Антонина с Василием прожили вместе 39 лет. Двоих сыновей выросли. Старший уже внуков подарил. Младший строил карьеру, собирался открыть свой бизнес и с женитьбой не торопился. Когда вся семья собиралась за одним столом, Василия распирала гордость. Хотя в их жизни бывало всякое, как и в большинстве других семей.
С возрастом перестал обращать внимание на красивых женщин. Столько пережили вместе с Тоней бед и радостей, что она стала неотъемлемой частью его жизни. «Другая — не значит лучше», — философски говорил Василий друзьям. Два года, как вышел на пенсию. Быт налажен, двух пенсий на жизнь хватало, а сыновья уже сами неплохо зарабатывали.
— Ужинать будем? У меня все готово, – Антонина заглянула в комнату.
— Можно, — Васили отложил газету, бросил взгляд на часы.
До футбольного матча оставалось минут пятнадцать, успеет.
На столе уже стояла тарелка с горой дымящихся котлет, чайник шумел на плите. Василий любил пить обжигающе горячий чай. Тоня положила жареной картошки на тарелку перед мужем. Села напротив, подперев голову рукой.
— А ты есть не будешь? – Василий подцепил вилкой котлету.
— Не хочется. Да и подташнивает. Наверное, съела что-то. Чаю попью. – Василий присмотрелся и заметил, что Тоня выглядит уставшей и бледной.
Тоня вдруг схватилась за живот, встала из-за стола и посеменила в ванную. Василий только покачал головой, сочувствуя жене. Но и в последующие дни Антонина жаловалась на отсутствие аппетита, почти ничего не ела и пила мало. Василий забеспокоился. Что-то не похоже на отравление. Настоял на походе в больницу.
— Пусть онколог посмотрит, — не глядя им в глаза, сказал доктор, подавая направление.
— Это что же, рак у меня? – встревожилась Антонина.
— Не волнуйтесь раньше времени. Но не тяните. Прямо завтра и сходите. – Больше от доктора ничего не могли добиться. Отвечал уклончиво, что сейчас почти все болезни лечатся…
Всю дорогу до дома оба молчали. Каждый думал о своём. И только дома Василий горячо убеждал Тоню, что врачи ошибаются, а на оборудование вообще надеяться нельзя. Тоня поддакивала, но смотрела глазами, как у побитой собаки.
— Мы хорошо жили, детей вырастили. У каждого свой срок жизни. Вон, какие знаменитые люди умирают, не чета мне. Значит, такова воля Бога, — сказала Антонина.
— Что ты хоронишь себя раньше времени! – закричал Василий, хлопнув кулаком по столу.
— Да не собираюсь я умирать. Но если туда посылают, значит, что-то есть у меня. – Антонина улыбнулась. – Вечно никто не живёт. Вон сколько молодых умирает, а я пожила. И хватит об этом.
Ночью Василию не спалось. Прислушался к ровному дыханию Антонины, осторожно выбрался из кровати, и долго в кухне стоял у тёмного окна, жалея, что бросил курить.
На следующий день они несколько часов отсидели в очереди у кабинета врача. Много чего наслушались и насмотрелись. Получили пачку направлений на дополнительные обследования и анализы, и каждый день ходили в больницу, как на работу. Антонина слабела, потому что почти не ела, а если какой кусок и проглатывала, то организм тут же отторгал его.
Гнал Василий от себя дурные мысли, но внутренне был готов услышать приговор. Удивился только тому, как буднично хмурый доктор сказал, что у Тони рак, что операцию делать нужно срочно, а потом ещё несколько сеансов химиотерапии.
Спокойно Антонина укладывала необходимые вещи в сумку, словно не в больницу собиралась, а в командировку. Ни слезинки не проронила, хоть видел Василий, что страшно ей. Сам едва сдерживал слёзы, чтобы не расстраивать жену. Успокаивал себя, что если бы не было надежды, то не предлагали бы операцию. Значит, надежда есть и всё будет хорошо.
Василий пообещал, что сыновьям позвонит после операции. Чего раньше времени их тревожить. Младший тут же взял отпуск, а старший приехал на выходные. С сыновьями легче было, но когда уехали, Василий затосковал. Холодной и пустой стала квартира без Тони. Осунулся, постарел, почти не ел. Для себя готовить не хотелось. Каждый день много времени проводил в больнице с Тоней.
Василий не верил в Бога. Есть жизнь здесь и сейчас, а что будет после, никто не знает. Уж если современные препараты и врачи не могут победить болезнь, то разве можно словами молитвы вылечить.
Но однажды после больницы отправился не домой, а сделал крюк по дороге и решительно вошёл в белый храм с золочёными куполами. «Только посмотрю, только спрошу», — уговаривал себя.
Взяла оторопь при взгляде на строгие лики в золоченых окладах. «Зачем я здесь? Ничего не понимаю. Не верю ». Сухонькая старушка переходила от одной иконы к другой, крестилась, стоя на коленях, ставила свечку и шла дальше. «Не могу я так. Смешно. Чем это может помочь Тоне? Неужели Богу это нужно? » — возмущался Василий про себя.
Уже повернулся к двери уходить, как встретился взглядом с молодой женщиной в свечной лавке.
