— Красивая девочка! – Татьяна вздохнула, глядя на молодых, и отодвинула от себя бокал с шампанским.
Нина, вслед за другими гостями, крикнула: «Горько!», и только после этого повернулась к сестре:
— Будет ли счастливой? Танюша, что делать?
— А что тут поделаешь? Светка, как всегда, на коне. Идеальная мать… Все лучше всех знает. Мне сказала, что если встрянем, то вычеркнет нас из списка родных.
— А мы прям испугались, да? Вот, за что этой чудной девочке такое «счастье»?!
— А за то самое, Ниночка… За любовь… Эта девочка любит Лешку. Иначе, не пошла бы за него. Посмотри, как она светится. Глаз с него не сводит! Что ты сейчас сделать можешь? Ничегошеньки! Только ждать. А вот, когда время придет, и если эта девочка одумается, тут нужно успеть поймать момент и помочь ей.
— Одной уже помогли…
— Да, Светка до сих пор не знает, что это мы Ксюшу с малышом вывезли из города. А если бы догадалась… Ой, мне даже подумать страшно, чем все это закончилось бы!
— Не надо! Лучше даже не говорить об этом. Мало ли! И у стен уши есть.
— Пока всем не до того. Как они?
— Хорошо. Работает Ксюша. В садик устроила мальчонку. Частный, конечно, но зато больше шансов, что не найдут. Да и ходить-то туда всего ничего – год с небольшим. Потом уже школа. Мой заезжал к ним на днях. Был в тех краях проездом. Передал то, что ты собрала, и денежку от нас. Держатся. Ксюшка говорит, что спать, наконец-то, стала по ночам. Помог психолог. Не торчит она уже больше у окна до утра. Не трясется. Успокаивается потихоньку.
— Это хорошо. Натерпелась девочка…
Татьяна нахмурилась было, но тут же сменила выражение лица, когда увидела, что к столику плывет через зал старшая сестра.
— Зря я вас рядом посадила. – Светлана села и расправила нарядное платье цвета топленого молока. – Болтушки! Все на молодых смотрят, а вы друг на друга. И шепчетесь что-то все, шепчетесь… О чем сплетничаете?
Татьяна чуть поморщилась.
— Что это ты вырядилась как невеста? Нельзя было что-то другое надеть?
— А что такого? И оставь эти плебейские замашки! Кто только придумал эти правила?! Что хочу, то и надеваю!
Нина молчала. Она крутила в тонких пальцах ножку изящного бокала с так и не тронутым шампанским, и поглядывала на сестер, думая о том, какая все-таки странная штука жизнь.
Три сестры, а такие разные…
Воспитаны, вроде, одинаково. Любовь, ласка, забота… Родители ведь любили каждую и старались сделать все, чтобы не было обид и разногласий между детьми. Нина прекрасно помнила, как мама выбирала в магазине ткань на детские платьица. Она прекрасно шила и предпочитала не покупать своим девочкам одежду в магазинах.
— Все одинаковое там… — словно извиняясь, объясняла подругам мать Нины. — А девочки у меня совершенно разные. И по характеру, и по предпочтениям. Танечка любит что-то поярче, а Ниночка, наоборот, поспокойнее. Ну, а Светланка – это вообще человек настроения. Может алое потребовать сегодня, а завтра захочет только беленькую кофточку и темную юбочку. Зачем их ущемлять? Я только объясняю, что уместно, а что нет. А так… Руки есть, голова на месте, и машинка швейная работает исправно. Разберемся!
И она «разбиралась». Наряднее детей в большом, многоквартирном, доме, где жили сестры с родителями, не было.
Нина знала, что для мамы не было большего счастья, чем «достать кусочек» на новое платье или получить в подарок нитки для вязания. Хорошие достать было сложно, но иногда удавалось. И тогда у кого-то из девчонок появлялась теплая, красивая кофточка или шарфик, которые мать вязала по ночам, так как днем ей просто недоставало на это времени. Все-таки трое детей, работа, дом…
Причем, себе мама новые наряды позволяла редко. На вопросы дочерей пожимала плечами:
— У меня все есть. Зачем мне новое платье? Лучше вам что-нибудь новенькое сошью.
