она, с любопытством разглядывая беспомощную фигуру, распластавшуюся на кровати.
— Лариса…
— А меня Наташка… Вот и познакомились. Тебя, наверное, не скоро выпишут? Врачи про какое-то осложнение говорили, — в ее голосе появились сочувственные нотки, заставившие Ларису напрячься.
— Какое… осложнение?
— Да не знаю, — беспечно пожала плечами Наташка. — Я случайно услышала… Заведующая была расстроена, говорила, что в ее практике это первый случай, когда аборт прошел так неудачно, пришлось срочно оперировать… Тебя кое-как от смерти спасли, врачей тут была тьма и такая суматоха, — выпалила Наташка.
Но Лариса ее уже не слышала. Комната вдруг медленно закачалась и поплыла.
— Вот оно… возмездие, — мелькнула мысль и тут же погасла…
Когда Лариса открыла глаза, первым возникло лицо ее мамы, осунувшееся, все в слезах.
— Как ты себя чувствуешь, девочка моя?
Лариса лишь слабо улыбнулась в ответ:
— Да вроде жива…
— И это самое главное… Все остальное — переживем…
К вечеру в палату вновь заглянула Наташка. Испуганно тараща свои красивые оленьи глаза, она боком придвинулась к кровати.
— Ну и напугала ты меня, подруга, — облегченно вздохнув, громко прошептала она. — Да не переживай ты так… Зато выйдешь свободная, как ветер. Не то что я. У меня теперь обуза — сын. Здоровенький, вес 3200, рост 57…
Она помолчала и тоскливо продолжила:
— Только бы радоваться… Но что я буду делать? Зачем он мне в 17 лет? Горшки выносить, пеленки стирать? Брр… Даже жутко подумать! Жизнь теперь кончилась, да? — Она упрямо тряхнула головой, — нет… я его подарю государству. Пусть оно его содержит, а у меня денег нет. Сама я тоже в детдоме выросла. Отобрали меня у мамки, насмотрелась я, как жить в нищете. Не пожелаю сыну того же.
Наташка помрачнела, насупилась и, даже не попрощавшись, быстро вышла за дверь.
Все последующие дни Лариса задавала себе один и тот же мучительный вопрос, пытаясь что-то решить для себя раз и навсегда. Когда в палату на осмотр зашла заведующая, она робко спросила:
— Наташа оставила… своего ребенка?
— Оставила,- вздохнула заведующая, — а что ей с ним делать? Такие не могут быть матерями. Хотя ребенок премиленький, здоровенький, жалко его…
С отчаянно забившимся сердцем, Лариса хрипло прошептала:
— А как его можно… усыновить?
— Зачем же ты от своего избавлялась? — с изумлением спросила врач.
— Своего у меня уже никогда не будет, вы же знаете, — Лариса мучительно улыбнулась, а потом более твердо продолжила, — а вдруг… мне его Бог послал в качестве прощения?
***
Вечером медленно открылась дверь, и на пороге появился Борис.
Быстро подошел к кровати и также быстро опустился на колени, прижался лицом к ее руке.
— Лара, прости, это я виноват, — прошептал он, — знаю, не тех ты слов ждала от меня в ту минуту. Какой же я дурак, трус! Сколько я передумал за это время! Чуть с ума не сошел, когда узнал… Я расторгнул контракт. Ты для меня важнее всего на свете.
Лариса чуть приподнялась на руку, заглянула ему в глаза и заплакала.
— Но ты же… ничего не знаешь о моем решении.
— Все знаю, мне сказала заведующая. Я уже видел его. Я его уже полюбил…
Спасибо за лайк
