Парень выскочил из кузова полуторки, ловко выбросив обе ноги в воздух, прыгнул на землю, отпружинил, поправил гимнастёрку, прошёл к кабине.
Открыл дверцу, на руки ему чуть ли не выпала девушка.
Видно, бедняжку укачало, была она вся бледная, одни большие тёмные глаза на пол — лица, бледные губы сжаты в полоску, на ногах девчонки были туфельки чёрные лакированные и белые носочки.
На голове беретка, волосы завязаны в низкий узел, плащик распахнулся и можно было заметить небольшой животик приезжей.
— Никак Степаниды Мельниковой парень из армии пришел?
-Да вроде он, не один, неужто с невестой, ой Райка -то узнает.
-Здорово односельчанки, чего рты разинули?
-Сёма, никак отслужил?
-Отслужил, тёть Нюра, всё нет Сёмки Мельникова больше, есть Семён Михайлович ясно?
Степенный семейный человек, а это жена моя, Люба, прошу любить и жаловать.
-А как же…- начала говорить тёть Нюра, да осеклась, под колючим взглядом Сёмки, Семёна Михайловича.
Слухи по деревне распространяются быстро словно ветер.
Не успел Семён с двумя чемоданами, да женой своей Любой, до дома материного дойти, а уже сказали Степаниде, что сын из армии вернулся да не один, а с женой…И Раисе уже сказали.
Даже бровью не повела красавица, а была она красавицей, высокая, статная, чернобровая, черноокая, коса с руку толщиной, глаза с поволокой, актриса, да и только.
Сколько ухажёров вокруг крутилось, нет же ждала Сёму своего, ненаглядного.
Один из района ездил, вроде поля там проверить, фермы, а сам у Раиски в сельпо отирался, молил замуж за него пойти, горы золотые сулил, да не такая она Рая, уж если полюбила, то на век.
Так вот новость донесли ей сплетницы местные, та, как стояла, даже плечом не повела, спокойно отоварила, смену доработала, а вечером нарядившись во всё новое, что для Сёмы берегла, отправилась по деревенской традиции встречать солдата.
В избе Мельниковых шла гулянка полным ходом, Степанида носила разную снедь, капусту квашеную, картошку, грибы солёные, помидоры с огурцами, сало, зелень.
На столе стояла бутыль самогона, а для женщин настойка, сделанная на том же самогоне…
Во главе стола сидел Семён, рядом с ним маленькая, бледная девчонка.
Рая зашла в избу и встала в проходе, все замолчали враз.
— Здравствуйте вам, здравствуй, тётка Степанида, и вам здравствуйте, Степан Михайлович.
-Проходи, Рая, проходи, да и садись, чего стоять, в ногах правды нет, — бросила пробегающая мимо Степанида.
Степан что-то рассказывал, когда в избу вошла Рая, он не смутился, просто продолжал жевать разглядывая девушку с небольшим прищуром.
-Здравствуйте, Раиса Дмитриевна, что стоите как сирота, проходите. Знакомьтесь, супруга моя, Любовь Ивановна Мельникова, законная так сказать.
Рая шагнула к столу, села рядом с пододвинувшимся и залившимся краской каким-то парнем.
-Угощайся, Рая, — Степанида по-доброму улыбнулась девушке, нравилась ей эта гордая красавица, под стать Сёмке была, красивая, яркая, в мечтах Степанида уже внуков нянчила, таких же озорных как Сёмка и красивых как Раиса.
Да не судьба, видно, привёз эту замухрышку бесцветную, — Степанида поджала губы вспомнив про новоявленную сноху.
Люба сидела, прижимаясь к Семёну, её пугало всё, и эти шумные люди, так бесцеремонно её разглядывающие, и свекровь, сердитая и злобная, плохо её встретившая, и эта красивая девушка Раиса, которая глаз не сводит с Семёна, с её Семёна.
Гости вновь загудели, засмеялись, налили самогона и наливки, Рая подняла стопку за здоровье молодых, чуть пригубила, пить не стала.