Пару раз Нина слышала, как бабушка со стороны отца ругала ее мать.
— Это неправильно! Хочешь, чтобы девочки твои счастливыми росли – покажи им это счастье на своем примере! А ты что делаешь? Отказываешь себе во всем? Детям, детям, детям… А они смотрят. Видят. Делают выводы. А потом будут думать, что так и надо – себе ничего, а детям – все и немного сверху.
— А вы не преувеличиваете? Малы они еще, чтобы так рассуждать.
— Пока – малы. А потом поздно будет объяснять и переучивать. Вечная проблема! Сначала мать думает, что у нее ляля. Закрывает глаза и перестает думать о времени. А ляля та, глядишь, уже и с бородой! А все мамкает, теребит за подол… Печально это, а сделать уже нельзя ничего потом. Да что я тебе рассказываю! Ты и сама все знаешь! Девчонки, они ведь какие?
— Какие?
— Глазастые! И умненькие. Посмотрят на тебя, да и решат, что это норма, когда мать себе ничего не позволяет, да во всем отказывает. А если еще и отец не настоит на обновке, не поставит жене голову на место, то вообще пиши пропало. Решат, что так и надо! И, либо мужа себе искать будут такого же – чтобы ни рыба, ни мясо, либо в одиночку детей растить станут, если гордости хватит, чтобы не наплевать на себя окончательно.
— Ой, как вы сложно-то все…
— Как есть! Я вот ткань привезла. Тебе! На новое платье! И только попробуй ее на девчонок пустить! Обижусь! Хочешь ты со мной поссориться?
— Нет!
— Вот и не надо! Я знаю, о чем говорю! Сама такой была…
Нина только много лет спустя поняла, о чем говорила бабушка. Отца Нины уже не было в живых, когда та слегла. И перебирая в памяти бусинки четок своей памяти, рассказала внучкам, как растила своего единственного сына.
— Во всем себе отказывала. Все ему. И одет был с иголочки, и любой каприз – тут же! Сразу! Жилы рвала, но считала, что он должен жить лучше, чем мы с его отцом в свое время. Нас-то не особо баловали. Не до того было. Времена трудные, да и родители иначе на нас смотрели. Мне казалось, что я должна сыну. Виновата перед ним. Чем, почему – не спрашивайте. Не отвечу. Потому, как сама не знаю… Просто делала так, как сердце велело. Нянчила его, будто маленького. Оторвать от себя не могла. Не понимала, что для того, чтобы поставить ребенка на ноги, нужно отпустить его и позволить сделать первый шаг самостоятельно. Да и потом не мешать. А я вцепилась намертво, боясь, что упадет, оступится… И потому чуть было не потеряла его.
— Как?
— Загулял он. Попал в плохую компанию. Как ни старалась я его оттуда вытащить – не могла. Ни меня, ни отца он не слушал. Закрутило веселье да легкая жизнь. И не появись тогда так вовремя мама ваша – сгинул бы мой сын. И ничего я с этим поделать бы не смогла.
— Выходит, мама его спасла?
— Да! Так и было! Влюбился он так, что света белого не видел. Спать не мог. Сидел у нее под окнами часами и глаз с занавесок не сводил.
— А мама?
— А мама ваша умнее меня оказалась. Понимала, что с таким человеком семьи не построить. А потому, когда школу окончила, развернулась, да и укатила в Москву. Учиться. А папе вашему сказала, что он ей не пара. Пустое место. Ни профессии, ни амбиций. Она ведь очень умненькая была. Училась отлично. Мечтала ученым стать.
— Не получилось?
— Нет. Дочку первую родила и решила, что в этом ее счастье.
— Погоди, бабуленька! А как они с папой все-таки поженились?!
— Далеко не сразу. Почти шесть лет порознь жили. Он ей письма строчил чуть ни каждый день. Писал, что на работу устроился и в институт вернулся. Просил, чтобы она позволила ему приехать. Но мама ваша стояла на своем. Пока не докажет, что надежный человек – знать, мол, его не желаю!
— Доказал?