— У моей жены рак. Скажите, как и кому нужно молиться, чтобы поправилась она? – спросил Василий, ощущая себя полным дураком.
— Помоги, Господи, — сказала женщина. — Пойдёмте, я покажу. – Она подвела его к большой иконе. – Вот, икона Божьей Матери «Всецарица». Её просят о помощи при онкологии. Видите, сколько даров люди приносят в благодарность за помощь. – Показала на два ряда нанизанных на нитки золотых украшений.
— Молитесь с чистым сердцем и смирением. Не ждите, что сразу ваша жена станет здорова. Хотя, и такие случаи бывали. Человек не в одночасье заболевает, нужно время и на выздоровление. По вере даётся каждому. Ни одна искренняя молитва не остаётся без ответа.
— А как молиться? Я крещёный, но не умею, да и не верю, если честно, — признался Василий.
— Ничего. Господь и работника одиннадцатого часа милует.
Не понял Василий странных слов, а переспрашивать постеснялся. Стоит, вглядывается в печальные глаза Всецарицы, прислушивается к себе. И чем дольше смотрел, тем теплее становилось на сердце. Слезы вдруг подступили к глазам, откуда-то изнутри рванулись слова наружу, будто кто их подсказал Василию.
— Господи, помоги. Спаси жену мою Антонину. Меня забери вместо неё. Я не всегда был справедлив к ней, мог накричать, назло сделать. Даже изменил раз по глупости. Но люблю её всем сердцем. Не разлучай нас.
Говорил сумбурно и сбивчиво, едва слышно. А когда слов не осталось, просто глядел в бездонные глаза, которые смотрели в самую его душу. Вышел из храма, вроде всё та же улица, те же дома и люди, а словно всё изменилось вокруг. На сердце спокойнее стало, легче. «Это не они, это я изменился », — понял он. Шел домой, не глядя по сторонам, чтобы не растерять ощущение покоя и уверенности в хорошем.
На следующий день шёл в больницу с надеждой, что Тонечке лучше стало, хотя помнил слова женщины не ждать чуда. Но Тоня лежала бледная и усталая. После больницы снова зашёл Василий в храм. Сразу подошёл к нужной иконе, говорил, что тревожит, просил помощи. Женщина из лавки посоветовала сорокоуст заказать. На литургии сорок дней молиться о здравии Антонины будут в храме. Подсказала, как написать записочку. Василия неприятно поразило, что за это платить надо.
— Храм живёт на пожертвования. Сердце человека должно подготовиться к принятию помощи, учиться отдавать малую лепту, не жалея, — снова сказала непонятные для Василия слова.
Купил маленькую бумажную иконку и поставил её на стол в кухне. Когда не спалось, садился напротив и просил в ночной тишине о выздоровлении жены. А через несколько дней выписали Антонину. Медленно поднялась по лестнице в квартиру, держа руку на животе. Огромные глаза на исхудавшем бледном лице смотрели радостно. Наконец-то дома.
На следующий день почти не вставала, живот болел. После таблеток уснула. А Василий сел на кухне за стол и разочарованно посмотрел на бумажную иконку.
— Или веры у меня нет совсем, или молюсь неправильно, или нет ни тебя, ни Бога. – Хотел выкинуть иконку в мусорное ведро, да замерла рука, не дотянувшись до неё.
Сердце словно перевернулось в груди, рванулось наружу, больно ударившись в грудину. Слезы потекли из глаз, и Василий услышал свой голос:
— Господи, на милость твою уповаю. Спаси жену мою Антонину от смерти и мучений, продли ее жизнь. Столько лет вместе, не разлучай нас. Или меня забери вместе с ней. Что я без неё…
Так и заснул за столом. Уже под утро лёг на кровать рядом с Тоней и забылся тревожным сном. Приснилась ему Богородица в одеянии красном, только одна, без младенца Иисуса на коленях. «Что? За Антониной пришла? Не отдам!» — закричал Василий. Посмотрела Богородица на него грустными глазами, улыбнулась и исчезла.
Проснулся Василий в поту, сердце гулко бьётся в груди, того и гляди выскочит. А постель рядом пустая. Испугался, вскочил, бросился искать жену.
Антонина сидела за столом в кухне, отламывала маленькие кусочки хлеба, осторожно клала в рот и запивала чаем.
– Потерял меня? А я есть захотела. Не стала тебя будить. Не плач, – сказала она, глядя большими глазами. А Василий и не заметил, что по щекам текли слёзы.
Смущённо покосился на бумажную иконку. А Антонина словно и не заметила этого. Медленно шла на поправку, крепла. Но через три года умерла. Не отпустила её болезнь. Василий всего на год пережил жену. Тосковал сильно, к детям отказался переезжать, не смог оставить свою Тонечку.
Хотелось бы написать о чуде исцеления. Но истинные чудеса случаются редко. Часто — это уже не чудо. На целых три хороших года продлили молитвы Василия жизнь жены. Это ли не чудо?! Избавление от страданий, боли и одиночества — это тоже милость Бога.
Святые отцы говорят, что болезнь очищает человека от грехов, и он обязательно войдёт в Царство Небесное.
Пусть для тех, кто потерял своих родных и близких, это станет утешением.
«За терпеливое перенесение болезни даруется милость и прощение грехов». Амвросий Оптинский
Спасибо за лайк