-А что же это вы Раиса Дмитриевна, не желаете за счастье моё выпить, с моей супружницей законной? — спросил насмешливо Степан.
-Отчего, я немного выпила, извиняйте, не могу больше, жених не разрешает.
-Ах вот как?
-Да, оне у меня непьющие, — Раиса будто специально заговорила на распев, стараясь показать свою принадлежность к деревенскому обществу, — у нас не принято промеж нами скрывать чего, я ему обещала не пить, оне же мне верють.
Раиса усмехнулась и села с ровной спинкой и горящими глазами, по щекам её разлился румянец.
-Ну а у нас всё по-простому я пью, потому что мужик, а жена не пьёт, потому что наследника моего носит, о как, — Семён притянул к себе Любу и крепко поцеловал её в губы, обдавая запахом перегара сала и чеснока.
Через неделю разнёсся по деревне слух, что Рая передала магазин Людке Макиной, а сама укатила в район, вышла там замуж за того, что всё её замуж звал из городских.
У Семёна с Любой жизнь покатилась колёсиком.
Степанида сноху невзлюбила, нет, она не обижала девчонку, да только и любви особой не выказывала, она будто и не замечала Любу.
А если и замечала, то только упрекнуть какая Люба неумеха, да рукодырая.
Мальчик родился крепенький, красивенький.
-Слава богу в нашу породу, в Мельниковых, — вымолвила Степанида, когда привёз жену с ребёнком Семён из района.
Люба стала ещё худее и бледнее.
-Ты хучь весточку своим послала? Что бабкой -дедкой стали? — спросила Степанида у Любы.
-Некому посылать, матушка в войну скончалась, а батюшка с фронта не вернулся.
-Эвона как, — старуха замолчала, но с того времени вроде стала немного помягче относиться к снохе.
Семён неделю ещё отмечал рождение сына, приходил домой пьяный и требовал снять с себя сапоги, накормить ужином и ублажить.
-Сёмка, заездишь бабочку, смотри какая она у тебя худая…
-Ничего, мать, такая юдоль ваша земная, мужикам прислуживать, а-ха-ха-ха.
-Гляди — ка, барин нашёлси, а ну как сейчас возьму чересседельник да…Забыл, как отец тебя воспитывал?
-А ты мать? ты забыла, как отец ТЕБЯ воспитывал? Так могу напомнить — пьяно ухмыляясь бросил Семён, — Любка, жрать давай…
С каждым днём жизнь Любы становилась всё хуже, Сёма начал сильно выпивать, свекровь всё больше злобилась и замыкалась в себе, обвиняя во всём её, Любу.
Она уже не стесняясь высказывала женщине, что это её вина, что она навязалась на их семью, обзывала чухонкой и рукодырой.
Часто вспоминала свекровь Раису, говорила, что не навяжись Люба со своим пузом, так подулись бы Сёма с Раисой друг на друга и помирились бы, любовь промеж ними была, а она Люба…
Мишенька рос, с каждым днём становился всё интереснее.
Мальчик уже узнавал и различал маму, папу, бабушку.
-Смотри Сёма, смотри как на тебя похож, — говорила Люба тихонько улыбаясь.
-И чё, — равнодушно пожав плечами и сделав козу- козу, — говорил Семён — сейчас то, чего, вот будет постарше тогда интересно будет, когда на рыбалку вместе пойдём, а сейчас пока мамкин подъюбник, всё, я спать, устал.
Это вы тут, две бабы на одно хозяйство, а мне пахать надо как проклятому, чтобы прокормит вас иждивенцев.
Люба тихонько плакала, не о такой она жизни мечтала, не о такой… ушла бы она, улетела на крыльях, да некуда и Семён её не отпустит, сына не отдаст и её не пустит.
То, что не любит её Семён давно поняла, да сделаного не воротишь, крепко завязла Люба, помощи нет ниоткуда, хоть в омут головой, да сыночек, Мишенька сдерживал.