— Да… Жаль только, что сложно ему это далось. Муж мой, дедушка ваш, болел очень. И я не знаю, как справилась бы, если бы папа ваш мне не помогал… Ведь все на себя взял! Мыл, кормил, ухаживал! Отец только его и слушался! Мне даже близко к себе подходить не давал! Плакал… Не хотел, чтобы я его в таком виде видела… А от сына все терпел… Мама ваша узнала об этом. И после того, как дедушки вашего не стало, сама приехала, чтобы помочь и поддержать того, кого уже давно любила…
— Тогда они и поженились?
— Да. Какое-то время после свадьбы жили порознь. Мама ваша еще училась. А потом родилась Светочка. За нею ты, Нинок. А потом и Танюшка. Такое богатство – только успевай! Какая уж тут карьера? Бросила все. Поначалу думала, что на время. А потом оказалось, что навсегда. Образование продолжать не стала, предпочтя дом и вас, маленьких, карьере. А после, когда вы немного подросли, пошла преподавать в тот же институт, где папа ваш когда-то учился. И, хотя семья у них сложилась и любили они друг друга крепко, я все равно скажу. Такой исход – это скорее исключение из правил, чем закономерность. И ждать, что всякий хулиган станет паинькой, влюбившись в хорошую девочку, точно не стоит! Имейте это в виду!
Рассказ бабушки Нина почему-то заполнила во всех подробностях. Каждое слово. Каждую интонацию. И, когда пришло время выбирать свою судьбу, отдала предпочтение тому, кто, точно знала, поддержит ее в любой ситуации и в любом решении.
Выбор ее семью удивил.
— Ниночка, а ты уверена? – родители, осторожно подбирая слова, пытались понять, чем руководствовалась дочь-студентка, выбирая в мужья дальнобойщика, у которого за плечами была лишь школа.
— Да, мама. Я уверена. Он меня любит. И пусть возможности учиться у него не было, так как болела мать и нужно было поднимать младших брата и сестру, мне достаточно того, что он знает, что такое забота о тех, кого любишь. Разве этого мало?
Возражения сошли на нет, и Нина уже больше сорока лет была счастлива в браке. Муж ее, несмотря на отсутствие образования, оказался сметливым и дельным. Купил одну фуру. Потом еще одну. И еще. И так до тех пор, пока не обзавелся целым парком машин, открыв свою фирму, в которой правила бал Нина. Она командовала в офисе, а муж – в гараже. И компания, пусть и небольшая, потихоньку развивалась.
Единственный сын, которого Нина родила, уже отчаявшись стать матерью, был хоть и баловнем у родителей, но точно знал – натвори он что, отец, да и мама, по головушке не погладят. Впрочем, насчет этого Нине переживать было незачем. Удачное сочетание материнской любви и отцовской строгости, которое они с мужем, не сговариваясь, сочли единственно правильным методом в воспитании мальчишки, дало свои плоды. И сын Нины рос хорошим человеком, огорчая мать лишь одним. Мечтая стать летчиком, без отрыва смотрел в небо. Занимался парашютным спортом, не в силах отказаться от своего увлечения. Даже в обмен на спокойствие матери.
Нина, сцепив зубы, молилась, прося у Бога защиты для своего мальчика, и сделала все, чтобы мечта его исполнилась. Оплачивала курсы иностранных языков и репетиторов по физике и математике. Отпустила от себя, настояв на учебе в столице.
И теперь ее сын летал на международных рейсах, в перерывах навещая родителей и обещая устроить личную жизнь, как только встретит хорошую девушку.
— Только такую, чтобы на тебя была похожа, мам!
Нина качала головой, целовала сына в аккуратно стриженную макушку, и с головой уходила в работу после его отъезда. Это помогало ей не думать о том, что время уходит, а внуков понянчить все-таки хочется.
Вместе с нею, в офисе фирмы, давно уже став партнером, работала и младшая из сестер – Татьяна.
