Антон Михайлович зашёл в квартиру. После тяжёлого трудового дня хотелось скорее упасть на кровать и уснуть. Мужчина привычным движением снял куртку и скинул ботинки, и только после этого отцепил от носа прибор, измеряющий объём потребляемого воздуха на улице. Тариф на вдыхаемый кислород в стране Правительство ввело несколько лет назад, регламентируя необходимостью строительства очистных сооружений. Но то ли что-то пошло не так, то ли денег банально не хватило, но фильтры до сих пор не установили, и грязным воздухом становилось всё сложнее дышать.
Пройдя в комнату, Антон Михайлович снял брюки и носки, а затем отстегнул от ноги тоненький браслет, который измерял любые перемещения по городу. В день разрешалось ходить не более пяти тысяч шагов и запрещалось находиться на определённых территориях. По утверждениям чиновников такие меры способствовали снижению массового скопления людей в одном месте и снижали преждевременное разрушение тротуаров и бордюров. Но их почему-то всё равно каждый год ремонтировали.
Для владельцев автомобилей тоже ввели серьёзные ограничения, но машины были настолько дорогими, и так сложно было достать разрешение на их приобретение, что они стали скорее роскошью, чем необходимостью. У Антона Михайловича автомобиля не было, он даже продал свой велосипед, потому что за него тоже надо было платить не малый транспортный налог, чтобы спокойно передвигаться по улицам.
Мужчина зашёл в ванную комнату, чтобы помыть руки. Набранная в ванну три недели назад вода была практически чёрной, но что поделать – тарифы на коммунальные услуги также были непосильно высоки, и приходилось экономить. Ополоснувшись грязной водой, Антон Михайлович покосился на унитаз, на котором мигал датчик естественных отложений, и решил, что сможет потерпеть до ночи, чтобы сделать все свои важные дела в ближайших кустах, благо на улице была пока ещё тёплая осень.
На кухне мужчину ждали: жена, позавчерашний батон и вермишель быстрого приготовления. Продукты тоже стали не по карману и приходилось довольствоваться тем, что удавалось урвать подешевле.
– Дорогой, ты заплатил налог на кота? – поинтересовалась супруга.
– Ты что забыла, что у нас нет лишних денег? Не до него пока, – хмыкнул мужчина и принялся с отвращением уплетать остывшую вермишель.
– Как же так, милый? Ты что забыл, как я люблю нашего Барсика? А если его заберут от нас? – всхлипнула женщина и отвернулась в сторону.
– Любимая, ты не могла бы чуть-чуть помолчать? Нам и так обходится слишком дорого каждое твоё слово.
Антон Михайлович посмотрел на микрофон в углу потолка. Правительство посчитало, что лишние разговоры отвлекают людей от повышения производительности труда и ввело оплату за каждое сказанное слово. Разговоров стало меньше, но экономика страны так и не начала расти, но обсуждать её уже никому не хотелось, потому что за это пришлось бы прилично платить.
– Ещё и тариф на разговоры поднимают с нового года. Будем теперь переписываться друг с другом, или вообще выстукивать Азбукой Морзе, пока и её не обложат очередным налогом, – возмущённо пробурчал мужчина и вернулся к своему ужину.
– Ну и сиди тут молча один, – хмыкнула обиженная жена и ушла в комнату играть с котом Барсиком.
Вся квартира среднестатистического жителя страны теперь напоминала секретную лабораторию, в которой размещались всевозможные датчики, записывающие устройства и измерительные приборы, фиксирующие использование коммунальных услуг, а также любые движения и разговоры.
Вечером, когда Антон Михайлович лёг в кровать, жена прижалась к нему и нежно поцеловала. Он покосился на датчик, который учитывал время, потраченное на сон и совместные супружеские телодвижения, и решил, что можно ещё подождать. Не такая уж это была и важная процедура, а тариф на неё был настолько высок, что лучше было чуть-чуть потерпеть и заплатить налог на кота, чем получить минутное удовлетворение. Если в результате телодвижений появлялись дети, то потраченные средства можно было вернуть, но тогда приходилось платить налог на рождение малыша.
– Я не могу в такой обстановке, – начал грустно оправдываться мужчина.
– Эх, летом мы могли бы поехать за город, – тяжело вздохнула жена. – Давай переедем в деревню? Купим дом, выроем колодец, будем печь дровами топить. И Барсика с собой заберём! Там жизнь намного дешевле! И никаких датчиков, счётчиков и записывающих устройств!
