Дедо, как мы ласково называли папиного отца, умер, когда мне было двенадцать лет. Ему тогда было около семидесяти. Бабушка очень тяжело переживала уход мужа. Женщина, которая всегда была для меня примером энергичной жизнерадостности, как-то сразу сникла, внезапно постарела. Казалось, у нее не было сил жить.
Прожили они с дедом вместе — страшно представить — почти пятьдесят лет. Родили и воспитали пятерых детей, из которых папа был самый младший. Жили они, что называется, душа в душу. Я никогда не слышала, чтобы они разговаривали на повышенных тонах или обижались друг на друга. Все у них было будто бы пропитано взаимным уважением и нежностью друг к другу. Бабушка часто упоминала, что в старину люди слово «люблю» редко использовали, они чаще говорили «жалею». Так было и у бабушки с дедушкой.
Каждые летние каникулы я приезжала погостить к ним во Владикавказ. Другие внуки, мои двоюродные братья и сестры, уже учились в университетах, так что наведывались очень редко. А мне доставалось все внимание старичков. Самые вкусные блюда готовили, чтоб внучку угостить. Дедо доставал и налаживал качели, мастерил игрушки. В общем, только падишах мог бы быть окружен таким вниманием и заботой, каким одаривали меня родные.
После смерти дедушки я продолжала приезжать в гости. Бабушка очень радовалась моим посещениям, хоть они становились все короче. Я подросла, у меня появилась компания друзей, расстаться с которыми хотя бы на месяц не представлялось мне возможным. К сожалению, мы слишком поздно понимаем, что значат для нас наши близкие.
Годам к шестнадцати я уже едва выдерживала неделю пребывания во Владикавказе. Тут не было интернета, и связаться с компанией моих товарищей было довольно проблематично. Бабушка, казалось, все понимала и, со свойственным ей тактом, никогда не пыталась удержать меня подольше. Хоть ей и было очень одиноко.
Однако в семнадцать лет на меня свалился весь набор подростковых проблем: неразделенная любовь, ссора с подругой и плохие оценки по большинству предметов. Искать спасения я поехала в уютный бабушкин домик.
Нужно сказать, что бабушка обладала просто рентгеновским зрением. Один взгляд ее внимательных зеленых глаз, казалось, просвечивал тебя насквозь. Она все поняла без лишних вопросов. И я рассказала ей все. Рассказала даже то, в чем боялась признаться себе самой. Что Сережка, в которого я была влюблена, на меня никакого внимания не обращал. А Ленка, с которой я по дружбе поделилась секретом, разболтала о моих чувствах всем одноклассникам. Что теперь мне стыдно ходить в школу и выходить к доске. Что Сережа теперь, когда смотрит на меня, всегда лукаво и самоуверенно улыбается. И я его почти ненавижу. И все это объяснение завершилось бурным потоком слез.
Бабушка слушала мою исповедь молча. Она всегда мало говорила. И почти ничего о себе не рассказывала. Потом встала, вышла в другую комнату и вернулась с альбомом фотографий.
— Смотри, это твой дедушка. Такой молодой на этой фотографии. Таким он и был, когда я его встретила. Ему было двадцать четыре года, мне двадцать, когда мы познакомились, — бабушка ласково провела рукой по фото. — И ты думаешь, я сразу поняла, что он именно тот, кому суждено было стать моим мужем? Нет, конечно. Молодая была. Глупая. Мы тогда в университете учились. На медицинском факультете. На разных курсах, но компания одна была. Меня туда подружка по комнате в общежитии привела. Все старшекурсники были, одна я первокурсница. Пришла к ним в гости, а мне так неловко. Ребята такие умные, так много знают, книжки обсуждают. Среди компании самым знающим, как мне тогда казалось, был Дмитрий. Красивый, высокий, глаза такие веселые. Речь правильная, интеллигентная. В общем, как увидела я его, так и в сердце что-то екнуло. Ну, думаю, любовь пришла.
Бабушка тихо засмеялась, и повествование прервалось.
— Бабуль, ну продолжай, пожалуйста, очень интересно, — заканючила я.
— Долго я к нему присматривалась. И чем дольше смотрела, тем больше он мне нравился. Но я же девушка гордая. Первой проявлять симпатию мне стыдно было. А он обо мне и не думал. Вокруг него всегда девушки были. Красивые, умные, городские, а я ведь — из курской деревни. Коса до пояса и юбка по колено. Ну и я, чтоб его внимание обратить, хорошо учиться старалась. Думала, что раз не первая красавица, может, хоть умом возьму. Начала новый материал изучать. В конференциях участвовать. И случилось чудо, он меня заметил. После одного моего выступления с докладом Дима подошел. «Мне, — говорит, — тема твоего доклада очень интересна. Мы как раз для изучения этого вопроса на экскурсию собрались. Пойдем с нами?» Ну, я, конечно, согласилась. И с тех пор с ребятами из этой компании везде бывала.