Ее судьба сложилась не так удачно, как у Нины, но Таня не жаловалась. Растила дочь, отказавшись от жиденьких алиментов, за которые бывший муж бился с нею в судах, не желая быть отцом единственному своему ребенку. Устав от скандалов и склок, Татьяна приняла решение отказаться от всяких претензий в адрес бывшего супруга, поставив лишь одно условие. От родительских прав тот откажется. Сделка состоялась. И теперь у Таниной дочери была мама, куча родни, но не было отца, ни по документам, ни фактически. Впрочем, девочка, достаточно уже взрослая для того, чтобы понимать, что происходит, решение матери приняла спокойно, а папой называла мужа Нины, который был ей крестным отцом. Именно его Татьянины внуки звали дедом и это всех вполне устраивало.
Светлана же, в отличие от сестер, связывать себя узами брака не спешила. Родила сначала старшего сына, гордо вздернув нос и отказавшись отвечать на вопрос о том, что являлся отцом ребенка. А потом, спустя несколько лет, и младшего. Все так же отметая любые попытки родственников узнать, от кого появились на свет ее дети. Озвучила лишь, что у детей один отец и они братья не только по матери.
Сестры, конечно, догадывались, о ком так упорно молчала Светлана. О таких романах молчат да плачут, а им вовсе не хотелось, чтобы сестра плакала. И Нина, и Татьяна прекрасно понимали, что женатый любовник Светланы никогда не женится на ней, имея не только семью, в которой подрастали трое детей, но и высокий пост, добиться которого стоило ему немалых трудов. В том числе и брака с дочерью высокопоставленного чиновника, который прочил зятя на свое место. О любовных похождениях мужа своей единственной дочери, он, конечно, узнал, но предпринимать ничего не стал, предупредив лишь «ходока», что тайное должно остаться тайным. В противном случае, как было сказано незадачливому любовнику, – березок в поле много. И ямку можно выкопать под любой из них.
Тестя своего, у которого было тоже две семьи, одна из которых была тайной, любимый мужчина Светланы услышал и понял. А потому она растила сыновей одна, получая от их отца материальную поддержку, которая помогла ни в чем не нуждаться ей и детям, и прекрасно понимая, что на большее рассчитывать не приходится.
Мальчишек своих она боготворила, не желая слушать сестер, которые предупреждали ее, что ничем хорошим такое отношение не закончится.
Так и вышло.
Мальчишки Светланы росли разболтанными, своевольными, упрямыми. И мать, которая души в них не чаяла, потакая любому капризу, ни в грош не ставили. А уж когда узнали о том, кем является их отец, и вовсе будто с ума посходили, решив, что теперь им все позволено. И если младший еще как-то держал себя в рамках, то для старшего запреты стали чем-то вроде игры. Обойти их, посмеяться, придумать свои правила для жизни…
К тому времени возлюбленный Светланы уже уехал из города, оправдав все ожидания своего тестя и даже превзойдя их. Теперь он был довольно крупным чиновником в столице, и Светлана иногда летала туда для редких встреч, которые называла: «эхом молодости». Поддерживать ее возлюбленный не перестал, а после ухода из жизни тестя, даже счел возможным наладить общение с сыновьями, чем еще больше усугубил ситуацию. Пользоваться кровным родством с таким человеком сыновья Светланы совершенно не стеснялись и вскоре их отец сильно пожалел о том, что дал когда-то согласие на то, чтобы любимая озвучила детям его имя. Он вытаскивал из неприятностей то одного, то другого, и требовал от Светланы умерить аппетиты сыновей.
Но что она могла сделать? Ровным счетом ничего. Оставалось лишь надеяться, что «мальчики» одумаются сами.
Разумеется, этого не случилось.
То один, то другой, затевали «проекты», требуя от отца финансовой и прочей помощи, которую раз за разом и получали в обмен на короткие промежутки относительной вменяемости.
В один из таких периодов, старший сын Светланы женился. Девушка его, Ксения, была дочерью преподавателя консерватории. Воспитанная бабушкой на классической литературе и музыке, она, мечтающая о возвышенной и чистой любви, не сразу поняла, что за человек ее муж. Руку он на нее не поднимал, но уже через пару лет Ксения поняла, что совершенно себя потеряла. Она перестала следить за собой, слушая бесконечные упреки в свой адрес. То она была толстой, то тощей, то делала все и всегда не так… Светлана, поддерживая сына, мило улыбалась невестке:
— Ксюшенька, детка, может быть в чем-то он прав? Нужно что-то в себе менять? Мы же женщины! Наш удел терпеть и приспосабливаться! Хранить семейный очаг и угождать мужу! Кто, как не мы, можем показать мужчине, что такое настоящая любовь?! И потом, у вас же ребенок! Каково мальчику будет расти без отца? Я своих поднимала одна. И могу тебе сказать откровенно – врагу бы такого не пожелала!