Вспоминает Люба как всё начиналось…
Она тогда на танцы пошла, с подружками, увидела Семёна, отметила про себя какой парень видный и красивый, даже думать не смела что он на неё своё внимание обратит, а поди ж ты…
Люба у стеночки стояла, тихая, спокойная, не замечал никто, где уж тут шанс что такой парень обратит внимание?
А нет, от судьбы не сбежишь…
Говорили девчонки, и тётя Зоя говорила, вахтёр в общежитии, да не слушала, на крыльях к своему Сёмушке летела.
Он честно рассказал, что была девушка любимая, да скурвилась, пока он в армии, по рукам пошла, товарищ написал один.
-Зарёкся я с красотками связываться, — говорил парень, — одни проблемы от них решил попроще жену выбрать себе.
Конечно, Любаше было немного обидно что она, как выразился Сёма, «попроще», но что поделать, Сёма ведь с ней, а не с той, неизвестной ветреной красавицей, что разбила сердце любимому.
Всё шло замечательно, на удивление всем переживающим за Любу, ребята расписались, жили у Любы в комнате, Сёма договорился, временно, им пообещали дать квартиру.
Сёма устроился на завод, всё шло по плану, Любочка работала на швейной фабрике, училась в институте.
Да только враз загрустил Сёма, мамка, мол, одна, старая уже, как она там, он единственный сын.
Письма мать писала, вот он и.…как получит каракульки сердцу милые, так и сидит нахмурившись, слезу скупую вытирает, чтобы жена не видела.
Не хотел возвращаться, так и говрил Любе, а вот поди ты, сорвались все планы. Всё о чём мечтали молодые, всё прахом.
Так одним днём собрались и уехали, в глушь далеко, от подруг, от тёти Зои, от надежды что отыщется папа.
Даже если найдётся, её Любушку в такой Тмутаракани уж точно не найдёт.
Вот так Любушка в новую жизнь свою шагнула, следом за мужем.
Плачет теперь по ночам горько Люба, в подушку, тихонько, чтобы не слышал никто.
Чужая она здесь, Люба чужая и никому не нужная. Вот так пропади в один день никто и не заметит…
Сёма всё больше отдалялся.
Ходила Люба в сельпо местное, так продавщица там, Люда эта, так насмешливо с ней разговаривала, чуть ли не в лицо смеялась и фыркала, товар на весы швыряла, всякие колкости гворила.
Слышит Люба разговоры людские, будто Сёма с этой, с Людой спутался.
Да как можно так? Нет это неправда, ночует дома всегда, да и вообще…Нет неправда это…
Миша уже топаться начал, везде бегает, следом за бабушкой ходит, та полюбила внучонка, везде за собой таскает.
В один день стало Любаше плохо, упала и встать не может.
Правда Сёма прибежал с работы быстро, отвёз её в район, там проверили, поздравили будущего отца, мол беременная жена.
Равнодушно новость принял, только головой покрутил.
Всю дорогу обратную молчал, а она глаз поднять боялась, будто виновата, в чём…
Вроде помягче Сёма стал, уже не изводил так Любу, да и по мужской части остыл, доктор велел покой.
Беременность тяжёлая была, Люба в обмороки часто падала, бескровная вся была, еле как до семи месяцев доходила, родила девочку недоношенную, Надюшку, ох и помучилась с ней.
Свекровь правда помогала.
В печке выпаривали, в русской, мёрзла девчонка, врачи сказали не выживет, предлагали оставить, всё равно мол…
Тигрицей Любаша в дочушку вцепилась, так и привезла домой куклёночка своего.
Ни ноготков толком, ни ресниц, ни бровей, страшненькая, да выходили вместе со свекровью, вынянчили, к году окрепла девчонка.
Сёма насовсем от семьи отбился, с Мишей ещё вроде что-то там потетёшкается, а на дочь и смотреть не хочет, кривится.
Ночевать стал где-то, не дома, а в итоге заявил, что уходит, к той Людке Макиной…
Спасибо за лайк
