— А ты помнишь, раньше бутерброды со шпротами делали на праздники? Мама хлебушек поджарит на запашистом масле, натрёт его долькой чеснока, потом яйцо порежет, такой кружок и на хлеб, да шпротину сверху. Это было что-то! Я до сих пор могу закрыть глаза и представить этот вкус и картошечка… отварная.
Генка отодвинул от себя тарелку с пастой Карбонара и отвернулся, предаваясь воспоминаниям. Ресторанная еда сегодня не давала ощущения радости.
— Тебе бы всё по ресторанам бегать, а я обычной еды хочу! Устал от этих омаров и креветок. Домашняя пища полезней и вкусней.
— Ну, насчёт полезнее, я бы поспорила. Особенно этот твой бутерброд со шпротами на поджаренном масле. Так и скажи, что жалеешь денег, — продолжая смотреть в свою тарелку, сказала жена.
— Пф-ф-ф, — выдавил из себя Гена. — За мамины бутерброды и десятки не жалко, а это…
— Это, между прочим, ресторан с отличным рейтингом, посмотри, нет свободного места.
Геннадий встал и бросил салфетку на стол.
— Ты куда? Ещё десерт, — удивилась жена.
— Жди свой десерт, я подымить выйду.
Гена разозлился.
Что-то отталкивающее было в этих ресторанах и заведениях высочайшей кухни. Что-то глянцево-няшное на вид и отвратительное на вкус. Без настроения, без раздражения рецепторов. Гена выдохнул. Ходил, только чтобы угодить жене.
— У вас нет зажигалки? — две женщины, одного с Геной возраста, примерно пятьдесят, вышли на специальную площадку для курения у ресторана.
Гена молча протянул зажигалку.
— Спасибо, — ответила одна, вернув предмет и заметив кольцо на пальце. Женщины отошли в сторонку. Но Гена разговор слышал прекрасно.
— Не еда, а пластмассовые кусочки. Бе, прости, Лен, но это есть невозможно. Пойдём ко мне, я бутербродов с чёрным хлебом и яйцом сделаю, ещё зелёный лучок, меленько так…
— Гаврилова, прекрати, ты прекрасно знаешь, зачем мы припёрлись в этот ресторан.
Гена обернулся и посмотрел на Гаврилову. «Ничего такая».
— Эх, плакали мои бутерброды.
— Простите, что вмешиваюсь… Как вас зовут?
— Меня? — удивилась Гаврилова.
— Да, вас.
— Таня.
— Танечка, я бы сейчас с удовольствием съел бутерброд из чёрного хлеба с яйцом. Или со шпротами, так моя мама готовила. Вот честно. Я то, что там готовят, — и Геннадий показал в зал ресторана, — есть не могу, не лезет.
— У меня только чёрный хлеб и яйцо с луком.
— Это тоже вполне устроит, угостите?
Таня пожала плечами.
— Выходите на парковку, буду вас ждать, 505 номер.
Гена вернулся к жене и, забрав телефон и ключи от машины, сказал:
— Кажется, я нашёл ту, что будет мне делать бутерброды. Возьми такси, вот деньги, заплати, — и Гена положил купюры на середину стола.
Жена ничего не сказала. Хотела, но не стала.
Развод назревал. Это просто было вопросом времени. Их отношения давно уже дали не просто трещину, а разделили мужа и жену на многокилометровое расстояние.
— Из-за каких-то бутербродов, — усмехнулась жена. — Спросят из-за чего. А я такая. Бутерброды развели…
Геннадий сидел в машине и думал.
— Бутерброды! Бу-тер-броды. Неужели нельзя прислушаться к мужу и сделать то, что он хочет. Всего лишь малость… Впрочем, бутерброды были последней каплей.
Татьяна жила далеко от центра. В простой двухкомнатной панельке, на третьем этаже. В квартире было бедненько, но чисто.
— Проходите, я не ждала гостей. Я сейчас.
За малюсеньким кухонным столом было уютно. Генка сразу вспомнил своё детство и такой же стол. В зелёную крапинку, как кухонный гарнитур, занавески в цветочек. Вспомнил еду, что готовила мать. Простую, вкусную.
— Вот и бутерброды, — Татьяна поставила на стол тарелку. — А может борщ?
— У вас и борщ есть?
— Конечно.
— Борщ тоже буду, — Генка даже глаза прикрыл от удовольствия.
Так мало, оказывается надо, чтобы сделать мужчину счастливым!
***
Через два года Гена сделал Татьяне предложение, но она только покрутила у виска.
— Зачем мне это надо, а тебе? Всё же хорошо, давай не будем всё портить.
— Смотри сама, я второй раз предлагать не буду.
— А бутерброды со шпротами будешь?
— Буду!
— Ну и хорошо!
Спасибо за лайк