Ксения, прижимая к себе ребенка, устало кивала, стараясь не замечать торжествующего блеска в глазах свекрови, и часами сидела после ее ухода у окна, думая о том, что пятнадцатый этаж – это очень высоко…
К счастью, Нина, которая, заметив неладное на юбилее сестры, шепнула Татьяне:
— Не нравится мне Ксюшка! Ох, не нравится! Ты посмотри на нашу Светку! Цветет и пахнет! А девчонка? Что это такое? Платье мятое. Да и старое. Я ее раз пять уже в нем видела. Ни макияжа нормального, ни прически. Тень, да и только!
— Ты права. Но ребенок, вроде, в порядке. Чистенький, ухоженный.
— Пока – да. Но ты же понимаешь, что это ненадолго? Ты знала, что Светка запретила Ксении общаться с родными?
— Как это?! – Татьяна ахнула, и глянула на отплясывающую в центре зала старшую сестру.
— А вот так! Сын-то ее фирму свою очередную обанкротил, и снова под крылышко к маме пристроился. Содержит теперь Ксюшу с ребенком Светлана. Пригрозила, что лишит девчонку финансовой поддержки. А ты же знаешь, что родные Ксении теперь не помощники. Отец болеет, а бабушка совсем сдала.
— Нина, так дело не пойдет!
— И не поедет. Ты права. Пора вмешаться. И как можно скорее. Только надо подумать, как это сделать по уму. Я на днях заезжала к Ксюше. Она совсем никакая. На вопросы отвечает невпопад. На меня не смотрит. Мне кажется, там уже депрессия. Или около того.
— Значит, надо действовать быстро.
Светлана, ни о чем не подозревая, торжествующе поглядывала на сестер, принимая поздравления. Ей даже в голову не могло прийти, что за ее спиной зреет целый заговор.
А заговорщики тем временем готовили побег для Ксении и ее ребенка. В соседнем городе была снята квартира, где все готово было к переезду, а муж Нины договорился с приятелем, живущим в том же городе, куда планировали отправить Ксюшу с ребенком, который взялся не только перевезти беглецов, но и присмотреть за ними на первых порах. Татьяна, обговорив все с дочерью, готовилась сопровождать Ксению и пожить вместе с ней какое-то время, чтобы помочь ей освоиться на новом месте.
Но планы, да еще далеко идущие, как известно, вещь не слишком надежная.
И судьба, задремавшая было, устав присматривать за Ксенией, встрепенулась вдруг, словно вспомнив о своих обязанностях, и устроила такое, что Нине с Татьяной пришлось очень постараться, чтобы не дать ей разгуляться в полную силу.
В тот вечер, когда побег все-таки состоялся, муж Ксении вернулся домой в непонятном состоянии. Такое случалось уже не раз, но вел он себя обычно относительно безобидно, а потому Ксения предпочитала списывать некоторые странности в его поведении на свою разыгравшуюся фантазию. Но в этот вечер все окончательно встало на свои места, и Ксения словно очнулась ото сна, увидев, наконец, что происходит с ее жизнью.
— Ты! – с порога ткнул пальцем в грудь Ксении муж. – Где ребенок?!
Его чуть пошатывало, и Ксения решила, что он просто навеселе.
— Спит уже. Ты время видел?
— Я тебя не спрашиваю, сколько там натикало! Я желаю видеть своего сына! – оттолкнув жену, мужчина прошел в детскую и вытащил из кроватки заплакавшего ребенка. – Вот он! Сын… А, может, это не мой сын? А? Что скажешь?
Его взгляд был в этот момент так страшен, что Ксения очнулась от той полудремы, в которой пребывала в последнее время. Шагнув к мужу, она попыталась было отнять ребенка, но ей не дали этого сделать.