Но студенты ведь больше любят развлечения, чем учебу. Один раз отправились на танцы. «Ну, — думаю, — мой звездный час настал. Нужно его на танец пригласить». Смотрю, а герой мой в сторонке стоит с товарищем своим. Паренька я этого часто видела. Он такой нескладный, высокий, глаза большие и карие, почти черные. Казалось, что он вечно нахмуренный, суровый, молчаливый, — бабушка тяжело вздохнула.
— Это был деда? Ты его увидела, влюбилась, и жили вы долго и счастливо? — выпалила я.
— Это был дедушка. Но я тогда не о нем думала. Объявили белый танец. Подхожу к ребятам, медленно иду, пытаюсь храбрости набраться. А тут, смотрю, Лера Иванова тоже к Дмитрию направляется. В общем, назад поворачивать неловко, но пригласить его тоже не могу. Подошла я к товарищу черноглазому и еле из себя приглашение это выдавила, — бабуля снова заливисто засмеялась. — Он согласился. Как мне тогда неловко было, словами не передать. Весь танец молчали. Когда эта пытка кончилась, я бегом домой. Только, смотрю, и паренек за мной собирается. «Не нужно, — говорю ему. — Я сама дойду». «Темно уже. Нехорошо одной», — отвечает. И опять — идем, молчим. Дошли до общежития, он просто кивнул, повернулся и ушел. Ни словечка не проронил. «Ну, — думаю, — пронесло, слава богу».
А на следующий день прибегает Галочка, та самая, которая меня в компанию привела, протягивает мне сумку и говорит: «Это тебе Алешка Бероев передал. Сказал, что очень уж ты худенькая, как тростиночка». А сама смеется, заливается просто. Открываю, смотрю, а там груши. Плоды крупные такие, медом пахнут. Ну, я этот гостинец в руки, и бегом «дарителя» искать. Дошла до их комнаты и испугалась. Не смогла слов подобрать. Что я ему скажу? — думаю. В общем, отказаться не решилась, пришлось подарок принять. И с тех пор пошло-поехало. Как пришлют Алеше гостинец из дома, так он мне это все через подружек передает. Уже все общежитие над нами смеялось. Я и с компанией своей видеться перестала. Как ни приду с друзьями посидеть, он меня провожать собирается. Уже и Дима, глядя на нас, посмеиваться стал.
И так горько мне, дурехе, стало. Как-то вечером идем, как всегда молчим. А я так сердиться на него стала. Думаю, надо правду ему сказать. И рассказала. Сказала, что приглашать на танец Дмитрия собиралась, и что над подарками его все смеются, и как неловко, что провожает он меня вечно. Смотрю, он весь вспыхнул и такая боль в глазах стоит. Я таких грустных глаз отродясь не видела. Так стыдно стало. «Прости, — говорю, — Алеша». «Нет, Катя. Это ты меня извини», — отвечает.
И после этой беседы нашей я его месяц не видела. Вроде как успокоиться надо — а я все взгляд его забыть не могу. Будто он из меня сердце вынул, а назад вернуть забыл. И так грустно, так тяжело на душе, — бабушка, тяжело вздохнув, продолжила. — И на экскурсии он с нами ездить перестал, и на танцы. А я все выглядываю. Думаю, может, хоть в коридоре перед лекциями его увижу. Один раз, смотрю, а он у двери кабинета стоит. Похудел весь, осунулся. Пришла я тогда в комнату, в общежитие. Сижу, реву. Галочка увидела, все поняла. «Это ты из-за осетина своего так надрываешься? Ну, я ему покажу», — говорит. Но я ее молчать уговаривала. Да только не послушала она меня, видимо. Потому что на следующий день Алешка сам пришел. Что она там ему наговорила, до сих пор не знаю. Но только с той поры мы уже не расставались. Вот так вот, — завершила бабушка свой рассказ.
— Как интересно, бабуль. Даже не знала, что у вас такая история замечательная. А как же Дмитрий? — с лукавой улыбкой спросила я.
— Видимо, и не нравился он мне по-настоящему вовсе. Молодая была, глупая, — ответила бабуля. — Но зачем тебе я это рассказала… Понимаешь, Машенька, сердце молодое, глупое, ошибается часто. Не всегда мы знаем, что нам действительно нужно. Бывает, хочется чего-то, все стучишь-стучишь в закрытую дверь. А она, может, и не твоя. И Господь отводит для твоего же счастья. Правду люди говорят, иногда желания наши не исполняются — и к лучшему.
***
Бабушкин урок не прошел для меня напрасно. Все прошло, все наладилось, и осталась в моей памяти лишь история знакомства моих старичков.
Скоро бабушки не стало. Одиннадцатого сентября, в день смерти дедушки, только шесть лет спустя, отошла с миром еще одна любящая душа.
—
Автор рассказа: Ирина Фурсова
Спасибо за лайк