– Ага, – возмутился муж. – Видела новые пошлины за использования природных ресурсов? За городом сейчас вообще жизни нет! Люди хлеб с лебедой пекут!
Жена расстроилась и отвернулась к стенке.
– Ну ладно тебе, не реви, – Антон Михайлович зыркнул на записывающее устройство, легонько приобнял жену и тихонько прошептал ей на ушко:
– Мне тут в подпольные оппозиционеры предложили пойти. Говорят, им Госдеп хорошие деньги платит. Так что скоро с тобой заживём. Зря я, что ли, Радио Свобода на чердаке слушаю? Вот, пригодилось теперь. Только ты смотри это, никому не говори, а то за мной быстро приедут!
Жена покорно согласилась и удовлетворённо кивнула головой, после чего довольные супруги заснули. Ночью им снился сладкий сон, в котором они ещё красивые и молодые держались за руки и радостно бежали по мостовой. Туда, где не было датчиков, счётчиков и грабительских налогов. Полной грудью вдыхали воздух, пропитанный запахом свободы, и ощущали себя самыми счастливыми людьми.
Утром в дверь позвонили. Супруги вскочили с кровати и начали поспешно одеваться. Оба были бледны. У мужа тряслись руки, а у жены дёргался глаз. Граждане жили в постоянном страхе, поскольку каждый житель страны был обязан сообщать в соответствующие органы о любых подозрительных действиях не только чужих людей, но даже близких и родных. В противном случае за сокрытие правонарушений можно было легко угодить в тюрьму.
– Дорогой, давай не будем открывать, – умоляюще прошептала жена.
– Ты что с ума сошла? Хочешь, чтобы нам вышибли дверь, а потом отправили за решётку? – тревожно объяснил супруг и повернул замок.
На пороге стояли двое мужчин в строгой форме и хмурая женщина в сером пальто.
– Доброе утро, семья Огурцовых? В вашей квартире проживает кот Барсик? – уточнила дама, рассматривая какие-то списки.
– Даа, – настороженно ответили Огурцовы.
– У вас имеется неоплаченная задолженность по налогу на кота в размере десяти тысяч рублей. Мы вынуждены забрать животное.
Женщина небрежно схватила за шкирку Барсика и начала запихивать в переноску.
– Дорогой, ну что ты стоишь?! Я же давно просила тебя заплатить! Сделай что-нибудь! – возмутилась жена.
– Дорогая, я же тебе говорил, что у нас пока нет лишних денег. Да и у меня есть дела поважнее твоего кота.
– Ах так, – разозлилась супруга. – Это какие у тебя важные дела?! Слушать Радио Свобода на чердаке?! Или ночью под одеялом смотреть телеканал «Дождь» на планшете?!
Антон Михайлович вытаращил на супругу испуганные глаза. Он не ожидал такого поворота событий. Затем вытащил из кармана куртки бумажник и протянул нежданным гостям десять тысяч рублей.
– Не слушайте её, совсем ополоумела от скуки, меньше сериалов надо смотреть. Вот деньги, возьмите. Верните, пожалуйста, котика.
Женщина в сером пальто открыла клетку и испуганный Барсик, оказавшись на свободе, запрыгнул на руки любимой хозяйке.
– Это что же получается, у вас есть несанкционированный доступ в интернет? – подозрительно поинтересовался один из мужчин в строгой форме.
– Да что вы, никакого интернета у нас нет, – начал отнекиваться Огурцов.
– А как вы тогда смотрите телеканал «Дождь»? – так же подозрительно поинтересовался второй мужчина.
– Ну какой «Дождь»? Что вы её слушаете, ничего я не смотрю… – старался отвести от себя подозрение хозяин квартиры.
– Это мы в отделении разберёмся, проедемте с нами, – поставила точку в разговоре женщина в сером пальто.
Когда Антона Михайловича вывели в подъезд, он повернулся к супруге и с горечью сказал:
– Хорошо устроилась, дорогая! И кота сохранила, и мужа на нары отправила, и квартирку себе отхватила. Ещё и пособие по потере кормильца будешь теперь получать. Зря только налог на тебя десять лет платил.
– Не муж ты мне! Американский шпион! – крикнула женщина вслед уводившим её супруга мужчинам, а потом почесала за ухом кота и закрыла дверь.
– Эх, Барсик, теперь мы с тобой заживём!
Спасибо за лайк