— Отдай!
— Нет, милая! Вот ты и подтвердила все! Это не мой ребенок! Так?
— Что ты несешь?!
— Что слышала! А раз он не мой…
Муж Ксении распахнул дверь, ведущую на балкон, и шагнул к перилам, держа ребенка на вытянутых руках.
— Что? Испугалась? Сейчас еще не так испугаешься!
Крик мальчика, который так отчаянно вертелся в руках отца, что в какой-то момент Ксения подумала, что он вот-вот упадет без всякой помощи, привлек внимание соседей.
— Эй! Ты что делаешь?! – куривший на соседнем балконе пожилой подполковник, который вежливо здоровался с Ксений каждое утро и делал «козу» ее сынишке, перегнулся через перила и попытался дотянуться до мальчика. – Отдай ребенка матери! Быстро!
Команда была отдана таким тоном, что муж Ксении невольно отшатнулся от перил, прижав к себе ребенка. И этого мгновения хватило, чтобы она дотянулась до мальчика и вцепилась в него, пытаясь вырвать из рук отца.
— Отдай!
Странный, нечеловеческий какой-то, смех, стал ей ответом.
— А ты отними!
Неизвестно, чем закончилось бы противостояние этих двоих, если бы не вмешательство соседа. К счастью, входную дверь Ксения так и не успела запереть после прихода мужа, и сосед ворвался в их квартиру, а после, оттолкнув с дороги Ксению, вытащил с балкона ее мужа, и помог отобрать у него мальчика.
— Беги ко мне! Там дверь открыта! Запрись, и жди меня! Поняла?!
— Но…
— Выполнять!
Такой команды Ксения ослушаться не посмела. Прижала к себе сына и кинулась к выходу.
Уже в квартире соседа, немного успокоившись, набрала номер Нины и рассказала той о случившемся.
— Что, Ксюшенька? Чем он на этот раз баловался?
— Я не знаю, тетя Нина! Но это что-то страшное! Помогите!
— Уже еду! Жди!
Той же ночью Ксению с мальчиком переправили на новое место жительства, а бушующей от негодования Светлане сестры заявили:
— Будешь пытаться найти девочку и портить ей жизнь – не взыщи! Пойдем до последнего! Мало того, что превратила в ад жизнь своих сыновей, позволив им творить, что вздумается, так теперь хочешь и внуку единственному жизнь испортить?! Не бывать этому! Не позволим!
— Да кто вы такие! – взвилась было Светлана, по привычке требуя от сестер подчинения.
— Мы те, кто сдержит слово, Света!
Нина была в такой ярости, что даже Светлане ничего другого не оставалось, кроме как отступить.
— Ладно, ладно. Разбушевались! Будет!
Сына в реабилитационный центр Светлана отправить согласилась, но через некоторое время забрала оттуда, мотивируя это тем, что: «мальчику там плохо».
На какое-то время старший сын Светланы притих, а после она отправила его к отцу, взяв с того обещание, что за «мальчиком» присмотрят.
Обещание, впрочем, тот не сдержал. И старшего сына Светлана потеряла. Пьяная драка, в которой тот был зачинщиком, закончилась для него самым плачевным образом. И Нина с Таней дневали и ночевали у сестры, пытаясь хоть как-то успокоить ее, рвущуюся отомстить за потерю сына всем и каждому.
— Я все сделала! Все! Даже то, что мать не должна была делать! Но как я могла ему отказать?! Ведь он мой сын… Мой мальчик… Господи, за что мне это?!
Светлана билась в истерике, а Нина, озаренная страшной догадкой, не в силах была даже утешить ее.
— Света… Ты что, давала ему деньги на эту дрянь?!
— Да. Да! Да! И не только давала! Я покупала, когда он просил! И сама привозила их к нему в офис, понимая, что мне за это ничего не будет. А если и будет… То, пусть! Моя жизнь ничего не стоит! А он… Такой молодой, такой красивый! Мой мальчик… Ему бы еще жить и жить…
Впервые за все годы Нина оттолкнула от себя сестру. Выпустила ее из объятий и отвернулась, не в силах сдержать эмоции.
— Ты не мать!
— Господи, Нина! Оставь свои морали! Кому они нужны?! Не тебе обвинять меня! Я так любила своего ребенка! Так берегла!
— Нет. Ты уничтожила его! И даже сейчас этого не понимаешь! Неужели у тебя нигде не екает? Неужели не скребет?
Светлана молчала.
И Нина, видя ее состояние, все-таки осталась рядом, жалея сестру даже сейчас, когда все возможные границы были ею уже стерты.
Конечно, о прежнем общении речь теперь не шла. Сестры отдалились друг от друга, отбывая, словно повинность, те минуты, которые вынуждены были проводить рядом со старшей. Ни Нина, ни Татьяна, так и не смогли понять и принять позицию Светланы, которая была совершенно уверена в том, что идеальная мать – это та, которая поддержит своего ребенка в чем угодно.
На холод в общении со стороны родни Светлана отреагировала болезненно. Обижалась, винила в черствости, но сама искала способ вернуть все как было, не понимая, что ее старания ни к чему не приведут. Сестры давали ей поддержку, но тепла в ней уже не было.
Известие о том, что младший сын решил жениться, Светлана приняла почти с восторгом.
— Вот и будет повод собраться всем вместе! Пусть видят, что у меня все хорошо! – подписывала она приглашения сестрам.
А те, получив белоснежные открытки, переглянулись.
— Что ж. Надо идти!
И невеста, сияя от счастья, не сразу поймет, почему тетушки мужа по очереди обнимут ее, надевая на руки кольца, которые приготовили в подарок, и шепнут на ушко так, чтобы не услышал стоявший рядом жених:
— Ты не одна, девочка! Мы присматриваем за тобой. И если вдруг что – не молчи! Поможем.
Светлана прищурится, гадая, о чем таком сестрицы шепчутся с ее, теперь уже, невесткой, а потом вздохнет.
Сложно быть матерью. Ведь, мало родить и вырастить ребенка. Нужно еще дать ему тыл и поддержку. Донести, что в любой ситуации, что бы ни случилось, мама будет рядом и поможет, несмотря ни на что. И ей будет плевать на общественное мнение, нормы морали и права и даже осуждение со стороны родных и близких. Ведь, мать есть мать! И пусть идеал этого понятия размыт и не всем понятен, она, Светлана, давно уже сделала для себя нужные выводы. И ей совершенно все равно, что подумают о ней другие. Пусть даже и сестры. Для сына, теперь уже единственного своего ребенка, она сделает все возможное и невозможное.
Судьба, присев рядом со Светланой, тихонько погладит ее по плечу, словно жалея, а потом вздохнет вслед за этой неуемной женщиной, и решит, что хотя бы одному из ее сыновей стоит дать шанс стать человеком.
Матери Алексей лишится всего через год после своей свадьбы. Светлана буквально сгорит всего лишь за пару месяцев, успокоившись на руках у сестер, которые будут с ней до последнего.
Оплакав сестру, они помогут племяннику подготовиться к рождению сына и, наводя порядок в будущей детской, расскажут ему обо всем, что случилось с братом.
— Понимаешь, о чем мы?
— Думаю, да…
— Береги себя, Алексей! Мама ваша, пусть и не была идеальной, но все-таки вас любила. Да, по-своему. Да, не всегда так, как надо. Хотя, кто его знает, как оно… Правильно-то… Одно могу тебе сказать. – Нина обняла племянника. – Она хотела бы видеть тебя счастливым. А при том раскладе, которым вы жили все эти годы, это невозможно.
— А как надо? – совсем по-детски шмыгнув носом племянник Нины обнимет ее в ответ.
— Живи. Люби. Храни, что имеешь. Учись слушать не только себя, но и тех, кто рядом, Лешенька.
— Так просто?
— Нет, дорогой. Это совсем непросто. И ты это со временем поймешь. А пока – собирайся. Нам ехать пора. Встречать твоего сына. Страшно тебе?
— Немного. Смогу ли я стать ему хорошим отцом?
— Если думаешь об этом, то все у тебя получится.
— Я постараюсь.
Автор: Людмила Лаврова
